Зимняя война. Дипломатическое противостояние Советского союза и Финляндии. 1939-1940 - Вяйне Таннер

Я прибыл в Стокгольм 13 февраля. Эркко организовал встречи с министром иностранных дел Гюнтером и с премьер-министром Ханссоном в 10.00 и в 12.00 соответственно.

Разговор с Гюнтером касался вопросов заключения мира и получения нами вспомогательных сил.

Он еще не передал советскому послу мой меморандум с предложением Юссарё. Он получил его накануне вечером. Он должен был сегодня привезти мадам Коллонтай наши предложения и получить советские условия мира. Это должны были быть те непомерные требования, о которых писал Эркко в последнем письме.

Он уточнил ситуацию со вспомогательными силами. Шведское правительство не хотело направлять воинские подразделения, а собиралось посылать группы добровольцев. Я заметил, что прошло уже полтора месяца с начала кампании по вербовке добровольцев, а на фронте не появился ни один швед.

Гюнтер опасался, что если регулярные войска будут направлены в Финляндию, то западные государства могут разорвать отношения с Советским Союзом, вступят в войну и Германия тоже примет в ней участие. Германия совершенно ясно дала это понять.

Я сообщил, что, по нашей информации, Германия будет расценивать в качестве casus belli только организацию государствами Запада баз на территории Скандинавии. Это стало новостью для Гюнтера. Я заметил, что в этой войне Финляндия сражается не только за себя, но и за Швецию. Так что Швеция уже участвует в войне и не может выйти из нее.

По мнению Гюнтера, шведы вряд ли поняли бы, если Швеция, путем отправки регулярных сил, окажется втянутой в войну. Правительству приходится постоянно учитывать внутреннее положение в стране. С его точки зрения, лучшим выходом является заключение мира.

Я сказал, что тоже так думаю. Но желание Советского Союза закончить дело миром возрастет, если Швеция заявит, что участвует в войне на нашей стороне.

Гюнтер выразил опасение, что в этом случае советский престиж потребует очень быстрой победы Советского Союза в войне.

В полдень я пришел в здание правительства, чтобы встретиться с премьер-министром Ханссоном. По моей просьбе он принял меня вместе с министром обороны Скёльдом и министром иностранных дел Гюнтером.

Я изложил нашу позицию следующим образом: Финляндия ищет пути к миру. Но все наши шаги в этом направлении пока не привели ни к чему. Финляндия не может вести войну, опираясь только на собственные силы, поэтому должна просить о помощи. Мы предпочли бы ограничиться помощью из Скандинавии. Но набор добровольцев идет слишком медленно. Следовательно, шведское правительство должно взять это дело в свои руки. Швеция должна направить в качестве добровольцев регулярные части, как германский легион «Кондор» был направлен для участия в Гражданской войне в Испании. Такая мера безусловно будет способствовать началу мирных переговоров. Если Финляндия не получит эту помощь, ей остается надеяться только на Запад. Но тогда Финляндия может стать участником большой войны, которая коснется и Швеции с Норвегией. Поэтому финское правительство хочет знать позицию шведского правительства по вопросу увеличения помощи.

Премьер-министр Ханссон практически повторил слова Гюнтера о том, что шведский народ не одобрит такой путь. Кроме того, решать подобные вопросы — прерогатива не правительства, а риксдага. Германия прекрасно помнит роль легиона «Кондор» в Гражданской войне в Испании. Она расценила бы появление регулярных подразделений как весьма серьезную акцию. Ситуация станет еще более сложной, если Запад окажет помощь Финляндии.

Я ответил, что шведское правительство располагает ложной информацией. Германия едва ли рискнет вторгнуться в Скандинавские страны, если Швеция твердо решит вмешаться в финскую войну. Но если Финляндии придется воспользоваться западной помощью, возникнет вопрос о транзите через территорию Норвегии и Швеции. И обе страны окажутся в затруднительном положении.

Ханссон согласился с моими словами.

Поскольку шведские представители постоянно ссылались на возможность нападения Германии на Швецию, если она официально окажет помощь Финляндии, следует обратить внимание на то, что в Финляндии располагали совсем другой информацией. Приведу здесь выдержки из беседы, которая произошла не позднее 6 декабря 1939 года между графом Розеном из Швеции и Германом Герингом. Прежде чем привести отрывок из этой беседы, я должен сказать, что накануне ее Розен задал Герингу несколько вопросов, и Геринг предварительно обсудил ответы на них с Гитлером. Вооруженный мнением своего фюрера, Геринг отвечал на вопросы Розена.

Вечером того же дня я самолетом вернулся в Турку, проделав оттуда путь до Хельсинки на автомобиле. Не успел я войти в дом, как мне позвонил Рюти. Он сообщил такую новость, что я сразу потерял сон. В местечке Сумма на Карельском перешейке Красная армия прорвала нашу линию обороны. По правде говоря, прорыв был не очень широк, но весьма опасен. Наши военные прикладывали все силы, чтобы ликвидировать его.

Тринадцатый день февраля во всех смыслах был днем несчастий. Утром пришло письмо от Эркко с первой информацией о расширенных требованиях СССР; затем отказ шведского кабинета министров на нашу просьбу о вспомогательных силах; и вот теперь известие о прорыве фронта под Суммой. Уже ясно был виден исход войны, но до ее конца оставался еще целый месяц.

На следующий день я доложил президенту и премьер-министру об отрицательном результате моей поездки.

В довершение к моему визиту в Стокгольм несколько дней спустя разыгралась сцена, которая омрачила отношения между Финляндией и Швецией. Шестнадцатого февраля стокгольмская вечерняя газета «Folkets Dagblad Politiken» опубликовала заметку, действие которой можно было сравнить с взрывом бомбы. Под набранным большими буквами заголовком газета изложила цель моего тайного визита в Стокгольм и сообщила об отрицательном ответе Ханссона. Это сообщение было чрезвычайно неприятно для Финляндии. Ситуация усугубилась, когда премьер-министр Ханссон, по поручению кабинета министров, сделал заявление, в котором он, не слишком выбирая выражения, отметил: