Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

* * *

Грищук поправила меня на пресс-конференции, когда, забывшись, я назвала ее Оксаной. Я извинилась: мол, даже после замужества женщин зачастую продолжают называть девичьей фамилией. На что Грищук мягко сказала: «Я не обижаюсь, но и вы не обижайтесь на меня, если я не буду отзываться на „Оксану”, ладно?»

Фантазия олимпийской чемпионки со сменой имени многим казалась дикой. В Лиллехаммере она была еще Оксаной, тренировалась вместе с партнером у Натальи Линичук, но сразу после победы у фигуристки начались разногласия с тренером. Та настаивала, чтобы ученики оставили любительский спорт: на подходе у Линичук имелся еще один дуэт – Анжелика Крылова и Олег Овсянников, на которых Наталья уже тогда смотрела как на потенциальных чемпионов Нагано и совершенно не считала нужным это скрывать. Другими словами, в группе сложилась обстановка, оказавшись в которой Грищук почувствовала себя крайне некомфортно. Просто до поры до времени было некуда уходить. Но как только Тарасова окончательно вернулась в любительский спорт, будущее пары определилось незамедлительно.

У Тарасовой фигуристы выиграли европейский и мировой чемпионаты предолимпийского сезона, у нее же вернули себе статус единственной и, соответственно, любимой пары, и тут Грищук понесло: она впервые в жизни почувствовала, что судьба подкинула ей блестящий шанс стать первой в истории двукратной олимпийской чемпионкой в танцах на льду и настоящей звездой. Правда, понятие звездности складывалось в сознании одесской девчушки по американским меркам, где лучшая реклама – скандал, а цель жизни – всегда быть в центре внимания журналистов.

Псевдоним Pasha (производное от passion – страсть) она придумала себе именно тогда. Обзавелась собственным публицистом, и каждый шаг фигуристки теперь немедленно становился общеизвестен: ее участие в презентации фильма «Титаник», стоимость бриллиантового колье, которое было преподнесено Грищук для участия в церемонии фирмой Шанель, знакомство с Лайзой Минелли, приглашение на съемки художественного фильма с участием Роберта де Ниро в главной мужской роли, сценический, с расчетом на будущую звездную карьеру актрисы, псевдоним. И комплименты, комплименты, комплименты…

Поклонники ездили за фигуристкой толпами, млея от счастья, если им разрешалось сделать подарок. Один из таких воздыхателей, преподнесший фигуристке после победы ее и Платова на чемпионате мира-1997 в Лозанне костюм от Шанель, был приглашен в ресторан, где Грищук с партнером, тренером, мамой и знакомыми отмечала день рождения.

Когда, сидя за огромным столом, я полушепотом поинтересовалась у Платова именем незнакомого персонажа, Оксана услышала и громко, на весь зал, сказала:

– Вы хотите знать, сплю я с ним или нет? Нет. Он – просто друг. – И рассмеялась, картинно встряхнув белыми – под Мэрилин Монро – волосами.

Однако на льду Грищук и Платов были великолепны.

– Ради той цели, которая у меня была – стать второй раз олимпийским чемпионом – я готов был закрыть глаза на все выходки Оксаны, которые она позволяла себе на льду и вне его, – говорил тогда Евгений. – К тому же, я рано понял, что Оксана привыкла добиваться своего любыми способами. Поэтому во многом уступал, чтобы избежать ненужных конфликтов.

* * *

В психологии есть понятие «синдром бабушки с сундуком», подразумевающее случай, когда при пожаре престарелая бабка в одиночку вытащила из горящего дома сундук с нажитым добром, который после несколько здоровых мужиков с трудом водворили на место. Уйдя от Линичук и понимая, что бывший тренер пользуется гораздо большим расположением руководства, нежели нынешний, Грищук и Платов были просто вынуждены вывернуться наизнанку. Как и Тарасова, которая понимала, что ее спортсменам не простят ни единой ошибки.

На Играх против них были все, включая российского судью: та откровенно «работала» на Крылову и Овсянникова. Но перевес тем не менее был не на стороне Анжелики и Олега.

Весь предшествующий танцевальному финалу день велись непрекращающиеся разговоры о шансах двух первых пар. Большинство журналистов, наблюдавших турниры сезона, сходились в том, что сам по себе танец чемпионов «Мемориал», посвященный всем тем, кто посвятил жизнь большому спорту и безвременно ушел из жизни, – маленький шедевр, подобного которому фигурный мир еще не видел.

Симпатии многих были на стороне Грищук и Платова еще и потому, что зрители всегда больше болеют за тех, кто, вопреки всему, идет на неберущийся рубеж.

– Мне трудно болеть за «Кармен», – имея в виду программу Крыловой и Овсянникова, извиняющимся тоном сказал американский журналист Сальваторе Цанка, более десятка лет пишущий о фигурном катании.

Пояснять было ни к чему. Крылова и Овсянников пошли на очень рискованный шаг, выбрав плацдармом для составления произвольной композиции очень популярную у фигуристов, чтобы не сказать – затасканную многими поколениями фигуристов – оперу Бизе.

– Я не хотела танцевать «Кармен», – сказала Анжелика на пресс-конференции. – Мне казалось, что эта музыка будет слишком избитой, под нее катались десятки известных спортсменов и пар. Должно быть, публике она тоже приелась. Но тренер Наталья Линичук все-таки убедила в обратном: что нам удастся показать совершенно иную, нежели прежде, трактовку образа. Сделать программу в принципиально новом стиле. Мне кажется, получилось. Я не видела, как катались Грищук и Платов, но наш танец я считаю лучшим.

За месяц до Игр, на январском чемпионате Европы в Милане, Крылова и Овсянников катались по-другому: более размашисто, быстро и, соответственно, более впечатляюще. Они не поменяли в танце ни единого шага, но, увы, на них слишком сильно давило безумное напряжение олимпийской борьбы и боязнь ошибиться. В результате скорость скольжения чуть упала, и впечатление получилось менее ярким.

Грищук и Платов не ошиблись ни разу. Впрочем, их танец настолько захватывал зрителей нарастающим, бьющим по нервам ритмом, что трибуны, казалось, на четыре минуты перестали дышать.

Последние такты – и уже через секунду Паша разрыдалась прямо на льду. А у борта катка тихо плакала Тарасова.

Как только были объявлены оценки, я помчалась с трибуны вниз – поздравить танцоров и тренера. Каким-то образом пробралась мимо зазевавшегося охранника в раздевалку и застыла как вкопанная. Поперек деревянной скамейки закрытый спинами врача и массажиста российской сборной, сотрясаясь всем телом, лежал Платов. Его рвало от напряжения…

Когда-то я безумно мечтала поехать в Австралию. Это была по-настоящему навязчивая мечта. Неотступная настолько, что первая моя командировка в эту страну была совершенно бессовестно выцыганена у зампреда Спорткомитета СССР Анатолия Колесова. Он много лет дружил с моим отцом, тепло относился ко мне, и когда мы случайно столкнулись в Спорткомитете незадолго до чемпионата мира-1991 по водным видам спорта в австралийском Перте, по привычке поинтересовался, как у меня дела. В тот момент я считалась в «Советском спорте» начинающим корреспондентом, пару раз ездила в командировки переводчиком со спортивными делегациями и, набравшись наглости, спросила, не найдется ли для меня вакансии среди переводческой обслуги на чемпионате мира.