Государь  - Олег Кожевников

На следующее утро началась работа по новому направлению. Скептиков было много, но авторитет великого князя пересилил скептицизм офицеров, занятых в этом проекте. Между собой они, может быть, и смеялись над чудачеством великого князя, но авторитет героя был так велик, что люди работали над осуществлением этого плана с полной отдачей. Даже вносили предложения по улучшению разработанного мной проекта блиндобронепоезда. Так, например, поручик Смирнов, отвечающий за размещение пушек, предложил делать блиндобронезащиту только на половине артиллерийского вагона, чтобы скорострельную пушку можно было быстро разворачивать на фланговое ведение огня. Инженер Поляков, отвечающий за изготовление деревянных срубов, выдвинул предложение не перекрывать бревнами срубы, а для жесткости конструкции стянуть бревенчатые стены парой-тройкой швеллеров из рельсов. Всю эту конструкцию закрыть от осадков крышей из кровельного железа. Естественно, все разумные предложения принимались, и получалось лучше, чем если бы все делалось по моим рисункам.

Одним словом, в корпусе все бурлило. В последнее время я не замечал ни одного офицера, который вышел бы из здания штаба, чтобы спокойно выкурить папироску во дворе. А в первый день моего появления это была традиция – выйти покурить и обсудить с товарищами положение в тылу или ход военной кампании. И так было не только в штабе корпуса. В дивизиях офицеры тоже были все время при деле. Кроме участившихся учений, шло обучение нижних чинов действиям в тылу у неприятеля. С этим было все в порядке, но вот проникновению за линию обороны австро-германцев, по моемому мнению, уделялось недостаточно внимания. Когда я присутствовал на учениях, то замечал инстинктивное желание подчиненных подавить мешающие быстрому продвижению огневые точки, расположенные на флангах прорыва. Приходилось втолковывать многим офицерам идею прорыва в тыл неприятеля. Объяснять, что нельзя ввязываться в бои в месте прорыва для уменьшения своих потерь. Надлежит как можно быстрее миновать боевую линию неприятеля и затеряться в его тылах. Только отойдя от линии фронта верст тридцать-сорок, можно показать свое присутствие. И то не ввязываться в упорные бои с частями первой линии, а заняться уничтожением обозов, складов и инфраструктуры противника. Обращая особое внимание на железную дорогу, мосты и линии телеграфной связи. Чтобы как-то приучить подразделения к фланговому огню, я приказал тренировать бойцов преодолевать довольно широкие полосы под настильным огнем пулеметов. Расход боеприпасов при этом был колоссальным, но я посчитал, что дело того стоит. К тому же в Житомир в адрес корпуса прибыл целый эшелон с патронами 7,62 мм. Это Кац, выполняя наши договоренности и используя для взяток оперативные средства, организовал доставку боеприпасов из стратегического запаса Министерства обороны.

С Кацем мы обменивались зашифрованными телеграммами ежедневно. А вот подробное письмо о том, чем я здесь занимаюсь, и о дальнейших планах, написал всего одно. Не знаю, сколько отправил писем мой друг, но я не получил пока ни одного его послания. Почтовая служба в этом времени работала ужасно. Но это для меня, а рожденные в этой реальности считали нормальным, что письма из Петрограда в Житомир идут несколько недель. Слава богу, что телеграммы поступали в день отправления. Поэтому я в общих чертах знал, чем занимается Кац и как обстоят дела в столице. Пока было все тихо и больших выступлений рабочих не наблюдалось. Деньги из нашей оперативной кассы таяли с невообразимой скоростью. Когда я уезжал, в кассе было почти восемьсот тысяч рублей, а сейчас, как написал Кац, чуть больше двухсот тысяч. И это при том, что Кацу поступали деньги и от моего управляющего, и от наших спонсоров. Правда, и сделано было немало. Самые крупные суммы сожрал проект создания резервных складов продовольствия. И это при том, что самого этого продовольствия еще не было закуплено ни грамма. Но зато недалеко от столицы, в Шушарах, где был приобретен большой участок земли, уже сколочены громадные деревянные ангары для хранения продовольствия и позавчера был закончен элеватор для хранения зерна. То есть объект был готов принимать на хранение большие партии продовольствия. Кац его не приобретал, так как не было должной охраны, а также ждал, когда поступят денежные средства, обещанные английским послом.

