Святы и прокляты - Юлия Андреева

* * *

— ...Должно быть, там же на водах Фридрих нашёл время встретиться с шотландским философом и математиком Михаэлем Скотом[81], которого у нас в Италии называли на свой лад Скотус, — увлечённо вещал за гобеленом Фогельвейде, — и задать тому ряд интересующих Фридриха в то время вопросов. Сколько существует небес? Кто ими управляет? Что за пределами последнего неба, если их множество? В каком небе находится Бог в его величии, и почему он всё время сидит на небесном троне? И что делают ангелы и святые в вечности перед троном Господа? И как их зовут? Где ад, где чистилище и где небесный рай? Сколько кругов ада существует? Кто есть духи, обитающие там?

Фридрих не уставал удивляться высоким познанием своего нового знакомого, а тот, в свою очередь, изумлялся, как это император не страшится выспрашивать имена духов. И не впадает в восторженный экстаз при рассказе о троне Царя Небесного. По мнению учёного мужа, Фридрих — земной император, интересовался устройством рая и ада, точно так же, как интересовался до этого положением дел в Эфиопии или управлением в северных странах.

За год до этого император встречался с математиком Леонардо Фибоначчи[82], труд которого «Книга абака» прочитал с большим вниманием. Математик рассказывает о простой, но неведомой Европе десятичной арифметике, вводит такое понятие, как «ноль», и малоизвестные арабские цифры. Поделившись новым знанием с придворными, Фридрих принялся решать одну его задачку за другой, а затем, когда этой способностью овладели и некоторые из учёных, начал устраивать математические турниры.

Оказавшись по делам в Пизе, он не преминул отыскать прославленного математика, после чего в течение нескольких часов, которые пронеслись как один миг, сопровождающий Фридриха Иоанн Палермский[83] задавал Фибоначчи каверзные вопросы, испытывая его ум и проницательность. Завершив визит в Пизу очередным турниром, Фридрих предложил Леонардо служить при его дворе, и когда тот с восторгом согласился, забрал его с собой. Уже на службе у императора учёный написал «Книгу квадратов»[84], которая так же сделалась любимой у любознательного императора. Пройдёт пятнадцать лет, и в 1240 году Фибоначчи — Леонардо Пизанскому будет назначена пенсия за заслуги перед родным городом...

— Едва поднявшись на ноги после болезни, Фридрих начал снова собирать своих рыцарей и первым делом попытался наладить отношения с султаном аль-Камилом, находящимся в Каире, — продолжил Фогельвейде. — От знающих людей Фридрих выяснил, что аль-Камил мечтает потеснить султана Дамаска, который в то время правил ещё и Иерусалимом.

Одновременно с тем Фридрих со своим войском в пятьсот рыцарей и тысячами пилигримов отправился на Кипр, где ему тут же начали присягать люди, ещё помнящие его отца.

С острова Кипр с дополнительными силами он отправился на Акон, где его дожидалось ещё 500 рыцарей. Здесь дела пошли хуже, так как против императора выступили рыцарские ордена тамплиеров и иоаннитов — ничего удивительного, он же был отлучён от Церкви! Впрочем, Фридрих умел договариваться, тем более что в это время его догнало ответное послание от султана аль-Камила, который оказался не против признать Фридриха хозяином Иерусалима. Иерусалим был приданым его супруги, и в этом плане аль-Камил предпочитал поддерживать молодого императора, с кем у него пока не возникало ни малейших разногласий, нежели продолжать склоки с султаном Дамаска.

Они встретились, и султан был очарован — золотоволосый Фридрих свободно говорил по-арабски, хорошо разбирался в восточной поэзии, знал философию и естествознание. Постепенно они подружились, и произошло чудо, о котором, правда, почти никто не упоминал, так как мой прославленный отец истратил все свои силы, призывая германских рыцарей принять участие в этом Крестовом походе. Отец сопроводил немецкое воинство до Тироля, где занедужил, и был вынужден возвратиться в пожалованное ему поместье.

Что же о чуде, то чудо это было не от Бога, как говорили кардиналы, сидящие на своих жирных задницах в Риме. Чудом являлось всего лишь умение Фридриха договариваться! 18 февраля 1229 года Иерусалим и другие священные города христиан были переданы императору и новому королю Иерусалима Фридриху II, с одной-единственной оговоркой, что мусульмане также получат свободный доступ к своим святыням. Этот мир продлился целых десять лет! Вот о чём следовало слагать песни, вот что мы просто обязаны сохранить для потомков!

Но самое удивительное, что эта бескровная победа никого по-настоящему не обрадовала. Не участвовавшие в сражении за Гроб Господень рыцари сочли сие ущемлением их святых прав (уверен, каждый мечтал остаться в песнях трубадуров). Кроме того, их обязали терпимо относиться к живущим в городе язычникам, которых, под страхом смерти, запрещалось притеснять! Тамплиеры тут же попытались затеять грязную игру за спиной Фридриха, написав компрометирующее его письмо аль-Камилу, но тот передал послание золотоволосому королю Иерусалима — на том дело и закончилось.

Фридрих не мстил храмовникам за их предательство. Он вместе с султаном занялся более полезным и увлекательным делом — они искали и выкупали из рабства угодивших туда в 1212 году детей-крестоносцев. Что же до заманивших их в ловушку и продавших в рабство купцов, неких Гуго Ферреуса и Уильяма Поркуса, то Фридрих нашёл негодяев, судил и повесил.

Получив послание Фридриха об освобождении Гроба Господня, Папа ответил ему, что не может считать столь возмутительный поход исполнением обета и не снял церковного проклятия, что, однако, не помешало ему притащиться в Иерусалим.

В общем, 18 марта 1229 года Папа провёл мессу у Гроба Господня, на которой Фридрих не присутствовал, так как не имел на то права. Когда же все молитвы были прочитаны и Папа со свитой покинул храм, в зал спокойной походкой вошёл божественно-прекрасный Фридрих, проследовал к алтарю, взял лежащую там корону Иерусалима и сам надел её себе на голову.

Не зная, чем бы себя занять, новоявленная царевна побродила по замку, выпросила пяльцы и разноцветные шелка. Но почему-то выбрала для этого, без сомнения, полезного и приличного занятия Гобеленовый зал. Служанки безропотно провели её в означенное место, после чего тихо удалились, когда её высочество пожелала им приятного вечера, сказав, что предпочитает компанию благородных рыцарей.