Око Каина - Патрик Бовен

Питер молча кивнул.

— Где мне его искать?

— Он сказал: «Иди туда, где они видят без глаз». Именно так он и просил передать. — Ребенок грустно взглянул на своего собеседника. — Ты знаешь, что это означает, Томас?

Впервые Питер назвал его на «ты» и по имени. По правде говоря, он вообще впервые так разговаривал.

— Нет.

— И я нет.

«Иди туда, где они видят без глаз»? Что это значит? Нечто вроде загадки?

Томас еще немного подождал. Оказывается, Питер не был полным аутистом. Просто замкнутый ребенок, который по-своему пытается избавиться от страха и страданий и начать общаться с остальными. Как знать — если дать ему еще немного времени, то удастся вытянуть из него и еще что-нибудь.

Но Питер молчал. Томас осторожно провел рукой по его светлым, слегка вьющимся волосам.

— Спасибо, Питер. Я считаю, что ты настоящий храбрец.

Ребенок взял его за руку, и они пошли к выходу. На паперти часовни Питер остановился.

— Он еще кое-что сказал.

— Вот как?

— Да. Я пообещал передать вам слово в слово: «Том Линкольн не должен бояться. Он знает, что такое страдание, потому что он тоже много, очень много убивал».

Гарольд Крамп остановил машину на подземной парковке отеля. Перед этим Марсия, его жена, полоскала ему мозги по телефону добрых полчаса — из-за того, что в воскресенье вечером у него, видите ли, еще появилась какая-то дополнительная работа. Можно подумать, он пользуется любым предлогом, лишь бы не появляться дома! Наверняка он завел любовницу! Бла-бла-бла…

А кто, спрашивается, оплачивал счета?

Так или иначе, их брак давно уже дышал на ладан. Или, может, виной всему был его диетный режим, сделавший его нервным и раздражительным, все время пребывающим в напряжении.

Гарольд захлопнул дверцу своего «линкольна таункара» — он же «Прощай, молодость!», — про себя посмеиваясь над этой идиоткой Марсией, и небрежно бросил ключи от машины юнцу-охраннику.

— Смотри не потеряй, я на пять минут!

Если и в самом деле получится закончить все по-быстрому, у него еще будет время увидеться с Лили. При мысли о ней он ощутил возбуждение, отозвавшееся приятной щекоткой в низу живота. Он уже предвкушал, как зароется носом между ее грудей… «Лили-тигрица», так он ее называл.

Он быстро поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки, и вошел в холл. Карлос стоял за одной из стоек-ресепшн, погруженный в чтение какого-то автомобильного журнала.

— Скажи, пожалуйста, — Крамп заглянул ему через плечо, — сухое охлаждение двигателя!

— Как видишь.

— А кстати, я тебе показывал свою последнюю тачку? «Таун-кар», тачка что надо…

Карлос слегка постучал пальцами по журналу.

— Тачка считается хорошей, когда разгоняется выше ста в час.

— Ладно-ладно… Помнишь, о чем я тебя просил?

— Само собой. Кто тебя интересует?

— Тебе не обязательно об этом знать.

Карлос пожал плечами и слегка подтолкнул журнал через стойку по направлению к Гарольду. Между страницами лежал универсальный ключ.

— Надеюсь, ты не наделаешь мне хлопот, — вполголоса сказал Карлос. — Мне вообще-то не положено иметь у себя такую штуку. Не говоря уже о том, чтобы передавать ее кому-то еще.

— Заметано. Буду нем как могила.

У них с Карлосом каждый месяц набегали кое-какие деньжата в результате мелких махинаций, так что лучше было не осложнять отношения.

Гарольд Крамп прошел через дверь с табличкой «Только для персонала» и направился прямиком к раздевалкам. По пути он столкнулся всего с одним служащим, который первым поздоровался с ним. Гарольд окинул его презрительным взглядом — как начальник службы безопасности отеля, он имел свои преимущества. Наконец он остановился перед шкафчиком Сета. Подождал, пока другой служащий исчезнет. Потом открыл дверцу.

Шкафчик был почти пуст. Там висели два аккуратно отглаженных костюма-униформы служащих отеля и одна белая рубашка, а на полке лежали иллюстрированное приложение к «Нэшнл джеографик» («Шахты Невады») и упаковка таблеток.

Гарольд бегло взглянул на этикетку: «Рогипнол». Вообще-то эти таблетки были запрещены к продаже, но специальное разрешение было тут же, оформленное по всем правилам, с необходимыми подписями и печатями.

Больше ничего.

Он закрыл шкафчик и набрал номер своей любовницы, просто чтобы успокоить нервы. Однако наткнулся на автоответчик.

— Черт!..

Он вернулся в холл. Карлос, увидев его, оторвался от своего автожурнала.

— Сет, — напрямик сказал Гарольд. — Вот кто меня интересует. Дай мне ключ от его номера.

— Сет Гордон? Ты шутишь?

— Нет.

— Ты знаешь, чем рискуешь?

— Слушай, я расследую одно дело…

Карлос натянуто улыбнулся, что еще больше усилило нервозность Крампа.

— Ну давай, шевелись! Да, расследую дело о кражах. Было несколько случаев воровства из личных шкафчиков, и меня попросили этим заняться…

Гарольд и сам не знал, почему он выдумал именно эту версию. Скорее всего потому, что ничего лучшего не пришло ему в голову. С другой стороны, это было, конечно, ненормально, что Сет куда-то свалил, не оставив адреса. Но самым подозрительным было поведение его психолога. Создавалось впечатление, что тот покрывает своего пациента. Программа психологической реабилитации предусматривала постоянный судебный надзор. Докторишка был ответственным лицом номер один, а Гарольд — всего лишь звеном в цепи: в его обязанности входило лишь фиксировать все появления и отлучки Сета и проверять, выполняет ли тот свою работу.

Он ничего не имел против такого расклада, но это отнюдь не значило, что он позволит держать себя за дурака.

Он поднялся наверх на лифте, вынул ключ и вошел в номер.

Апартаменты были огромными. Их проектировал еще покойный Джон Гордон III, отец Сета. Их можно было считать святая святых отеля — и архитектор, словно чувствуя ответственность за свое творение, долгие годы жил здесь со всей семьей. Никто больше не занимал этот номер с момента драмы, разыгравшейся здесь в 1983 году, но в конце концов Сет сюда вернулся. Горничные называли его «номер с привидением».

Любопытно — теперь здесь не было ни мебели, ни каких-либо украшений на стенах. Абсолютная пустота. Однако это не удивило Гарольда. Шизики не любят загроможденных комнат — это усиливает в них чувство тревоги. Ничего удивительного, что Сет тоже не захотел видеть никаких вещей вокруг себя. Но что казалось Гарольду гораздо более странным — что парень захотел жить в том самом месте, где была убита его мать. Тем более что его самого и подозревали в убийстве. О каком душевном выздоровлении могла идти речь, если он снова оказался в той обстановке, где было совершено преступление? Но, в конце концов, это была проблема психолога, а не Гарольда.