Большие суммы уходили и на продвижение наших с Кацем предложений по изготовлению напалма и «Катюш». И это были деньги не только из нашей оперативной кассы, а в основном средства спонсоров. В частности, Земгор выделил большие средства на производство нового оружия. Князь Львов выполнял данное мне обещание. Выполнял обещания и великий князь Николай Николаевич. Он действительно содействовал Кацу в организации производства «Катюш». Благодаря его давлению Министерство финансов выделило деньги снарядному заводу, который по распоряжению Министерства обороны должен был начать производство ракетных снарядов для «Катюш». Так что дело двигалось и без моего непосредственного участия. И не только по линии внедрения в Русскую армию вооружений будущего, но и в политическом направлении.

Моему другу все-таки удалось организовать фейковую рабочую партию – с боевыми лозунгами и бешено растущей популярностью. Одним из ее лидеров был Семен, ребята которого помогли ликвидировать полковника Матюхинена. Парень оказался не только хорошим атаманом своей шайки, но, прекрасным организатором больших масс людей и при этом еще и очень неплохим оратором. Для него самое главное было, чтобы эта политическая деятельность оплачивалась и не преследовалась охранкой. Все это Кац ему обеспечил. А в жандармском управлении создали целую группу для связи с этой рабочей партией и даже осуществляли финансирование ее деятельности. Правда, скудное, и Кацу приходилось из нашей кассы давать деньги и на это направление. А куда деваться – издавать псевдоподпольную газету было нужно, оплачивать пропагандистов и хороших ораторов тоже необходимо. Конкуренты не спали – вовсю шло рекламирование марксистских постулатов. Рабочая партия, в общем-то, тоже была марксистской, и с призывами к народу у нее было все в порядке, она первая выдвинула лозунг «Заводы рабочим, землю крестьянам!». Семен (в уголовных кругах Сэмэн, в рабочих и партийных рядах Стойк) закатил перед рабочими Путиловского завода такую речь, что в только что образованную партию вступило почти сто человек, и он стал весьма популярным человеком среди пролетариев Петрограда. Удивительно, но за такое короткое время не только Семен стал популярен в среде рабочих, но и вся Рабочая партия заняла весьма заметное место, и туда даже стали поступать спонсорские деньги. Кац попытался отследить, кто же поддерживает Рабочую партию, но у него ничего не получилось, следы грамотно обрубались. Лицо, от которого поступили деньги, при возможностях Охранного отделения найти было можно, но он служил только промежуточным звеном. Кац своей изощренной логикой пришел к мысли, что это немецкие деньги. И это тоже говорило об успехе Рабочей партии. Даже германские аналитики заметили эту Рабочую партию и в своей комбинации по развалу Российской империи решили сделать ставку в том числе и на этого троянского коня. Так что чем дальше, тем интереснее. И получается, Кац влез по самые уши в политические игрища. А проанализировав тексты телеграмм, я пришел к выводу, что эта политическая суета Кацу даже нравилась. Скачок в численности членов Рабочей партии произошел после начала пропаганды в ее пользу Луначарского (рекомендованного и направленного для усиления Рабочей партии Бундом) и вызвал у Каца такую же радость, как выход лаборатории по синтезу пенициллина на проектную мощность. Теперь, применяя это лекарство, можно было спасти не одну сотню человеческих жизней. Так что мой друг разошелся в Петрограде не на шутку, и если дело пойдет так и дальше, то в 1917 году Рабочая партия сможет составить конкуренцию большевикам. Конечно, трудно представить, что политически Семен может стоять вровень с таким человеком, как Ленин. Калибры этих людей несоизмеримы. Но за Семеном стоял Кац, который знал историю, методы действия большевиков и их слабые стороны. Так что, возможно, мой друг занимался настоящим делом, которое может изменить историю, а я, пытаясь не допустить развала армии и нейтрализовать наступление австро-германцев, занимаюсь чушью и напрасно трачу время и ресурсы. История ведь показала, что слабое место – это Петроград, и требуется заниматься именно этой реперной точкой, а не пытаться изменить ход войны. Понятно же, что одному человеку, даже великому князю, знающему будущее, это сделать невозможно. А я затеваю изготовление каких-то блиндобронепоездов, партизанскую войну и прочую чушь, вместо того чтобы передислоцировать в столицу верные части, дождаться, когда внутренний нарыв империи вскроется, и постараться успокоить народные волнения. А если верные части в столице будут, то такой вакханалии, перешедшей в гражданскую войну, как в моей истории, в этой реальности уже не случится, а значит, Пермь мне, как и Кацу, уже грозить не будет. Цель будет выполнена, и можно будет вполне заслуженно наслаждаться положением великого князя.