Варяжский сокол - Сергей Шведов

– Хорошо, – сказал Карочей. – Я согласен.

Освобождение ганши Ярины сопровождалась таким шумом и лязгом, что спящая наконец проснулась и как нельзя лучше вписалась своим визгом в царящую вокруг неразбериху. Доблестный боярин Воислав на глазах испуганной Ярины ударом кулака поверг на пол последнего злодея, а вошедший ган Карочей окончательно прояснил ситуацию. Визг прекратился. Прекрасная Ярина с удивлением и ужасом узнала, что была похищена из дома своего мужа минувшей ночью, но благодаря усилиям боярина Воислава и гана Карочея ее удалось освободить раньше, чем разбойники успели прибегнуть к насилию в отношении самой красивой женщины Итиля. «Убитых» разбойников быстренько удалили из комнаты ганши, и их место заняли служанки, захлопотавшие вокруг расстроенной Ярины, которая только теперь под взглядом синих пронзительных глаз черноусого северянина сообразила, что не совсем одета, и поспешила натянуть на себя покрывало. Впрочем, благородные освободители не стали докучать ганше вниманием и покинули ложницу, оставив ее на попечении служанок. Ярину тут же облачили в подобающий наряд и уже в таком благопристойном виде, посадив на коня, доставили во дворец Красимира, обезумевшего от радости. И уж в совершеннейший восторг скуповатого гана привело заявление Карочея, что благодаря доблести боярина Воислава ганшу Ярину удалось освободить практически бесплатно, не дав негодяям и медяка. После чего скиф торжественно возвратил Красимиру взятые у него для выкупа деньги. Все три с половиной тысячи, до последней монеты. Ган Красимир, заподозривший было Карочея в корыстолюбии, растрогался до слез и тут же трижды расцеловал боярина Воислава, назвав его своим другом и дорогим гостем. Незавидная судьба благородного боярина, вынужденного скрываться от княжьего гнева на чужой стороне, потрясла не только гана Красимира, но и его молодую жену. Надо сказать, что на красавице Ярине суточное заточение в удобной ложнице практически не отразилось. Что, в общем-то, неудивительно, поскольку она все это время проспала, одурманенная каким-то напитком. Спустя короткое время она уже покрикивала на служанок и потчевала яствами дорогих гостей. Ган Карочей с удовольствием принял из рук ганши здравную чашу, но от продолжительного застолья отказался, сославшись на позднее время и кучу дел, которые ему еще предстояло переделать. Зато боярин Воислав с удовольствием принял приглашение хозяев разделить с ними ужин и даже остаться во дворце на несколько дней, пока не удастся снять удобное жилье. Ган Красимир клятвенно заверил гостя, что не забудет его услуги и постарается воздать храброму боярину сторицей. На этом Карочей оставил вконец сомлевшего от переживаний Красимира и его жену, красоту которой боярин Воислав, надо полагать, сумеет оценить по достоинству.

Бек Вениамин гана Карочея уже не ждал, а уж тем более с добрыми вестями. Переживания сегодняшнего дня были написаны на его обрюзгшем от пьянства лице ярчайшими красками. Справедливости ради надо сказать, что двадцать тысяч денариев он уже без споров отдал посыльным гана Карочея, которые доставили тяжелый сундук в надежное место. Увы, половину этого ценного груза пришлось отсчитать боготуру, но и получение десяти тысяч денариев скиф справедливо счел успехом и теперь готовился взять с приунывшего бека еще пять тысяч.

– У меня больше нет, – развел руками измученный Вениамин.

– Пиши расписку, бек, – пошел ему навстречу Карочей. – Деньги я перехватил у одного купца, но, как ты сам понимаешь, процент он с меня содрал немаленький.

– Так письмо у тебя?! – не поверил своему счастью бек Вениамин, машинально ставя подпись на подсунутом Карочеем пергаменте.

Ган спрятал расписку в кожаном мешочке и широким жестом швырнул на стол пресловутое письмо. Бек схватил пергамент дрожащими руками и впился в него глазами.

– Это оно, – сказал Вениамин севшим голосом. – Каким же я был дураком.

– Все мы ошибаемся, – великодушно заметил ган Карочей. – Надо только уметь вовремя исправить допущенную ошибку. Ты себе не представляешь, бек, чего мне стоило вырвать из лап подонков ганшу Ярину. Я был на волосок от смерти. Я не только потратил все твои деньги, но мне пришлось еще добавить свои. А для меня две тысячи денариев – это больше, чем для тебя двадцать. Не волнуйся, бек, требовать их с тебя я не буду. В конце концов, и моя голова стояла на кону. В самый последний миг мне помог один новгородский боярин. Причем сделал это даром, бек. Оказывается, и в наше гнусное время еще встречаются бескорыстные люди.

