Расцвет и упадок Османской империи. На родине Сулеймана Великолепного - Лорд Кинросс

Первым законодателем империи был Мехмед Завоеватель. Именно на заложенном Завоевателем фундаменте развернул теперь свою деятельность Сулейман, продолжая опираться на два главных устоя османского правления: на институт государственного управления – секулярное и исполнительное учреждение; и на мусульманский институт – религиозное и законодательное учреждение. Объединенные под крышей абсолютной власти султана, они представляли, с точки зрения их различных функций, приблизительный эквивалент западного разграничения между церковью и государством.

Институт управления состоял наряду с султаном и его семьей из чиновников его двора, руководящих работников его правительства, постоянной армии и большого числа молодых людей, которых готовили к службе в одном или другом из вышеупомянутых мест. Они были почти исключительно людьми или сыновьями людей, рожденных родителями христианского происхождения, и, таким образом, рабами султана.

Как характеризовал их венецианский байло Морозини, они были очень горды тем, что могли сказать: «Я являюсь рабом Великого господина», – потому что они знали, что это есть владения господина или республика рабов, где именно им предстоит командовать». Как замечает другой байло, Барбаро: «Это действительно заслуживающий отдельного изучения факт, что богатые слои, вооруженные силы, правительство и все государство Османской империи основано и передано в руки лиц, всех до единого рожденных в вере в Христа».

Параллельно этой управленческой структуре существовал институт мусульманства, состоявший только из лиц, рожденных мусульманами. Судьи и юристы, богословы, священники, профессора – они составляли в качестве хранителей традиций и исполнителей священного закона ислама, улемов, то сословие ученых мужей, которое несло ответственность за поддержание всей структуры просвещения, религии и закона на всей территории империи.

У султана не было власти изменить или проигнорировать принципы шариата, священного закона, данного от Бога и посланного через пророка, который тем самым служил в качестве ограничения его божественной суверенной власти. Но, как у благоверного мусульманина, у него никогда и не возникало подобных намерений. Но, если его собственные подданные должны были также оставаться добрыми мусульманами в мире, подвергавшемся быстрым изменениям, он видел необходимость вносить изменения в порядок применения закона. По одной простой причине – Османская империя, захватившая территории, которые в начале века были преимущественно христианскими, с тех пор необычайно расширила свои просторы благодаря широким завоеваниям в Азии, включая такие города исламского халифата, как Дамаск, Багдад, Каир, наряду с протекторатом над священными городами Меккой и Мединой. Четыре пятых всего населения империи – которое к концу правления Сулеймана насчитывало пятнадцать миллионов человек и состояло из представителей двадцати одной национальности, находившихся под управлением двадцати одного правительства, – были теперь жители азиатской ее части. Сулейман одновременно был покровителем исламского мира, защитником его веры и защитником, истолкователем и исполнителем его священного закона. Весь мусульманский мир смотрел на Сулеймана как на вождя священной войны. В любом случае империя подошла к тому, чтобы обрести более широкий мусульманский характер, что в рамках ее меняющейся структуры требовало нового свода законов, чтобы дополнить предшествующий свод.

Сулейман поручил подготовку свода законов обладавшему глубокими знаниями судье мулле Ибрагиму из Алеппо. Получившийся в результате его трудов кодекс, – причудливо названный им «Мултека-уль-усер», «Слияние морей», – оставался реально действующим вплоть до законодательных реформ двадцатого столетия. Одновременно новый законодательный кодекс, по своей значимости равный новой конституции, был составлен для администрации Египта. Сулейман скрупулезно следовал правилу работать в тесном взаимодействии с мусульманскими правоведами и богословами, которые советовали ему, насколько он может отклониться без действительного нарушения первоначального священного закона.

В кануны Сулеймана среди прочих также было включено новое полицейское и уголовное законодательство, охватывавшее преступления против морали, насилия и увечья, воровство и разбой. В целом более мягкими, чем раньше, стали наказания. Система штрафов, предусматривавшая тариф за каждое нарушение, была призвана быть заменой телесным наказаниям. Наказания в виде смертной казни и нанесение увечья стали менее частыми.

Введенная Сулейманом система налогообложения охватывала и практически все стороны человеческой деятельности. В свод семейных отношений вводился налог, как на холостяков, так и вступающих в брак. Были введены налоги на многие виды продукции, животных, рудники, торговую прибыль, а также в форме экспортно-импортных пошлин. Помимо налогообложения ощутимым источником доходов для государства была конфискация имущества чиновников и других состоятельных частных лиц, впавших в немилость. Военные кампании Сулеймана с избытком превышали первоначальные затраты на них, пополняя имперскую казну за счет военной добычи из покоренных провинций и дани христианских государств.

Сулейман развил систему образовательной подготовки мусульманского духовенства, школы которого по-прежнему финансировались религиозными фондами и функционировали при мечетях. Они давали мальчикам-мусульманам образование, которое в основе было свободным и, сверх того, значительно более обширным, чем любое образование, доступное в то время в христианских странах. Расширяя систему образования, созданную Мехмедом Завоевателем, Сулейман проявил себя щедрым основателем школ и колледжей. Во время его правления число начальных школ, или мектебов, имевшихся в столице, увеличилось до четырнадцати. Там обучали детей чтению, письму и фундаментальным принципам ислама, а когда те заканчивали школу, их вели по улицам города в веселых процессиях, как и в дни обрезания.

Если они желали и имели к этому способности, дети могли продолжить учебу в одном из восьми колледжей (медресе), построенных в приделах восьми главных мечетей. Колледжи предлагали курсы из десяти предметов, основывавшихся на либеральных гуманитарных науках Запада: грамматике, синтаксисе, логике, метафизике, философии, географии, статистике, геометрии, астрономии и астрологии. Существовали такие высшие медресе, правовые школы университетского уровня, большинство выпускников которых становились имамами (ведущими молитв или учителями). Эти академии, как и раньше, были частью комплексов зданий, окружающих и примыкающих к внутренним дворам мечетей. Их приделы по-прежнему включали также казначейства, банки, гостиницы для путешественников, трапезные, библиотеки, бани, фонтаны, такие благотворительные удобства османского «государства благосостояния», как суповые кухни, больницы и дома для душевнобольных.

Сулейман в великолепии этого «золотого века» был одновременно султаном-халифом и великим сеньором в традициях европейского Ренессанса. Умело соединяя священное величие Восточного мира с королевской роскошью Западного, султан стремился превратить Стамбул в столицу, достойную в своем архитектурном великолепии лучших городов этой цветущей цивилизации XVI века. В результате, по мере того как множились завоевания Сулеймана и доходы, происходила постоянная архитектурная эволюция округлых куполов и остроконечных минаретов, уникальный силуэт которых до сих пор украшает Мраморное море – четыре века спустя после жизни Сулеймана.