Тюрьмой Варяга не сломить - Евгений Сухов

Тот удивленно посмотрел на него:

— Сутки — на что?

— На то, чтобы выяснить, где моя жена и сын.

Пузырь вытаращил глаза:

— Не понял. Разве они не в Америке? Там, у тебя?

— Были в Америке. Но вчера вечером убили Сивого, а Светлану с Олегом, судя по всему, похитили, — Варяг мотнул головой, — и я не исключаю, что их могли перевезти сюда: заваруха вся идет явно отсюда.

— Ты думаешь, наши местные руку приложили? — высказал догадку Пузырь.

— Вот именно — думаю. В Москве ведь тоже «ваши местные» руку приложили. Ладно, хватит болтать, дело надо делать. Поезжай и собери нужную информацию. Думаю, тебе обязательно нужно пообщаться со Шрамом. Поговори с ним пристрастно.

В этот момент он вдруг почувствовал страшную усталость. С трудом дождавшись, пока Пузырь уйдет и закроет за собой дверь, прилег на диван и, проваливаясь в сон, вяло подумал о том, что не следовало оставаться здесь, в квартире, пока Пузырь в отлучке. Мало ли что… Но усталость притупила чувство опасности, которое никогда не покидало его, и, не в силах бороться со сном, Варяг закрыл глаза.

…Он проспал несколько часов и проснулся от настойчивого телефонного звонка. Минуту Владислав изучающе смотрел на аппарат, раздумывая, потом снял трубку, но не ответил, а лишь прижал ее к уху.

— Это я, — послышался голос Пузыря. Говорил он как-то сдавленно. — Я кое-что узнал.

— Что именно?

— Светлана у него.

— Та-ак! А Олег?

— Да… Сейчас приеду, все расскажу. Ты жди меня, — уклончиво ответил Пузырь и зачем-то снова повторил: — Ты жди меня.

Варяг положил трубку. Брови его нахмурились. Он встал, прошелся по квартире, внимательно осмотрел все углы. Одобрительно хмыкнул, разглядывая турник под потолком в коридоре. Просторная, хорошо меблированная квартира Пузыря сейчас показалась ему одиночной камерой. Или все-таки склепом? Отсюда так просто не выбраться. Повинуясь своему чутью, Варяг достал пистолет, снял его с предохранителя, потом вынул из рюкзака сверток, в котором находились разложенные по кармашкам стилеты, отомкнул замок входной двери и, слегка приоткрыв ее, стал ждать.

«Лишь бы ты сообразил!.. — мысленно молил Пузырь, поднимаясь с омоновцами по лестнице. — Лишь бы ты, Влад, все сразу сообразил…»

Михаил старался шагать как можно медленнее, будто надеясь, что лишние десять-пятнадцать секунд позволят Варягу приготовиться к встрече с незваными гостями.

— Давай-давай, — тихо приговаривал сзади один из омоновцев, то и дело тыкая пистолетом в спину. — Шевелись, падла!

Пузырь знал, что жить ему осталось ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы подняться по этой лестнице и позвонить в дверь.

Единственное утешало его теперь — мысль, что, в случае если он успеет предупредить Варяга и тот останется жив, Шраму несдобровать. Он еще мог бы понять, если бы Шрам охотился за Варягом с целью занять его место смотрящего России. Но того, что Шрам продался легавым, а главное, так подставил его, Пузыря, заставив идти вместе с ментами арестовывать Варяга, этого Пузырь понять, а тем более — простить не мог. Ярость, которая охватывала его при мысли, что о нем подумает Владислав, жгла настолько сильно, что он не думал о собственной смерти.

Он — питерский вор! С легавыми! Ох ты, бля! Это как получается! Посмертная слава ссученного, которую обеспечил ему Шрам, уничтожала все то, что он сделал за свою жизнь для воровского мира. Пузырь проклинал себя, что поверил Шраму, считая его таким же правильным вором, как и сам Варяг. Это была ошибка, которая теперь стоила ему жизни, а главное — воровской чести.

Поднявшись на лестничную площадку четвертого этажа, омоновцы толкнули Пузыря к двери, а сами прижались к стене так, чтобы их не было видно сквозь глазок. Пузырь понимал, что в его жизни наступил решающий момент. Кровь стучала в висках, как молот. С неимоверным напряжением давались ему эти последние шаги. Но вдруг он увидел маленькую щелочку и понял, что дверь открыта. Безумная надежда придала ему силы. Варяг не мог допустить оплошности, оставив дверь открытой, следовательно, он все понял и либо успел уйти, либо был готов к встрече. Пузырь мельком глянул на ментов, которые явно ничего не заметили, и с силой нажал на кнопку звонка.

— Открыто, Пузырь, входи! — отозвался изнутри знакомый голос.

Пузырь, легонько толкнув дверь, что было силы крикнул:

— Берегись, Варяг! — и тут же рухнул на пол, сраженный мощнейшим ударом сзади.

Михаил едва успел увидеть пустой темный коридор впереди, как сразу же почувствовал обжигающую боль в левом плече и только потом услышал тихий хлопок — выстрел из пистолета с глушителем. Резкая боль подбросила его, и, внезапно оказавшись на спине, не в силах ничего предпринять, он обреченно смотрел, как, словно в замедленной съемке, сгибается палец, жмущий на спусковой крючок.

— С-сука… — прошипел омоновец и вдруг замер, скосив глаза к переносице, а потом стал медленно заваливаться назад, с невесть откуда взявшимся, торчащим в глотке ножом.

Ощущая, как толчками выходит кровь, унося с собой сознание, Пузырь из последних сил напрягал волю, чтобы держать глаза открытыми. Он не столько видел, сколько чувствовал легкие кошачьи движения где-то наверху, под потолком, и равнодушно смотрел, как, вцепившись бессильными уже руками за воткнувшийся в глотку нож, захлебываясь пузырящейся кровью, падает ничком второй омоновец. И, уже окончательно ускользая из действительности, проваливаясь в черное небытие, заметил, как сверху, с турника, спрыгнул на пол бесшумной рысью Варяг, на лету посылая смертоносный клинок в сторону третьего, который, войдя последним в темноту коридора, даже не успел толком понять, кто валяется на полу, кто мертв, кто жив, и только-только поднимал свой пистолет, пытаясь сообразить, в какую сторону стрелять. И тут его смерть легко и безболезненно вошла в правый глаз. Несколько секунд труп стоял на ногах, с нелепо вздернутыми вверх руками, а потом рухнул вниз, заливая фонтаном бьющей из глазницы крови паркетный пол.

Встреча «гостей» заняла несколько секунд. Варяг, даже не успев толком запыхаться, стоял посреди широкого коридора, весь еще в звенящем напряжении мышц, готовый сразить еще с десяток непрошеных пришельцев. Потом, стараясь не поскользнуться в темных, уже липких лужах крови, метнулся в сторону двери, закрыл ее и включил свет.

Пузырь лежал возле стены, и кожаная куртка на нем вся промокла от крови. Он громко застонал, когда Варяг, вспоров ножом мягкую кожу рукава, стал осматривать рану.

— Молчи, — сквозь зубы процедил Варяг, перетягивая ему плечо полотенцем. — Из тебя льет, как из подбитого кабана.

Стянув потуже полотенце, он приподнял раненому голову и, заглянув в его мутные глаза, спросил только:

— Они живы?

— Да, живы, — Пузырь закрыл глаза, лицо его сморщилось. — Где-то в лесу их прячут. Шрам продался.