– А я полагал, что ты заплатил похитителям, – удивился бек.

– Похитители потребовали за ганшу пятьдесят тысяч, уважаемый Вениамин. Можешь себе представить эту цифру – пятьдесят тысяч! И тогда я обратился к Бахтиару. Но этот собачий сын быстро разобрался в деле и выставил мне умопомрачительный счет. За двадцать тысяч меня всего лишь вывели на похитителей, которые в любой момент могли перепрятать ганшу. Я попытался сразу отбить Ярину, чтобы не дать ворам такой возможности. Но их оказалось больше. Я потерял половину своих людей и уже прощался с жизнью, когда мне на помощь пришел боярин Воислав. С его помощью мне удалось отбить ганшу и вернуть ее мужу.

– Давно уже пора очистить город от этой мрази, – процедил сквозь зубы Вениамин.

– Кто бы спорил, уважаемый бек, – вздохнул Карочей, – но за сегодняшний день я прошел едва ли не все городские притоны, и, скажу тебе честно, больше я в эту клоаку не сунусь.

К удивлению Карочея, боярин Воислав прижился в доме Красимира. Трудно сказать, чем липовый новгородец пленил простоватого гана, скорее всего, рассказами о своей страстной любви к внучке князя Гостомысла. Эта несчастная любовь и стала якобы причиной изгнания боярина, поскольку его возлюбленная была предназначена другому. С тех пор боярин Воислав потерял всякий интерес к другим женщинам, поскольку сердцу не прикажешь, а оно требует любви только красавицы Ляны. Ган Красимир, слушая красноречивого гостя, сочувственно вздыхал, а Карочей ухмылялся. Ему, естественно, не составило труда понять, что эту глуповатую историю Рерик выдумал только для того, чтобы отвести глаза простодушному гану. Ибо только слепой не увидел бы его откровенного интереса к Ярине. Очень скоро Карочей убедился, что интерес этот взаимный, однако мешать молодым людям не стал. По его мнению, рога очень бы подошли к пустой голове Красимира и стали бы, безусловно, ее самым главным украшением. Надо полагать, золотоволосой и зеленоглазой Ярине жизнь со стареющим мужем была если не в тягость, то уж точно не в радость. А тут появился статный новгородец с пылающим взором, буйной светлой шевелюрой и неотразимыми черными усами. Вообще-то ротарии обычно бреют голову, оставляя лишь клок волос на темени, но Воислав Рерик этим обычаем пренебрег, решив, видимо, что для покорения женских сердец кудри ему не помешают. Ган Карочей, присмотревшись к Рерику, пришел к выводу, что этот молодец далеко пойдет и волхвы, напророчившие ему большое будущее, скорее всего, не ошиблись. Князь Воислав умел зачаровывать не только женщин, но и мужчин. Ган Карочей старался держаться от липового новгородца как можно дальше, дабы потом, когда откроется вся правда, на него упало поменьше подозрений. Особенно близко Рерик сошелся с беком Вениамином, который был столь любезен, что пригласил Воислава на смотр своих гвардейцев. Гость оказался на редкость любопытным человеком и с огромным интересом слушал рассказы словоохотливого бека о достоинствах его наемных воинов. Карочей же восторгов бека Вениамина по поводу наемников не разделял. Конечно, в гвардию подбирали опытных бойцов, но вот о степени их стойкости можно было только догадываться. Не говоря уже о преданности вождям. Для того чтобы гарцевать на виду у беков на откормленных конях, большого умения не надо, а вот как поведут себя эти люди на виду у фаланги ротариев, ощетинившейся пиками, пока сказать было трудно. А между прочим, эта железная фаланга не раз опрокидывала конных арабов, считавших пехотинцев своей легкой добычей. Впрочем, Карочей все больше убеждался, что наемники нужны каган-беку Обадии вовсе не для войны с внешним врагом. Для этой цели куда больше подходят хазарские дружины и печенежские шайки. Небогатые вожди кочевых племен готовы были за бесценок продавать своих соплеменников для кровавых авантюр кагана. Сам Карочей своих мечников берег и вовсе не собирался бросать их в бой по первому же приказу каган-бека. В конце концов, сила гана не только в золоте, но и в людях, особенно если эти люди спаяны с тобой кровным родством. Именно поэтому Карочей согласился стать правой рукой бека Вениамина и разделить его заботы по созданию гвардии. Сделал он это тем более охотно, что каган-бек Обадия денег на свое любимое детище не жалел и далеко не все денарии, сыпавшиеся серебряным дождем, доходили до адресата.