Подиум - Татьяна Моспан

Всем своим видом Зинаида выражала крайнюю занятость и переутомление. Она, дескать, работает с утра до ночи, а эти девицы… Не работа – удовольствие: ходят себе по подиуму, красуются, да еще и деньги за это получают.

– Хорошо, – согласилась, хоть и с удивлением, Катя. – Схожу.

У Кудрявцевой, подумала она, все вокруг дурака валяют, одна она за всех пашет.

– Только быстро, быстро! – прокричала ей вслед Зинка.

Варвара бессменно работала кладовщицей в Доме моды лет уже, наверное, двадцать – еще при Фуфлыгиной Серафиме Евграфовне начинала. Ее все побаивались и уважали…

Когда Катя сидела в бригаде, она слышала, как костерили Варвару мотористки, потому что именно они ходили получать нитки для шитья и прочий приклад.

– Ну сквалыга! – разорялась всякий раз горластая Валентина, швыряя на стол мешочки с нитками и тесьмой.

– Сквалыга – не то слово, – поддерживала ее тетя Наташа. Обе женщины, разные по характерам и постоянно выясняющие друг с другом отношения, здесь были солидарны. – Изэкономилась вся! Наверное, сходит в туалет, а потом смотрит: нельзя ли это еще как-нибудь использовать?..

И другие женщины, не стесняясь в выражениях, ругали Варвару на все лады. К примеру, вспыльчивая тетя Наташа выговаривала своему бригадиру:

– Нет, Муся, ты мне скажи, как я могу этот огрызок тесьмы к широкому низку пристрочить, а? – Она совала под нос ни в чем не повинной Мусе моток тесьмы. – Не хватает! Я что, должна бежать в магазин и на свои деньги покупать заказчику тесьму?

До этого дело не доходило, но возмущенные мотористки еще долго потом переговаривались между собой.

– Куда копит, кому? Живет одна, детей нет, – рассуждала Валентина.

– Не говори! – подхватывала тетя Наташа. – На тот свет с собой барахло не утащишь.

– А может, она два века прожить решила? – высказывала предположение бойкая мотористка.

– В следующий раз, Мусечка, сама пойдешь к Варваре. Чего ради я буду свои нервы мотать? – бурчала тетя Наташа.

– Ладно-ладно, – соглашалась бригадир.

Царева за все время работы один раз побывала в кладовке.

Сейчас, проходя по плохо освещенному коридору, Катя вспоминала эти разговоры.

Нина Ивановна Варвару жаловала. Та сидела на хозяйстве, как верный пес: лишней катушки ниток никому не передаст. Про ее патологическую прижимистость ходили легенды. Еще поговаривали, что кладовщица была падка на подарки.

Царева толкнула дверь в помещение кладовой.

На больших стеллажах тут хранились рулоны ткани. Пахло шерстью и еще чем-то, чем всегда пахнет во всех кладовках. Запах Катя помнила еще с тех времен, когда работала в КБ. И не любила его… Варвары и главного бухгалтера в помещении не оказалось. А из смежной комнаты вышел Борис Саватеев.

– Катюша! – приветливо сказал он. – Проходи…

– А где Зоя Ивановна и Варвара? – растерянно оглядываясь по сторонам, спросила Катерина.

– Сейчас подойдут. – Саватеев, улыбаясь, шел ей навстречу.

Она не успела опомниться, как он оказался у нее за спиной.

– Ты… что?!

Катя услышала, как повернулся ключ в замочной скважине. От этого звука ей стало нехорошо.

– Катюша… – Борис надвигался на нее, растопырив руки.

Пятясь назад, Катя уперлась спиной в стеллажи с тканью.

– Не бойся… – шептал он, не сводя глаз с ее лица. Улыбка словно приклеилась к лицу Саватеева.

Катерина увидела его расширенные неподвижные зрачки и по-настоящему испугалась.

Борис только и ждал этого момента: схватил ее за руки и ткнулся губами в щеку девушки.

– Отпусти! – Катя попыталась вырвать руки.

Саватеев не отвечал.

"Как же – отпусти… – думал он. – Нашла дурака!"

Как только Борис увидел эту девчонку на показе, сразу решил: она будет ему принадлежать, чего бы это ни стоило! Пока была жива Наташка Богданова, он и думать не мог о том, чтобы приблизиться к Царевой. Слышал про Линькова: с его мордоворотами связываться опасно. Саватеев заигрывал с девушкой и ждал случая.

На его ухаживания Катерина не отвечала, и это еще больше подзадоривало Бориса. С Надей он поругался, когда та закатила сцену ревности… Наташки больше нет, некому за Цареву заступиться. А Надька никуда не денется: только свистни – сразу прибежит. Орет, ругается, но все равно в постель к нему лезет. А стоит ей выпить лишнего или наркоты нюхнуть, так и вовсе как воск послушная делается. Не может без мужика! Не он, так другой – ей без разницы.

С Надькой и с такими, как она, все было ясно. С Царевой – дело другое. Борис чувствовал, что он для нее – ноль без палочки. И чем лучше это понимал, тем сильнее хотел ее.

Старший из братьев Садчиковых девчонку отметил, думал Саватеев, да и младший на нее таращился. Борис видел, какими глазами оба братца смотрели на нее во время презентации. Илья – кобелина хороший: ни одной юбки не пропустит, умеет с бабами обходиться, сами под него ложатся. Если Цареву заприметил, обязательно в койку потащит. Вон как хвост перед ней распушил: торговый дом, мол, то да се… Саватееву с ним тягаться сложно, у этого мужика денежки водятся, самостоятельный, а Борис целиком и полностью от маменьки зависит…

Внимание Ильи и Виталика к Кате и заставило Бориса проявить инициативу. Решил он попользоваться девочкой – а там пусть Садчиковы ее подбирают, хоть старший, хоть младший… Ему-то какое дело? Главное, успеть первому пенки снять.

– Катюш, послушай… – Он пытался найти губами ее губы.

Она отворачивала голову, с ужасом осознавая: они с Борисом здесь одни и, применив силу, он сможет сделать с ней все, что пожелает, – кричи не кричи, никто не услышит.

– Сейчас сюда кто-нибудь придет! – попробовала она пустить в ход последний довод.

– Не придет, – ухмыльнулся Борис и ослабил хватку. – Никто сюда не придет… Варвара мне сама ключик отдала. Вот – видишь? – Он повертел перед глазами Катерины ключом от кладовки.

– Так она знает? – изумилась девушка.

– Зачем ей знать? Сказал: помещение требуется… На время.

– Как же она тебе ключ доверила от своей драгоценной кладовки?

– Значит, доверила.

На самом деле Варвара согласилась на его предложение лишь после того, как он преподнес ей щедрый презент.

– А Зинка?

– Ну… – замялся Борис.

– Вот сука! – вырвалось у Кати.

Она сделала шаг в сторону, но тут же почувствовала на своих плечах хватку чужих цепких рук.

– Отпусти меня!

Саватеев не отвечал. Он все крепче и крепче сжимал девичьи плечи.