Во власти наслаждения - Элоиза Джеймс

Поэтому, вместо того чтобы пройти в голубую или другую гостиную, примыкающую к холлу, она грациозно протянула руку:

— Было очень любезно с вашей стороны посетить нас, милорд, — высокомерно произнесла она.

Алекс подошел и, остановившись прямо перед Шарлоттой, бросил грозный взгляд на двух лакеев, стоящих в холле. Выражение любопытства мгновенно исчезло с их лиц, и они, вытянувшись в струнку, застыли у стены. Алекс надвигался на Шарлотту, заставляя ее отступать шаг за шагом. Он взглянул на одного из лакеев, и тот быстро распахнул дверь в так называемую китайскую гостиную. Алекс схватил Шарлотту за плечо и втолкнул ее в комнату. С легким щелчком дверь за ними закрылась.

Апекс тотчас же отпустил Шарлотту и посмотрел ей в лицо.

— Почему вы думаете, что я оставлю своего ребенка во власти этого невзрачного типа, которого вы называете своим дворецким? — учтиво спросил он.

Шарлотта, пораженная, смотрела на него. Она не подумала о том, что пыталась попрощаться с ним после того, как его ребенка отнесли в комнату прислуги.

— Милорд, — сказала она, — я не могу… разговаривать сегодня. У меня болит голова.

Шарлотта грациозно опустилась на софу, чувствуя себя обманщицей, но в тоже время подражая своей двоюродной бабушке Маргарет. Маргарет постоянно чем-то болела и получала огромное удовольствие от своих недугов. Шарлотта с раздражением заметила, что Алекс стоял с совершенно невозмутимым видом.

— Может быть, вы хотите, чтобы я встал на колени? — спросил он.

Шарлотта заметила насмешку в его глазах и ответила сердитым взглядом.

— Нет.

— Хорошо.

Молчание затягивалось. Алекс снова посмотрел на Шарлотту. Он с тревогой заметил, что ее лицо было бледным, белым, как ее платье. И что она поддерживала голову рукой. Он опустился на софу рядом с ней.

— У вас в самом деле болит голова?

Шарлотта слабо кивнула. Каждое движение отзывалось в голове ударом молота. Алекс поднялся и вышел в холл. Она услышала, как он тихо разговаривает с одним из лакеев.

— Я послал его к Китингу, чтобы тот приготовил для вас специальный напиток, — объяснил он, вернувшись в комнату. — Наклоните голову, вот так. — Он осторожно усадил ее, положив голову к себе на плечо.

— Это совершенно неприлично, — заметила она, поднимая голову.

— Тс-с! Никто не увидит.

Он откинул волосы с ее затылка и начал легкими медленными движениями массировать ей шею.

В дверь постучали, и Алекс быстро посадил Шарлотту прямо, ответив улыбкой на ее взгляд. Кэмпион внес серебряный поднос с высоким бокалом.

— Вот, выпейте это.

Она с подозрением посмотрела на напиток. Он выглядел неаппетитно — желтый и пенистый.

— Я ненавижу яичные коктейли.

— Все равно выпейте.

Она выпила. Напиток оказался не таким противным, как она предполагала. «Тем хуже», — мрачно подумала она. Лакей взял пустой бокал и, кланяясь, удалился. Алекс снова ласково притянул Шарлотту к своему плечу, и она снова закрыла глаза.

— В этом напитке, наверное, был ликер? — спустя некоторое время спросила она сонным голосом. — Я не люблю ликер…

Она умолкла, и Алекс увидел, что Шарлотта заснула. Он привел в порядок ее атласные локоны. Невольная улыбка показалась на его губах: много ли найдется женщин, которые могут заснуть, когда к ним является граф с предложением выйти за него замуж? Он вспомнил жадные взгляды, которые замечал всякий раз, приезжая в «Олмэкс». Патрик обычно поддразнивал его, говоря, что стоит ему два раза станцевать с девицей, как она уже заказывает подвенечный наряд.

Он откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза. Через несколько секунд единственным звуком в этой комнате было ровное дыхание двух спящих благовоспитанных людей.

Прошло минут двадцать, и Шарлотта открыла глаза. Головная боль прошла, и ей было тепло и уютно. Куда-то исчезло и ее раздражение. «Я была пьяна», — подумала она, приподнимаясь и чувствуя, как у нее слегка кружится голова. Алекс крепко спал. Хорошо хоть он не спал с открытым ртом.

Вдруг он открыл глаза и взглянул на нее. Его взгляд светился улыбкой. Он молча привлек ее к себе.

— Спать рядышком, — произнес наконец Алекс с притворным отвращением, — словно чета стариков на скамеечке, пригревшихся на солнышке.

— Хотите чаю? — улыбнулась Шарлотта. — Конечно, только для того, чтобы вы не уснули снова.

Алекс ненавидел чай.

— Питье для болонок, — ответил он. — Как раз то, что нужно такому старому шутнику, как я.

— Вы предпочитаете шерри? Или что-нибудь покрепче? Подозреваю, — строго заметила Шарлотта, — что ваш специальный напиток опьянил меня. Поэтому, чтобы исправить положение, я выпью чаю.

Она подошла к двери и распахнула ее. При взгляде на Шарлотту у Сесила вытянулось лицо: она выглядела безупречно и казалась совершенно спокойной — хозяйка не занималась в этой комнате ничем неподобающим.

Он отправился за чайными принадлежностями.

Шарлотта обернулась. Алекс непринужденно растянулся на безобразном китайском диване, купленном ее матерью, когда мода на все восточное достигла своего пика. Подлокотниками служили лежащие львы с выпученными глазами. Но Алекс… он так красив, с тайным вздохом подумала Шарлотта. На нем был великолепного покроя серый сюртук, резко контрастировавший с его мужественностью. Решительность Шарлотты таяла. Алекс поднял на нее глаза и заявил:

— Нам надо поговорить.

Шарлотта кивнула и села с ним рядом.

— Почему вы не хотите выйти за меня замуж? — спросил наконец Александр.

Вздрогнув, она повернулась к нему. Он был так красив и почти спокоен, Шарлотта снова заколебалась. Но нет! Она напомнила себе причины: ему нужна только гувернантка, и он забыл об их встрече три года назад. Это означало, что стоит ей отвернуться, как он начнет преследовать девиц.

— А я не могу просто отказаться?

— Нет, — решительно заявил Александр. — Нет, после того, как вы меня так поцеловали.

Они немного помолчали.

— Попробую догадаться, — смягчился Алекс. — До вас дошли слухи о моей неспособности, и…

Шарлотта энергично затрясла головой, уставившись в диванную подушку.

— Вы ничего не слышали, или дело не в этом?

— Я не… то есть мама говорила, но я знала… — Она прикусила губу. Она подозревала, что ее лицо уже сделалось пунцовым.

Алекс засмеялся.

— Вы знали, — сказал он. — Вы — необыкновенная. — Он медленно провел пальцем по ее шее.

— Не надо!

Словно обжегшись, он отдернул руку. Они снова помолчали. Затем он потребовал: