Обольстительная леди Констанс - Маргерит Кэй

Констанс затрепетала. Она как завороженная смотрела на форум.

– Что случалось с моряками, которых русалки оставляли себе?

Кадар рассмеялся.

– Только не воображай, что здесь бродят их призраки. Боюсь, действительность куда приземленнее. Здесь в античности находилась торговая фактория; ее забросили около тысячи лет назад.

– Предпочитаю легенду о русалках, – заявила Констанс.

– И я тоже. Глядя на тебя, я без труда могу поверить, что кто-то из них вернулся.

Сердце у нее забилось чаще, когда она посмотрела на него.

– Я заманила сюда самого красивого, самого мужественного и самого сладострастного моряка!

Глаза у Кадара потемнели. Воздух вокруг них начал потрескивать.

– Ты считаешь, что твой аппетит ненасытен? – хрипло спросил он.

Констанс обвила его шею руками и притянула его к себе.

– Не знаю, – сказала она. – Но очень хочу это выяснить.

Кадар, конечно, шутил, когда сравнивал Кон-станс с русалкой, но его слова оказались пророческими. Устоять против ее песни сирены он не мог. Он закрыл глаза, поцеловал ее. Констанс испустила тихий вздох, поцеловала его в ответ – и он пропал. Он целовал ее – в губы, в глаза, в щеки, снова в губы. Снова и снова. Пленительная Констанс. Она пленила его. Ее поцелуи были такими сладкими – и такими греховными. Губы и язык… Ему хотелось утонуть в этих поцелуях. И было очевидно, что она хочет его так же сильно, как он хочет ее. Все было ясно по ее поцелуям и ласкам, по тому, как она прижималась к нему, как ее руки порхали по его телу, сжимали и гладили его поверх рубахи, под рубахой, когда кожа чувствовала кожу, и он горел. Она хотела его, а он хотел ее. Он повторял ей это снова и снова. И она отвечала ему. Шептала его имя. Вздыхала и покрывала его опаляющими поцелуями. Поцелуями, после которых оба, спотыкаясь, побрели по песку назад, к палатке. Поцелуи продолжались, когда они вместе упали на низкий диван, поверх аккуратно разложенных подушек и одеял. От ее ласк и поцелуев он возбудился до боли. Он расстегнул на ней верхнее платье, не переставая целовать ее в шею. В ложбинку между грудями. Он снял с нее сорочку и жадно накинулся на ее груди – мягкие, сливочные, полные, с темными заостренными сосками. Он ласкал их руками и губами… Констанс часто задышала в ответ; тихо постанывая, она требовала продолжения.

Он встал на колени и медленно снял с нее одежду. Поцеловал нижнюю сторону грудей, спустился ниже, по плоскому мускулистому животу. Покрыл поцелуями мягкую, теплую поверхность бедер. Она ненадолго застыла, а потом выгнулась, плотнее прижимаясь к нему. Широко раскрыла глаза. Кадар заглянул в глаза Констанс, и она улыбнулась самой бесстыдной улыбкой. Она казалась совершенно затуманенной от страсти и такой же греховной, как ее роскошное тело. Возбужденный сверх меры, он, больше не сдерживаясь, поцеловал ее в самое интимное место, и весь мир стал ярко-алым, не оставив места ни для чего, кроме их всепоглощающей страсти.

Ее лихорадило. Он чувствовал, как нарастает ее желание, видел его, пробовал его на вкус. Она попрежнему звала его, молила, но он продолжал дразнить ее, медленнее и медленнее, до тех пор, пока они оба не могли больше выносить.

