Проклятие рода Плавциев - Данила Комастри Монтанари

Привыкнет, решил про себя Аврелий. Не так уж это и сложно — быть хозяином. Пожалуй, самое легкое ремесло на свете.

Сенатор продолжал строго смотреть на него, пока не убедился, что тот полностью взял себя в руки.

— Ave atque vale,[55]Плавций Сильван! — попрощался он с Сильвием и удалился. Да защитят его боги, подумал Аврелий. Путь этому юноше предстоит долгий и трудный. Впереди — не только радости и удовольствия…

* * *

Помпония строго взглянула на него:

— У тебя нет сердца, Аврелий, ты разочаровал меня.

— Тебе не удастся вызвать у меня угрызения совести, подруга. Плаутилла слишком уступчива, особенно если ее утешает мужчина, а я уж точно не девственная весталка. И мы с тобой прекрасно понимаем, чем бы все закончилось, если бы я остался с нею на ночь, — возразил сенатор, качая головой.

— Ты бросил ее на произвол судьбы, отдал в руки убийц, — продолжала упрекать Помпония.

— Нет, дорогая, — поправил ее патриций. — Не забывай, что ее оберегал Кастор.

— И ты доверяешь этому лентяю греку? А мне служанка сказала, что проходила ночью по коридору, но никого там не видела. Вместо того чтобы сторожить ее, как ты приказал, твой секретарь конечно же дрых без задних ног в каком-нибудь укромном уголке!

— Боги! Если дело обстоит так, то это же все меняет! — в гневе воскликнул Аврелий и бросился в комнату грека, а в сознании один за другим возникли вопросы: где была Плаутилла во время убийства Аттика? И правда ли то, что ее брат не хотел давать ей приданое? И как оказалось среди ее драгоценностей то коралловое кольцо?

Перед его глазами одна за другой промелькнули сцены: молодая, избалованная женщина, оставшись без матери, узнает, что отец собирается снова жениться; видит, как новая жена завладевает драгоценностями Аппианы, которые должны были достаться ей: тайком открывает ларец, перебирает украшения и одно из них, не удержавшись, надевает на палец — кольцо дешевое, мачеха не заметит. Ее внимание привлекает странная раскрашенная подвеска, она рассматривает ее, и камея открывает секрет загадочного предсказания. Проходят годы, и вот представляется случай использовать мрачное пророчество, и она действительно решает воспользоваться им. Следуя стихам оракула, убивает братьев, чтобы завладеть состоянием, не сомневаясь, что никто ее не заподозрит…

* * *

— Где он? — закричал Аврелий, с грозным видом входя в комнатку Ксении. — Давай его сюда!

Легкое поскрипывание матраса сразу обнаружило убежище Кастора.

— А теперь ты мне все объяснишь! — Аврелий почти рычал от гнева, схватив Кастора за волосы.

— Не здесь, хозяин, прошу тебя! — умолял секретарь. — Я все расскажу, но только не здесь…

Ухватив александрийца за тунику, Аврелий притащил его в свою спальню и швырнул, словно мешок овса, на красивый мозаичный пол.

— Так ты выполнил мой приказ? Так охранял Плаутиллу Терцию всю ночь?

— Конечно, патрон, позволь мне объяснить…

— Подлый обманщик! В коридоре никого не было!

— Это верно, хозяин, — признался секретарь. — И тем не менее…

— Тогда говори, бездельник, пока я не свернул тебе шею! — вскипел Аврелий, выходя из себя от возмущения.

— Как ты приказал, хозяин, я неотлучно сторожил девушку.

— Хватит лгать! Где ты шатался, несчастный слуга? Возле двери тебя не было!

— Совершенно верно. Возле — нет, хозяин, а за дверью — да…

Сразу Аврелий не понял, что хотел сказать Кастор, но потом до него дошло.

— У меня не такое черствое сердце, как у тебя! — продолжал секретарь обиженным тоном несправедливо осужденного человека, которому приходится доказывать, что он невиновен. — И поскольку ты постыдно уклонился от исполнения святого долга, пришлось взять дело в свои руки. Как ты часто напоминаешь мне, я всего лишь слуга, а хороший слуга должен делать все возможное для благополучия и безопасности хозяев.

— Ты хочешь сказать, что провел ночь в постели Плаутиллы? — с недоверием спросил Аврелий.

— Не в постели, патрон, а на ковре, — уточнил александриец.

— Ах ты, негодяй! — вскипел сенатор. — Даже я, римский патриций, потомок древнего и знатного рода, не посмел воспользоваться…

— Вот именно! — прервал его Кастор. — Ты — господин и должен соблюдать некоторые условности, дабы не подмочить репутацию. У меня же таких проблем нет. Как скромный служащий я только пытаюсь приносить пользу и стараюсь изо всех сил каждый раз, когда мои скромные услуги востребованы.

Это было уже слишком! Бесстыжий слуга посмел овладеть свободной женщиной без малейшего уважения к аристократу Семпронию, который ожидал свою невесту, уверенный в ее добродетели! Аврелий молча смотрел на Кастора, не зная, велеть ли задать ему плетей или поздравить с победой.

— Патрон, эта беззащитная девушка находилась в опасности… — оправдывался Кастор.

Аврелий расхохотался:

— Девушке, о которой ты говоришь, уже почти сорок и за плечами у нее двое мужей и немыслимое количество любовников!

— Среди которых ты сам, хозяин, — безжалостно напомнил ему секретарь.

— Из твоего рассказа следует, что Терция не имеет никакого отношения к смерти отца…

— В тот момент, когда печально кончил свои дни Гней Плавций, голова девушки была занята совсем другим, — заверил вольноотпущенник. Потом, оправляя помятую одежду, спросил: — Могу ли я рассчитывать на твою скромность, хозяин?

— Конечно, — ответил Аврелий. — Если эта история дойдет до ушей Семпрония Приска…

— Я не Семпрония опасаюсь, хозяин, а Ксении, — пояснил Кастор. — У нее тяжелая рука!

— Ксения! Приведи ее сюда, сейчас же! — приказал патриций.

Вскоре девушка уже входила в комнату. Она робко встала, опустив глаза.

— Тебе известно, что воров наказывают плетьми? — Сенатор старался говорить как можно строже.

— Хозяин, твою пряжку я нашла на полу в коридоре… — бесстыдно солгала служанка.

— Как и коралловое кольцо! — усмехнулся Аврелий, рассеянно поглаживая плетку.

— Я даже не видела его никогда, хозяин, клянусь головой брата! — ответила она. — Можешь поискать в моих вещах, если не веришь!

— Только время тратить, — с презрением ответил сенатор, — ты избавилась от него, спрятав среди драгоценностей Терции в тот день, когда мы проводили обыск… Боялась, что его найдут в твоей спальне. Да, пожалуй, наказание плетью недостаточно. Знаешь, я продам тебя!