Кот, который там не был - Лилиан Джексон Браун

– Она на уроке, – сказал бесцветный голос в учительской.

– Это срочно! Звонит Джим Квиллер! Позовите её к телефону! – Он с готовностью называл своё имя, когда это требовалось для дела.

– Одну минуту, мистер Квиллер. Запыхавшаяся учительница рисования взяла трубку.

– Милдред, это Квилл, – сказал он. – Я нахожусь в доме Гудвинтеров на предварительном показе перед распродажей, и здесь есть некоторые вещи, которые тебе надо обязательно увидеть! Когда ты сможешь попасть сюда?

– Я освобожусь через час – урок только начался.

– Сбеги с урока и как можно скорее приезжай сюда! Обещаю, вернешься в школу прежде, чем тебя хватятся. Иди с чёрного хода. Действуй моим именем!

Когда Милдред появилась, они поднялись наверх по лестнице для прислуги, ведущей из кухни. Квиллер объяснил:

– У доктора Гала было тайное увлечение. Он писал картины.

– Господи! – При виде их у Милдред перехватило дыхание.

– Я реагировал точно так же! Они оценены по доллару каждая и никого не заинтересовали. Сто долларов было бы более подходящей ценой. А соответствующая картинная галерея, возможно, заплатила бы и по тысяче. Я ничего не понимаю в живописи, но мне случалось видеть в музеях и более безумные полотна.

– Это современное народное искусство, – сказала Милдред. – Картины прелестны! Они уникальны! Подожди, когда до них доберутся журналы по искусству!

– Подожди, когда в них вцепятся психиатры! Это же Ноев ковчег сумасшедшего.

– Я выбита из колеи, не знаю что сказать, – растерянно проговорила Милдред.

– Возвращайся в свой класс. Мне просто надо было, чтобы кто-нибудь подтвердил мою догадку,

– Что ты собираешься предпринять, Квилл?

– Прежде всего увеличить в сто раз цену на этом объявлении. Затем поставить в известность Фонд К.

Учительница рисования неохотно оторвалась от созерцания этой странной, ни на что не похожей коллекции, и они спустились вниз, где Квиллер вновь стал задавать вопросы: «Вы коллекционируете антикварные вещи?.. Вы перекупщик?.. Видели ли вы когда-нибудь распродажу такого масштаба?.. Что вы собираетесь купить?..»

Во время записи банальных ответов ему попался на глаза лохматый молодой человек с всклокоченной бородой, в джинсах и выцветшей хлопчатобумажной рубашке. Он рассматривал вещицы, находящиеся на столе в задней части первого этажа.

Усы Квиллера ощетинились, он узнал лохматую голову посетителя читального зала публичной библиотеки. С тех пор прошло уже три месяца, но он не сомневался, что это тот самый субъект, который ездил в тёмно-бордовой машине с массачусетсским номерным знаком, зарегистрированной на имя Чарльза Эдварда Мартина. Бородач разглядывал наклейки на старых долгоиграющих пластинках и вертел в руках разные предметы домашнего обихода, затем изучил инициалы на складном серебряном ножике, взял в руки чугунную копилку в форме поросенка и потряс её, но никакого шума не последовало.

Пробравшись к нему, Квиллер дружелюбно спросил: Всё это просто куча старого хлама, не правда ли?

– Да, – ответил тот.

– Нашли что-нибудь стоящее?

– Нет.

– Как вы находите цены? По-моему, они слегка завышены.

Молодой человек пожал плечами. В надежде, что он произнесёт несколько слов с северо-восточным акцентом, Квиллер заметил:

– У меня такое чувство, что мы с вами уже где-то встречались. Вы когда-нибудь заходили в бар «Кораблекрушение»?

–Да.

– Там-то я вас и видел! Вы Рональд Фробнит! Можно было предположить, что молодой человек

ответит: «Нет, я Чарльз Мартин» – или ещё вероятнее: «Чагльз Магтин». Но вместо этого он отрицательно покачал головой и ретировался.

Заметив, что одновременно исчез и складной ножик с серебряной ручкой, Квиллер, толкаемый со всех сторон, последовал за молодым человеком к входной двери. Тот шёл быстро, но не настолько, чтобы возбудить подозрение у охранников. Квиллер подумал, что этот «Чагльз Магтин» – хитрая бестия. Он шёл за ним, лавируя между заполнявшими тротуар толпами людей, до Мейн-стрит, где подозрительный субъект сел в тёмно-бордовую машину с массачусетсскими номерами и уехал.

Квиллер, который был без машины, пробежался до полицейского участка в надежде застать Броуди на месте и столкнулся с ним в дверях.

– Энди, у тебя найдется минутка? – с горячей настойчивостью спросил Квиллер.

– Уложись в полминуты.

– Ладно. Я был на предварительном показе гудвинтеровского имущества и увидел там человека, без сомнения, являющегося Чарльзом Эдвардом Мартином.

– Кто это?

– Тот парень, который, я подозреваю, преследует Полли. Я попробовал завязать с ним разговор, но он отмалчивался. После инцидента с Полли три месяца назад, помнишь, ты навёл справки и узнал, что машина принадлежит Чарльзу Эдварду Мартину. Эту машину за последние несколько дней видели трижды; по дороге в Шантитаун, у бара «Кораблекрушение» в Мусвилле и на стоянке в Индейской деревне.

– Вероятно, он продаёт кладбищенские участки, – съязвил Броуди, направляясь к краю тротуара. – Я не могу задержать его за то, что он ездит с номерами другого штата. Полли кто-нибудь преследовал в последнее время? Его видели на бульваре после наступления темноты?

– Нет, – вынужден был признать Квиллер, потерев костяшками пальцев вздыбленные усы. Что он мог сказать? Хотя Броуди и признавал существование котов-экстрасенсов, он отверг бы идею, что и усы могут посылать предупредительные сигналы.

– Я скажу, что тебе надо сделать, Квилл. Выбрось из головы этот чёртов номерной знак. Приезжай сегодня вечером в наш клуб. Там будет Шотландская ночь. В шесть часов. Скажи при входе, что ты мой гость. – И, не дожидаясь ответа, Броуди быстро влез в полицейскую машину.

Квиллер отправился на длительную прогулку. По дороге он размышлял о своих опасениях, связанных с типом с бульвара. Как репортёр уголовной хроники и военный корреспондент, он привык к опасностям. Но сейчас первый раз в жизни он почувствовал, что у него сжимается сердце от страха за другого. Впервые он ощутил свою уязвимость из-за того, что существует человек, который ему настолько дорог. От этой мысли на душе у него потеплело и в то же время его охватил настоящий ужас

Что же до покровительственного приглашения Броуди, то Квиллер склонялся к тому, чтобы проигнорировать его. Он знал многих членов этого клуба и добрую сотню раз проходил мимо него – трёхэтажного дома, выстроенного в стиле маленькой Бастилии, – но никогда не переступал порога. По правде говоря, ему было любопытно посмотреть, что такое Шотландская ночь, но он мог бы спокойно обойтись и без неё. Его раздражала непрошибаемость Броуди. И что хорошего могли подать к столу в подобном месте?