Любопытство наказуемо - Энн Грэнджер

— Похоже на сковородку, сэр. Осторожнее! Ужасно горячо.

Гринуэй осторожно взял сверток и тут же, охнув, бросил его в коричневую лужу рядом с нами. К моему удивлению, сковородка с громким шипением полностью ушла под воду. Гринуэй нагнулся и вытащил ее, теперь остывшую. Он вернул жилет, в который оказалась завернута находка, его владельцу, а сковороду передал мне.

Несмотря на купание, она оставалась теплой.

— А здесь глубоко, — заметил я, указывая на лужу.

— Да ведь это не природная лужа, — ответил Гринуэй. — Мы их зовем цыганскими колодцами.

Увидев мое озадаченное лицо, конюх поспешил объяснить:

— Скажем, вы стали лагерем где-то здесь, где нет проточной воды. Что делать? Под землей вода есть, поэтому вы роете глубокую яму. Уходите ненадолго, а когда возвращаетесь, ваша яма полна воды. Но пить ее нельзя. Эта вода нехорошая, грязная. Вы вычерпываете ее до тех пор, пока яма снова не опустеет, и снова ждете. Вскоре вода снова просочится наверх и заполнит яму, и на сей раз она вполне годится и для питья, и для готовки. Первая порция воды собрала всю грязь и послужила своего рода фильтром. Вот, видите… — Гринуэй зачерпнул воды и отпил, а остатки размазал по своему грязному лицу.

Я довольно нерешительно последовал его примеру. Несмотря на солоноватый привкус, вода оказалась вполне пригодной для питья.

Гринуэй кивнул:

— Да, такие ямы у нас называются цыганскими колодцами. Вот как поступают путешественники, если у них нет других источников воды.

— Значит, эту яму выкопали цыгане?

— Очень может быть, — ответил Гринуэй.

— А может, ее выкопал Бреннан? Он ведь поставил где-то здесь палатку…

— Может, и он. — Мрачно покосившись на яму, Гринуэй продолжал: — Но для лошадей такие колодцы опасны. Если она случайно попадет сюда, то может споткнуться, упасть и сломать ногу. Ну а если на лошади всадник, ему крупно повезет, если он не сломает ключицу или шею.

К нам подошел Бирсфорд:

— Мы не нашли женщину; только сковородку и пару жестяных тарелок, искореженных от огня. — Он посмотрел мне в глаза. — Еще мы нашли обуглившийся труп, но не человеческий, а лошадиный… Должно быть, пони подох еще до пожара. Обычно пони вовремя убегают от пожара на пустоши и очень редко попадаются в огненную ловушку. Во всяком случае, никаких человеческих останков мы не обнаружили.

— Хорошая новость, — ответил я. — Спасибо, что организовали поиски. И все же непонятно, где она.

— Я должен возвращаться, и мои ребята тоже, — сказал Бирсфорд. — Итак, жду вас в восемь!

Мы с Гринуэем медленно поскакали назад. Мне не очень удобно было смотреть на него снизу вверх. Но теперь мы успокоились и ехали мирно, как люди, которые вместе выполнили сложную задачу. Я понял, что более удобной возможности поговорить с конюхом у меня не будет.

— Расскажите о Бреннане, — попросил я. — Как я понял, его здесь не слишком жаловали, хотя особых причин для неприязни как будто не было?

— Верно, сэр. Некоторые наши, особенно те, кто постарше, довольно суеверны. — Гринуэй посмотрел на меня смущенно, будто извиняясь. — Старики считали, что крысолов приносит несчастье. Наверное, все дело в том, что он зарабатывал себе на хлеб таким ремеслом… ну и еще держался ото всех в стороне. Некоторые мамаши, какие поглупее, даже угрожали непослушным детям, что их, мол, «заберет Джед Бреннан»! После такой угрозы даже самый капризный малыш делался кротким, как ягненок.

— Почему считали, что он приносит несчастье? — не сдавался я.

Гринуэй, явно смутившись, забормотал:

— Да так… ерунда, слухи. Если горничная разбивала кувшин, когда Бреннан был рядом, она во всем винила крысолова. И так с любой мелочью, был он рядом или нет! Конечно, если что-нибудь случалось, а он в самом деле находился рядом…

Конюх умолк и, подавшись вперед, похлопал лошадь по шее.

— Например? — спросил я с напускной беззаботностью.

— Да ничего такого особенного, сэр.

— И все-таки? — не отставал я.

Гринуэй поерзал в седле.

— Один его терьер убил кота на кухне в «Прибрежном».

— Как это случилось?

— Откуда же мне знать, сэр? Кухарка клялась, что заперла кота в доме. У нас на конюшне завелась пара крыс, вот и позвали крысолова с двумя псами, чтобы их извести. Надо сказать, собаки его работали аккуратно; приятно посмотреть. И так быстро, что просто не верится. Один подскакивает к крысе, хватает ее, тряхнет пару раз — и готово, шея сломана. Потом пес бросал дохлую крысу и бежал за другой. Они очистили конюшню, не успел я и глазом моргнуть!

Гринуэй замолчал; мне показалось, что продолжать ему не хочется.

Он как будто обо всем рассказал, кроме кота… я чувствовал, что коту еще предстоит сыграть свою роль, и напомнил конюху о его словах.

Гринуэй снова похлопал лошадь по шее и тяжело вздохнул.

По моему опыту, нерешительность свидетеля означает, что вы подходите к самому главному. Я терпеливо ждал.

Наконец, Гринуэй заговорил:

— Вдруг молодой Джо — помощник конюха — кричит: «Да там не крыса!» Мы с Бреннаном подбежали посмотреть, что там такое, и видим: два его пса рычат и рвут что-то на части. Бреннан заорал на них, но они не послушались. Пришлось ему пару раз пнуть их. Тогда они отпустили добычу, и я увидел, что они дрались из-за дохлого кота… нашего кота. Я его сразу узнал: он был черный, с белыми лапками и белым передником, очень красивый. Конечно, после того, как из-за него подрались терьеры, от его красоты уже ничего не осталось. Бреннан начал так ругаться, как не подобает христианину. Конечно, он боялся, что во всем обвинят его. Он заявил, что кот уже подох, когда его нашли собаки. Мол, от кошачьего запаха они возбудились и потому начали рвать его на части. Он заметил, что крыс они так не рвут. Ну, как бы там ни было, а кот подох. Сэм Каллоу, садовник, зарыл его где-то в парке. По его словам, у кота был проломлен череп. У терьеров очень сильные челюсти.

— Но кухарка утверждала, что заперла кота на кухне?

— Ей, наверное, тоже не хотелось быть крайней, — пояснил Гринуэй. — И потом, может быть, она в самом деле заперла кота, но кошки есть кошки; если они хотят выбраться и видят удобный случай, они уж его не упустят.

— Да, наверное, — согласился я.

Мне показалось, что Гринуэй все рассказал, пусть и нехотя, но он, к моему удивлению, снова заговорил:

— По правде говоря, сэр, хоть мы и называли кота кухонным, на самом деле раньше он был любимцем мисс Люси… то есть миссис Крейвен. Уж как она радовалась, когда ей подарили котенка! Очень она его любила. А мисс Роуч…

— Продолжайте, — велел я.

— Это не мое дело, сэр, — упрямо возразил конюх.