Обещанная ему - Софи Вебер

Она заплакала. Уронила голову на колени и залилась слезами, а он попытался ее утешить. Ахмед не знал, сколько прошло времени, прежде чем мать спросила:

— Ты общаешься с ним… с братом?

— Виделись несколько раз, — кивнул. — Он совсем другой. Не такой, как я и отец. Он знает, что такое свобода.

Мама кивнула. Было видно, что ей еще трудно думать о другом ребенке от человека, которого она любила, а он обманывал ее годами.

— Я могу остаться с тобой? И познакомиться с внуком?

— Да, конечно.

Ахмед провел мать в комнату к сыну и застал там потрясающее зрелище. Вика что-то напевала малышу и качала его на руках. Так он и оставил своих женщин: маму знакомиться с внуком, а жену с мамой, которая, в отличие от отца, приняла и Вику и маленького Ибрагима.

Виктория

Появление матери Ахмеда в моей комнате стало неожиданностью. Я лишь смогла улыбнуться, когда она нерешительно вошла и остановилась в центре, не зная, как подступиться. Вика и сама не знала, что говорить? Приглашать присесть или, может, она хочет подержать внука на руках?

Ахмед сказал, что ему нужно отлучиться, и теперь мое сердце будет не на месте, ведь неизвестно, почему он ушел. Да и с отцом все не до конца понятно.

— Прости, что тебе пришлось видеть все это, — мать Ахмеда пытается разрешить сложившуюся ситуацию и сгладить затянувшуюся неловкость между нами. За это я ей безумно благодарна, потому что у самой на это попросту не было сил.

— Ничего.

— Ибрагим всегда был таким, — кивает она. — А я старалась молчать, потому что мужчина главный.

Мне кажется, что его матери впервые приходится говорить с кем-то, кроме прислуги, не в присутствии мужа. Она тушуется и не знает, куда себя деть. Нервоз сильно заметен, а потому я произношу:

— Садитесь, — указываю на кровать рядом с собой. — Ну же, не стойте там, — продолжаю, когда вижу, что она и не собирается садится.

— Спасибо, — она, наконец, отмирает и садится рядом.

Видно, что к внуку она боится притронуться, но очень хочет. Мне мать Ахмеда понравилась практически сразу. Отец — нет, но мать — другое дело. Она добрая и улыбчивая и Ибрагиму, я уверена, она тоже понравится. Я улыбаюсь ей и протягиваю малыша, напоминаю, как правильно его брать на руки, потому что за долгое время она уже и разучилась это делать.

Мы не разговариваем, каждая думая о своем. Она, о том, что ей предстоит развестись и о том, что у нее теперь есть внук. А я об Ахмеде, который так и не сказал, куда направляется. Любопытство всегда было моим главным недостатком и сейчас я пытаюсь понять, все ли в порядке с ним. Или мне уже стоит волноваться.

К счастью, для волнений нет причин. Ахмед возвращается домой поздно, но приходит. Уставший, но не злой, он садится рядом и крепко обнимает меня. Я лишь улыбаюсь.

— Как с мамой посидели?

— Она у тебя хорошая. Даже Ибрагиму подгузник сменила.

Ахмед улыбается. Сын уже давно спит. Мы молчим. Я не знаю, о чем спрашивать, а Ахмед, по всей видимости, решает не посвящать меня в свои дела.

— Я решил проблему с твоим отцом, — наконец, произносит он. — Его больше не выпустят.

Я воспринимаю новость слишком радостно для той, которая услышала, что ее отца посадят. Наверное это происходит потому, что от папы я не видела ничего хорошего. Он то и дело позволял себе манипулировать мной и решать судьбу вместо того, чтобы понять меня и услышать. Я удивляюсь, что Ахмеду удалось что-то найти и папу посадили, ведь тогда, когда я возвращалась к нему, понимала, что он сильнее и могущественнее. Я боялась его, как никого в жизни, а сейчас он за решеткой и никогда не выберется оттуда.

Могу ли я в это поверить? Пожалуй, ведь рядом со мной лучший мужчина, которого я безумно люблю.

— У тебя правда есть брат? — спрашиваю.

— Да, — Ахмед кивает. — Ему скоро десять и он очень смышленый парень, правда, первое время принял меня за отца, а не брата, — он усмехается. — У него вся жизнь впереди, и я рад, что отец не имеет на него никакого влияния.

Я киваю. Познакомившись с отцом Ахмеда, пусть и мельком, я поняла, что он такой же упрямый и волевой, как и Дмитрий. Правда, он по крайней мере не делает из своего сына несчастного и не пытается сделать всё, чтобы я исчезла. Пока.

— Знаешь, я планировал сделать это в более официальной обстановке, но ее, видимо, не предвидится, поэтому.

Я не понимаю, как Ахмед опускается на одно колено, как достает из кармана небольшую коробочку и говорит:

— Я не делал тебе предложение, но делаю сейчас, — он улыбается.

— Боялся, что я откажу? — спрашиваю в шутку, а у самой сердце щемит от невероятно нежного чувства, что расползается внутри.

— Да, Вика, — он смеется. — На самом деле подумал, что ты захочешь свадьбу, но так как мы ее не сможем сделать, то и с предложением решил повременить. Теперь вот, — он кивает на коробочку. — После того, как ты примешь ее мы сделаем свадьбу такую, какую ты хочешь.

Я никакую не хочу, но воспоминания об этом дне будут затапливать меня еще долго, поэтому я киваю и произношу, едва шевеля губами:

— Да.

Спустя три года

— Ну? Рассказывай! — требует Аня, когда мы встречаемся после долгой разлуки.

Так уж получилось, что мы живем в разных странах и видеться нам приходилось за последние года всего пару раз. После того, как моего отца посадили, многие преданные ему люди устроили за нами настоящую охоту и нам пришлось уехать. Аня почти ничего не знала о нас, а я не могла ей даже позвонить. Вернуться мы смогли только после “воскрешения” Тимура, да и то не сразу. Его появление стало для меня неожиданностью, потому что я знала, как подруга страдает, как плачет по нему. И то, что он жив стало настоящим шоком для меня.

— Ну что ты молчишь?

— Пытаюсь прийти в себя и, наконец, понять, что ты здесь и это не мираж, — отвечаю откровенно, потому что за то время, что Ани не было у меня даже не было с кем пообщаться.

— Не мираж, — она смеется. — Приехали всей семьей, видишь?

Я вижу. Наблюдаю за тем, как Тимур держит на руках малышку, как нежно целует меня, и понимаю, что тоже хочу дочь, да и Ибрагиму нужен братик или сестричка, потому что он растет слишком избалованным и высокомерным малышом. Только вот Ахмеда уговорить никак не получается. Правда, я все же однажды надеюсь это сделать. Пусть не сейчас, но очень скоро.

Я неотрывно смотрю на Тимура и пытаюсь понять, как получилось так, что он превратился в спокойного и любящего семьянина. Я ведь помню, каким он был. Мне тогда казалось, что он еще опаснее Ахмеда, а вот сейчас он такой: нежный, аккуратный и обескураживающий. Вижу по глазам Ани, что она счастлива, хоть и натерпеться ей пришлось, пожалуй, не меньше, чем мне.