Бэтмен. Ночной бродяга - Мари Лу

Брюс так и остался сидеть в кресле, не в силах справиться с мыслями. Сбежала. Нет. Но как? Она оставалась в камере даже во время побега других заключенных, так зачем ей убегать сейчас?

— Она… она не могла… — начал было он.

Драккон показала на висящий в палате Альфреда телевизор, настроенный на новостной канал.

— Сами убедитесь.

В эфире крутили репортаж из «Аркхэма». Репортеры как раз изучали пустую камеру Мадлен.

У Брюса к горлу подкатила тошнота. Он вспомнил, как Мадлен впервые взглянула на камеры… и как бы между делом упомянула, как их можно отключить… затем она прикинулась слабой и уязвимой… а затем рассказала, как они смогут поговорить без свидетелей. Брюс не понимал, как именно она это сделала, но не сомневался, что девушка как-то воспользовалась перезагрузкой камер безопасности.

«Ну конечно». Теперь все стало на свои места. Зачем ей было пытаться сбежать во время бури, когда по всей лечебнице разносились сигналы тревоги и все охранники искали беглецов? Да тюрьма просто кишела стражниками. Вместо этого Мадлен воспользовалась ситуацией для подготовки своего настоящего побега. И все это было частью грандиозной аферы, направленной против него.

Теперь Мадлен была где-то на свободе, вне пределов лечебницы «Аркхэм». Она могла сбежать в то самое время, пока Альфред и Брюс боролись за свои жизни. Брюс, не веря в происходящее, покачал головой.

— Куда… как? — попробовал произнести он. — Есть зацепки?

— Да. Одна. — Драккон распахнула дверь шире, и на пороге появились новые офицеры полиции. Один из них держал наготове наручники. Рядом в замешательстве стояли Харви, Дайан и Люциус. — Ты.

Всё внезапно поплыло у юноши перед глазами.

— Я?

— Согласно записям с видеокамер наблюдения ты был последним, кто вошел в отделение интенсивной терапии перед тем, как они перезагрузились. Мадлен оставила в камере записку, где поблагодарила тебя за помощь.

— Что? — воскликнул Брюс. — Вы же не думаете, что после всего… особенно после сегодняшнего утра…

— У меня нет другого выхода, кроме как заподозрить тебя в соучастии организации побега. Мне очень жаль. — Драккон глубоко вздохнула, затем жестом указала полицейскому на Брюса.

Офицер приготовил наручники.

— Брюс Уэйн, вы арестованы.

В комнате для допросов в полицейском участке было холодно и пусто. Из всей мебели там были всего несколько стульев да один стол, за которым друг напротив друга сидели Брюс и детектив Драккон в компании еще одного полицейского. Женщина протянула юноше один-единственный лист бумаги, а затем откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и принялась наблюдать за его реакцией.

— Она оставила тебе это, — пояснила Драккон, — охранники рассказали нам, что из-за неполадок с системами видеонаблюдения они получали неверную запись из камеры Мадлен. Благодаря этому Мадлен удалось напасть на двух рабочих, которых мы отправили присмотреть за ней. Она вырубила обоих, забрала у них пропуск и сбежала прежде, чем поднялась тревога, потому что ни одна камера не смогла ее засечь.

Брюс уставился на записку, написанную рукой Мадлен на листе бумаги, тщательно сложенном в форме цветка. Голова кружилась.

Юноша никогда в жизни не видел ее почерка, но по виду ее манера письма очень соответствовала ее характеру — элегантная, минималистичная, с редкими завитушками. Брюс задумался о записях с камер наблюдения, о том, как ему показалось, что девушка подает своим подельникам сигналы с помощью своих бумажных поделок. А вдруг она общалась с кем-то, кто работал в «Аркхэме», а затем втянул во все это Брюса? Что, если один из санитаров намеренно позволил ей сбежать? Брюс перечитывал записку снова и снова, не в силах поверить написанному.

Очень в ее духе. Но Брюс никак не мог понять, почему Мадлен так поступила. Если она так хотела сбежать, зачем оставлять ему записку? Зачем так поступать с ним после того, как она помогла выследить Ночных бродяг? Юноша перечитал записку еще раз, проигрывая в памяти воспоминания об их беседах, а затем снова сложил лист вдоль линий сгиба. Как и все поделки Мадлен, лист можно было развернуть в другую форму, на этот раз это оказался трехмерный бриллиант. Брюс уставился на эту двуликую бумажную скульптуру. Все эти, казалось бы, серьезные разговоры, все ее попытки посочувствовать его утрате, игра, будто бы она помогает ему поймать Ночных бродяг и предостерегает покинуть город. Ее томные взгляды и финальное извинение. «Прости», — произнесла она, прежде чем отвернуться.

Мадлен Уоллес можно было отнести только к одной категории людей.

— Она лгунья, — рявкнул Брюс, сжимая записку в кулаке. Цветок утратил форму. — Это все часть ее плана. Для нее это слишком просто. Вы же не думаете, будто я целенаправленно помогал ей? — Он уставился на детектива и второго офицера неверящим взглядом.

— А что насчет ее досье, которое ты украл с моего стола? — спросила Драккон резким и холодным голосом. — Еще одна ее ложь?

Брюс смутился. Не самое лучшее время утаивать вещи от полиции.

— Я действительно его взял, — признался он, — но только потому, что пытался лучше понять ее.

— А наш компьютерный отдел сообщил нам, что кто-то вошел в полицейскую базу данных под гостевым логином не из стен участка. Мы отследили IP-адрес — запрос шел из твоего дома.

Брюс промолчал.

— Затем ты отключил камеры безопасности, — продолжила Драккон. — Если она все подстроила так, чтобы ты сделал все это ради нее, то ты сам с радостью ухватился за предоставившуюся возможность.

«Чтобы взломать систему, тебе понадобится использовать нужный скрэмблер на нужной частоте». Ее слова. «Тебе понадобится». Тебе, Брюс.

Она прямым текстом сказала, где расставила ловушку на него, и он все равно охотно в нее угодил.

Видя отсутствие реакции, Драккон кивнула.

— Не усложняй свое положение, Брюс. Я знаю, что тебе пришлось непросто, и это я направила тебя по этому пути. — Она постучала ручкой по столу. — Но пойми мое недоверие. С чего бы еще Мадлен благодарить тебя за свой побег? Если ты не имеешь к нему никакого отношения, почему бы ей просто не сбежать?

Юноша покачал головой.

— Понятия не имею, — признался он. — Но вы должны мне поверить. Она знала, что если оставит эту записку, то я попаду к вам на допрос. Подумайте. Зачем сажать меня сюда?