Жнец - Павел Корнев

Бандитов и жуликов, солдат и шпиков, двойных агентов и простых предателей.

Но хватало и тех, кого я так и не смог припомнить. И это пугало сильней всего…

— Зачем оставаться в ряду жалких неудачников, когда сама судьба дает тебе шанс возвыситься? — продолжил увещевания звучавший у меня в голове голос самой Бездны, — Прими даруемую тебе силу и стань великим! Забудь о ничтожестве, которое звали Себастьян Март, тебе уготована иная судьба! Ты должен…

— Нет! — во всю глотку рявкнул я и со всей дури шибанул кулаком в зеркало. — Никто! Никогда! Не посмеет решать за меня! Никогда!

Из рассеченных костяшек хлынула кровь, и боль в порезанной руке прогнала накатившее вдруг бешенство. Я выругался и принялся заматывать правую кисть подхваченным со стола полотенцем.

Святые! А ведь эти лживые увещевания едва не задурили мне голову…

Возвысься! Ну надо же…

— Господин, с вами все в порядке? — раздался из-за двери испуганный голос слуги.

Я впустил его в комнату.

— Зеркало разбил. Будь добр, убери осколки.

— Одну минуту. — И слуга помчался за веником и совком.

Я оглядел залитый кровью пол и понял, что, если сейчас не напьюсь как сапожник, будет мне совсем худо — Бездна вцепилась подобно псу и никак не желала разжимать своей отравленной пасти. Чтоб ее…

В глубине души заворочались, зашебуршили плененные бесы. Похоже, без их участия дело тоже не обошлось. Ну что ж, я им такое «обретение силы» устрою, вовек не забудут! Решили купить задешево? Не выйдет, ничего у них не выйдет!

Нечистым нет власти надо мной! И все такое прочее…

За годы работы на Малькольма Паре помотаться по белу свету мне пришлось изрядно. И в Драгарн нелегкая заносила, и в Норвейме неоднократно бывал. Про Марну, Довлас и Тирош вовсе молчу. Спешить тоже частенько доводилось, но и в дурном сне я представить не мог, что придется путешествовать вот так: не останавливаясь на ночлег, наскоро перекусывать в придорожных харчевнях, менять лошадей и гнать дальше. В любую погоду трястись на разбитых дорогах, молясь всем Святым, чтобы у кареты не отлетело колесо да не задремал на козлах возница.

Но ко всему привыкаешь, постепенно втянулись и мы. Тем более что, хоть Эдвард Рох и отмалчивался всю дорогу, Ловкач болтал за двоих, если не за троих. Травил байки, показывал карточные фокусы, задирал стражников, останавливавших кареты для проверки. В общем, развлекался сам и развлекал нас. Да и Рауль время от времени историями из жизни дворцовой охранки делился.

И все же за время пути мы надоели друг другу так, что дальше некуда. Рох и вовсе на меня волком глядел. Разумеется, при необходимости обломать ему рога проблемой бы не стало, куда сильнее напрягала собственная хандра.

Успеем — не успеем? Найдем — не найдем?

Тьфу ты…

Но стоило пересечь границу Марны — и хандру как рукой сняло. Нет, настроение не улучшилось, просто стало не до того. Это в Стильге война не ощущалась совершенно, даром что бесконечные обозы с припасами на полночь шли, а оттуда раненых везли. В Марне… в Марне все оказалось по-другому.

Солдаты, беженцы, снова солдаты. Дороги были забиты непонятным сбродом, маршировавшими на фронт кадровыми частями и отрядами бестолковых ополченцев. Подорожные проверяли чуть ли не на каждом шагу, местами прямо на обочинах устраивались полевые госпитали, тут и там торчали отмечавшие братские могилы столбы. Харчи враз стали стоить каких-то несусветных денег; селяне либо смотрели на путников волком, либо так и норовили содрать монету за любую мелочь. Водички на халяву попить? Ага, как же…

Ну и шалили на дорогах, как без этого. Частенько таких вот «шалунов» армейские патрули развешивали на придорожных деревьях; нередко попадались и оттащенные на обочину остовы сгоревших карет и телег. Лихое времечко настало, ох лихое… Какая тут может быть хандра? Тут ухо востро держать надо, чтобы в шкуре лишних дырок не понаделали.

Насмотревшийся на творившиеся на дорогах безобразия Рауль вскоре не выдержал и велел доставать из поклажи доспехи и оружие.

— Может, не стоит? — засомневался Пьер, сам между тем всю дорогу не расстававшийся с арбалетом. Да и парни его хоть на людях вооруженными до зубов и не показывались, но в карете у себя везли целый арсенал:Вздернут на первом попавшемся суку и на бумаги не посмотрят.

— С армейскими завсегда договоримся, — только и покачал головой Луринга. — А вот с работниками ножа и топора общий язык найти куда сложнее.

Я в принципе с графом был абсолютно согласен, но натягивать кольчугу не хотелось просто жутко. Не на войну, чай, собрались. Хотя почему не на войну? На нее, родимую.

— Слушай, Себастьян, — отозвал меня в сторонку Рауль, — С Якобом и Эдвардом как поступим? Случись что — пара человек лишними не будут.

— А приготовлено для них что-нибудь?

— Разумеется, — даже несколько обиделся граф. — На всех брал.

— Тогда, пожалуй, лучше их все же вооружить. Куда им тут бежать без подорожных? Если местные за пару медяков не прирежут, так армейские вздернут. Или того хуже — в ополчение забреют.

— Вот и я так думаю, — кивнул Луринга и, приоткрыв дверцу, заглянул в карету, — А вы чего сидите, как неродные? Или особое приглашение надо? Разбирайте вещи!

— Зачем еще? — ожидаемо завозмущался Ловкач, — Я свидетель, я в армию не вербовался. И вообще, последний раз, когда я схватился за ножи, мне перерезали горло!

— Ты вон тем, — с усмешкой указал Пьер на висельников, болтавшихся на дубе неподалеку от облюбованной нами обочины, — объяснять будешь, что просто свидетель? Думаешь, они такие слова умные знают?

— А теперь у тебя меч, — сунул мошеннику снаряжение Рауль. — Если что, сразу голову с плеч — и мучиться не будешь. Благородная смерть, не абы что…

— Вам бы все только зубоскалить, ваше сиятельство. А у меня душевная травма, между прочим! — огрызнулся Якоб, рассматривая выданные ему вещи, и уже совершенно серьезно уточнил: — Ножи дадите?

— А тебе надо? — удивился граф.

— Запас карман не тянет.

— Посмотри в тюках. — Рауль махнул на закрепленные на крыше кареты мешки и повернулся к Эдварду: — У тебя, надеюсь, никаких душевных травм вид оружия не вызывает?

— Нет. — Рох повертел в руках короткий пехотный меч. — Но с луком я лучше управляюсь.

— Будет тебе лук. Вот приедем, и сразу будет. — Луринга похлопал парня по плечу, отошел ко мне и вытащил из своего дорожного саквояжа какой-то сверток. — Держи.

— Это еще что? — Я развернул тряпицу и даже присвистнул от удивления. В свертке оказался серп. Серебряный серп экзорцистов. Настоящий. Полированное серебро, черные письмена на лезвии, на рукояти дубовые накладки. — Как раздобыл?

— Это еще не все, — усмехнулся граф.