Голос внутри меня - Брайан Фриман

– Истон.

Он обернулся. Это был капитан Хайден.

– Давай поговорим. – Голос, как всегда, звучал так, будто он только что пришел от зубного.

Фрост проследовал за Хайденом в его кабинет. Окна кабинета выходили на стадион «Джаентс». Он был уютным, но Хайден положил глаз на кабинет наверху. Тридцать лет назад он начинал патрульным и сейчас, после того как он поднялся по карьерной лестнице, преодолевая одну грязную ступеньку за другой, до самого верха ему оставался один шаг. И он не мог допустить, чтобы что-то оказалось у него на пути. Даже убийство бывшей жены.

– Значит, это ты нашел ее, – глухо произнес он.

– Да, сэр.

– Она мучилась?

– Не знаю, сэр. Думаю, убийство было зверским, но умерла она быстро.

– Трудно поверить, чтобы кто-то смог одолеть Джесс.

– Каттер все тщательно спланировал. Он ждал ее там, где она не могла его заметить. Сначала тазер, потом нож. У нее не было шансов.

Хайден кашлянул, потом вытер глаза.

– Каттер, – пробормотал он.

– Да, сэр.

Капитан обошел письменный стол и сел с глубокое кожаное кресло. Фрост в жизни не видел более крупной человеческой особи, чем Прюитт Хайден. Ростом в шесть футов и четыре дюйма[46], он весил три сотни фунтов[47] и в жиме лежа мог поднять свой вес. Его черная кожа была в пятнах и рытвинах, коротко подстриженные волосы на голове напоминали щетину. Он всегда носил форму с идеально отглаженными стрелками.

– Сядь, Истон.

Фрост сел в кресло для посетителей. Он заметил, что на столе у Хайдена все еще стоит рамочка с фотографией Джесс. Снимок был сделан десять лет назад, когда они, сыграв свадьбу, поехали на медовый месяц на Гавайи. Это была одна из редких фотографий, на которых Салседа улыбалась. Развод не изменил того факта, что в их отношениях были лучшие дни, однако оба обладали взрывными темпераментами и не умели жить чем-то другим, кроме работы. Столкновение между амбициями Хайдена и стремлением Джесс нарушать правила было неизбежно.

– Знаешь, я в бешенстве, – сказал Хайден, хотя его лицо напоминало маску, на которой не отражалось ни единой эмоции. – Я злился бы, если бы это случилось с любым из наших, но ее смерть – это личное. Я любил ее. А то, что было между нами в прошлом, не имеет значения.

– Я тоже в бешенстве.

– Управление ради нее добьется справедливости. Я добьюсь, – добавил он с нажимом на «я», словно давая понять Фросту, что тот в состав его группы не входит. Что в расследовании он не участвует.

– Надеюсь на это.

– Только все это не меняет того факта, что Джесс, подкинув улику, совершила непростительную глупость.

– Знаю.

– Ты правильно сделал, что принес часы мне и окружному прокурору. Даже не сомневайся.

Фрост ничего не сказал. Он всю ночь мучился сомнениями из-за этого.

– Что у нас есть на Каттера, сэр?

– В настоящий момент? Ничего.

– Это его рук дело.

Лицо Хайдена омрачилось.

– Естественно, его! Думаешь, я не знаю? Если бы все зависело от меня, я бы сам забил этого недоноска до смерти. И так поступил бы любой коп в этом здании. Он издевается над нами, показывая, что мы ничего не можем сделать, и он заплатит за это.

Фрост выждал, когда пройдет эта вспышка, и вернул разговор к реальности.

– У нас против него ничего нет, ведь так?

Хайден откинулся на спинку, и кресло жалобно застонало.

– Пока нет.

– Нам известно, где он?

– Нет, мы так его и не засекли. Мне звонил его брат. Фил Каттер. Такой услужливый кусок дерьма. Сказал, что слышал об убийстве. Он боится, что мы можем прийти к неверному выводу, поэтому хочет известить меня о том, что после полуночи Руди всю ночь был с ним.

– Он лжет.

– Да, но проблема в том, что мы не можем доказать, лжет он или нет, без вещественных улик, связывающих Руди Каттера с квартирой Джесс или с местом преступления. И в настоящий момент таких улик у нас нет. Криминалисты все еще там, но порадовать нас им нечем. Каттер очень осторожен, он не оставляет свою ДНК или отпечатки.

– Он знает, что делает. Все это относится и к остальным убийствам. Что насчет старика в Стоктоне? Джимми Киза?

– Тазер, которым оглушили Джесс, принадлежит Кизу. Серийный номер совпадает. Но это тоже не дает нам возможности связать Каттера с убийством Киза.

– Так что мы делаем? – спросил Фрост.

Хайден ответил не сразу. Он взял со стола фотографию Джесс. Его взгляд не затуманился, а стал пустым, как будто груз ее гибели стал для него неподъемным. За его злостью, за самомнением скрывалась искренняя боль от утраты. И он не собирался делить ее с Фростом.

– Вы, инспектор Истон, не делаете ничего, – заявил Хайден.

– Со всем моим уважением, сэр, я не могу удовлетвориться таким ответом.

Фрост ожидал, что капитан опять взорвется, однако Хайден просто улыбнулся.

– Не неси чушь. Ценю. Я знаю, что ты, Истон, всегда нравился Джесс. Причем настольно, что это здорово бесило кое-кого. Причем очень многих, список получился бы длиннющим.

Фрост подозревал, что этот список включал и Хайдена.

– Мне Джесс тоже нравилась, – сказал он. – Что бы вы или кто-то другой ни думали, она никогда не давала мне поблажки.

– О, это я знаю. Если бы давала, я бы задал ей трепку. Ты молодец. Никто иного и не говорит.

– Спасибо, сэр.

– Еще я знаю, какие ходили слухи, – сказал Хайден.

Фрост промолчал. Он не собирался объяснять, какие отношения были между ним и Джесс, потому что не знал, как охарактеризовать их самому себе. Он просто сидел и ждал, что последует дальше. У сидевшего напротив Хайдена глаза напоминали черные угольки; его дыхание с шумом вырывалось через нос. Спустя какое-то время капитан махнул рукой, показывая, что уже не важно, что было между Истоном и Салседой.

– Имей в виду, я не спрашиваю, правда эти слухи или нет. Мне плевать. Я не собираюсь сетовать на то, что предпочитала делать Джесс до или после развода. Я сам не святой. Мы оба подошли к разводу с большим багажом.

– Я не совсем понимаю, сэр, зачем мы об этом говорим, – сказал Фрост.

– Мы говорим об этом, потому что перед нами стоит одна и та же цель. Мы хотим упрятать Руди Каттера обратно в тюрьму. Полагаю, у тебя для этого не меньше поводов, чем у меня.

– Да, именно так.

– Тогда пусть остальные делают нашу работу. Джесс уже напортачила в этом деле. В результате Каттер освободился, а она заплатила своей жизнью. Я не допущу, чтобы ты изгадил новую попытку закрыть его.