Крестный отец - Марио Пьюзо

Ни он, ни она не хотели возврата к прежнему. Она понималаего тягу к красоте, к молодым женщинам. Было известно, что он непременно долженхоть раз переспать со своими партнершами по фильму. Они не могли устоять передего чарами, как не мог устоять и он перед их красотой.

— Придется тебе одеваться, — сказалаДжинни. — Самолет Тома скоро прибудет.

Она вывела девочек из комнаты.

— Да, — ответил Джонни. — Кстати, Джинни, тызнаешь, что я развожусь? Скоро снова буду свободным.

Она смотрела на него, когда он одевался. Он всегда держалздесь чистую одежду.

— Через две недели Рождество, — напомнила Джинни.Ты собираешься придти к нам?

В те времена, когда ему еще не приходилось волноваться засвой голос, праздники приносили ему самый большой доход. Второй раз подряд онупускает Рождество. В прошлом году он находился в Испании и ухаживал за своейвторой женой, уговаривая ее выйти за него замуж.

— Да, — сказал он. — Накануне Рождества и всамо Рождество.

Он не упомянул канун нового года. Это будет одной из техсумасшедших ночей, в которых он время от времени нуждался.

Джинни помогла ему надеть пиджак и почистила его щеткой. Онвсегда следил за своей одеждой. Он было рассердился, что рубашка отутюжена неслишком старательно и запонки болтаются, но вовремя сдержался. Джиннирассмеялась.

— Том не почувствует разницы.

Три женщины проводили его к двери и вышли с ним к стоянкеавтомобилей. Девочки держали его за руки. Жена шла немного поодаль. Онарадовалась счастливому выражению его лица. Подойдя к машине, он по очередипокрутил девочек в воздухе и поцеловал их. Потом поцеловал жену и сел в машину.Он никогда не любил прощаться.

Прием Хагена подготовил секретарь по контактам с населением.Возле дома Джонни поджидала взятая напрокат машина, в которой сидели секретарьи еще один человек из обычной свиты Фонтена. Джонни остановил свой автомобиль,забрался в поджидавший, и они поехали к аэропорту. Потом он долго ждал, невыходя из автомобиля, а секретарь отправился к самолету встречать Тома Хагена.Том сел в машину. Они пожали друг другу руки и поехали домой.

Наконец, они с Томом остались одни в гостиной. В ихотношении друг к другу чувствовалась явная неприязнь. Джонни никак не могпростить Хагену то, что тот служил препятствием между ним и доном в те мрачныевремена, когда дон на него сердился, вплоть до свадьбы Конни. Том не привык проситьпрощения. Он просто не мог этого делать. Одной из его обязанностей было служитьгромоотводом для взрывов человеческого негодования, которые, по сути, должныбыли быть направлены против самого дона.

— Твой крестный послал меня уладить для тебя несколько дел, —сказал Хаген. — Я хотел бы закончить все к Рождеству.

Джонни Фонтена пожал плечами.

— Съемки закончились. Режиссер оказался парнем честными отнесся ко мне корректно. Кадры с моим участием очень важны, и Вольтц, как быне жаждал мне отомстить, не оставит их на полу монтажной. Он не может такпросто отмахнуться от фильма, который обошелся в десять миллионов долларов.Поэтому теперь все зависит от реакции зрителя на мою игру.

— А приз Академии действительно очень важен дляактерской карьеры или это просто рекламное дерьмо, не имеющее никакойценности? — осторожно спросил Хаген. Потом он остановился, подумал испешно добавил. — Кроме дифирамбов, разумеется. Дифирамбы все любят.

Джонни Фонтена улыбнулся.

— Все, кроме моего крестного, — сказал он. —Том, это не просто дерьмо. Приз Академии обеспечивает актера работой и славойна десять лет вперед. Актеру предоставляется возможность самому выбирать роли.Публика толпами валит на фильмы с его участием. Это, разумеется, далеко не все,что нужно человеку, но для актера это самое главное. Я все свои планы строю наполучении приза. Не потому, что я такой уж великий актер, а потому, что яизвестен, как певец, и эта роль для меня важное испытание, пробный камень, еслихочешь. И, кроме того, я играю в нем неплохо.

Том Хаген пожал плечами и сказал:

— Твой крестный говорит, что в нынешней ситуации у тебянет шансов на получение приза.

Джонни Фонтена рассердился.

— О чем, черт побери, ты говоришь? Фильм еще несмонтирован, и никто его не видел. Дон понятия не имеет о производстве фильмов.Ты пролетел три тысячи миль, чтобы сказать мне это?

Он был настолько потрясен, что на глазах его показалисьслезы.

— Джонни, я тоже не имею понятия о процессе работы надфильмами, — озабоченным тоном сказал Хаген. — Я всего-навсего мальчикна побегушках. Мы с доном много раз говорили о тебе. Он чувствует, что ты всееще нуждаешься в его помощи, и он хочет наладить твою жизнь раз и навсегда. И яздесь, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Но ты должен начать взрослеть,Джонни. Перестань думать о себе, как о певце или актере. Начни думать, что тысильный человек.

Джонни Фонтена засмеялся и наполнил свой стакан.

— Если не получу Оскара, силы у меня будет не больше,чем у моих дочерей. Голос мой пошел к черту. Вернись он, я мог бы сделать несколькошагов. А-а… К черту. А с чего крестный взял, что я не получу приз? О'кэй, верю,что он знает. Он никогда не ошибался.

Хаген зажег сигарету.

— Нам стало известно, что Джек Вольтц не собираетсяистратить на выставление твоей кандидатуры ни гроша. Он, по сути, заявил всемчленам жюри, что не желает видеть тебя обладателем Оскара. Кроме того, онделает все, чтобы голоса были отданы другому парню. Он дает всевозможныевзятки: должности, деньги, красоток, словом — все. Он пытается делать это, ненанося вреда фильму.

Джонни Фонтена пожал плечами. Он наполнил свой стакан виски.

— Значит, я погиб, — сказал он.

Хаген презрительно посмотрел на него.

— Пьянство не поможет твоему голосу, — сказал он.

— Хрен с ним. И с тобой тоже.

— Лицо Хагена сделалось вдруг гладким и безучастным.

— О'кэй, я буду вести дела на чисто деловой основе.

Джонни Фонтена поставил свой стакан и сел напротив Хагена.

— Я сожалею о том, что сказал, Том, — произнес онизвиняющимся тоном. — Боже, как я сожалею! Я выливаю на тебя все это,потому что хочу удушить этого ублюдка Джека Вольтца и боюсь сказать плохоеслово про моего крестного. Поэтому я и сержусь на тебя.

На его глаза навернулись слезы. Он швырнул стакан с виски встену, но толстое стекло не сломалось, а подкатилось к его ногам. Джонни бросилна него гневный взгляд и рассмеялся.