Кульминация накрыла ее мощной волной, высоко подбросила и удерживала на высоте, пульсируя вокруг. Она громко закричала, крепко вцепившись в плечи Кадара. Ей казалось: если она его отпустит, то упадет. Но хотя ее продолжало накрывать волнами, ее охватила другая потребность, заставившая ее сесть, обвить его ногами и страстно поцеловать. Движимая совершенно другой силой, она вцепилась ему в плечи, ворвалась языком ему в рот. Констанс хотела большего и соскользнула с дивана к нему на пол, уложила его на спину. Она требовала его с пылом дикого зверя. Рубаху он давно уже сбросил. За ней поспешно последовали брюки. Голый, полностью возбужденный, он был великолепен. Она дотронулась до него. Она не могла не трогать его, желая получить его целиком, воспоминания о нем, которые можно было бы забрать с собой, оставить навсегда – в мыслях и в сердце. Лежа рядом с ним, касаясь его пальцами ног, коленями, бедрами, она обхватила рукой его толстое, тяжелое, шелковистое древко, а губами принялась дразнить его соски – целовать, покусывать, лизать. Рука медленно гладила, подражая его действиям, когда он довел ее почти до исступления. Но и этого оказалось недостаточно. Ей хотелось всего. Она снова поцеловала его в губы, прилегла ближе, чтобы теснее прижаться к нему. Он застонал, а потом отпрянул. Нет! Она закинула на него ногу и углубила поцелуй. Он застонал и принялся целовать ее в ответ с новым пылом. Ей хотелось знать все, она хотела почувствовать его в себе, хотела, чтобы он обладал ею – один раз, всего один раз. Она выгнулась, прижимаясь к нему, ощутила, как по его телу пробежала дрожь, и выгнулась снова.

– Констанс, я… – называя ее по имени, он возражал.

– Кадар! – называя его по имени, она молила. – Пожалуйста! Прошу тебя.

– Констанс! – На сей раз ее имя прозвучало как сигнал к сдаче. – Констанс! – сказал он, жадно целуя ее и переворачивая на спину.

– Да! – пылко воскликнула она. Открыв глаза, она посмотрела на него в упор, увидела в его глазах пламя страсти, и у нее захватило дух от его красоты: широкие плечи, мускулистая грудь, предплечья, бугры тугих мышц под кожей плоского живота.

Он был осторожен. Внимательно наблюдая за ней, он входил в нее постепенно, но вскоре понял: все хорошо. Войдя глубже, он ненадолго остановился. Она чувствовала на своем лице тепло его дыхания. Она потянулась к нему и поцеловала его взасос. Потом все началось по-настоящему. В ответ на его медленный выпад все у нее внутри начало пульсировать. Она невольно напрягла внутренние мышцы, обхватывая его, прижимаясь к нему. Еще один его выпад заставил ее извиваться. Он задвигался быстрее и сильнее, проник чуть глубже. Она почувствовала, как он растет в ней; он двигался все быстрее. Она задвигалась с ним в такт, подчиняясь заданному им ритму, все глубже и глубже. Она снова дошла до кульминации и закричала. От ее крика он почти потерял самообладание и лишь в последний миг успел выйти из нее, хрипло произнеся ее имя и сотрясаясь всем телом.

Окутанная хрупкой радостью, Констанс молчала – она не доверяла самой себе. Любить Кадара душой и телом, как только что любила она, оказалось прекрасно сверх всяких ожиданий. Теперь ей не придется гадать. Теперь у нее навсегда останется память о нем. Но сейчас, в этот миг, ей нужно было помнить другое: нужно стереть все следы мыслей со своего лица. Поэтому меньшее, на что она была способна, – и единственное, чего ей хотелось, – стало желание прильнуть к нему, свернуться с ним рядом, обвиться вокруг него и признаться в том, что у нее на сердце. Сказать, что она любит его больше жизни. Но когда она пошевелилась, он обнял ее, призывая к молчанию.

– Мне не следовало вот так терять самообладание.

– А я хотела, чтобы ты потерял самообладание. Я хотела знать, как у нас все могло быть, – сказала Констанс, уткнувшись ему в грудь. Хотя она не кривила душой, она не сказала всей правды. Она рискнула посмотреть на него и покраснела. – И потом, это я спровоцировала тебя.