Юлий Цезарь - Филипп Фриман

Цицерон показал себя грамотным командиром и искусным организатором, сумев силами нескольких тысяч легионеров противостоять неприятелю, имевшему десятикратный численный перевес. В течение ночи римляне изготовили более ста деревянных башен, углубили ров вокруг лагеря и укрепили места, недостаточно защищенные.

Далее в течение нескольких дней события повторялись: бельги пытались овладеть лагерем неприятеля, а римляне успешно отбивали атаки. Обе стороны несли большие потери, но на действия бельгов, имевших большое преимущество в численности, эти потери существенно не влияли, а вот даже раненым римлянам приходилось сражаться дальше. Сам Цицерон, несмотря на плохое самочувствие, не давал себе отдыха даже ночью, и его приходилось уговаривать отдохнуть.

Наконец вожди бельгов решили обмануть Цицерона тем же способом, каким Амбиоригу удалось ввести в обман римлян, стоявших лагерем на его территории (о судьбе войска Сабина и Котты Цицерон ничего не знал). Добившись с Цицероном переговоров, бельги сообщили ему, что по всей Галлии поднялось восстание против Рима, а на помощь войскам, осаждающим его лагерь, идет большой отряд наемных германцев, которые уже переправились через Рейн. Далее они заявили, что преследуют лишь одну цель: освободить свою территорию от дополнительных ртов, ибо бельги еле сводят концы с концами. Наконец, они предложили римлянам добровольно уйти на юг, пообещав беспрепятственно пропустить их по своей территории. Цицерон наотрез отказался от предложения, заявив в свою очередь, что не привык выполнять условия вооруженных врагов, а если им угодно сложить оружие, то, возможно, Цезарь проявит к ним милосердие.

Обманувшись в своих ожиданиях, бельги, воспользовавшись познаниями, заимствованными у римлян в ходе предыдущих сражений, и навыком пленных, окружили римский лагерь высоким валом и построили несколько маневренных башен. Однажды бельги, воспользовавшись ветром, дувшим в сторону римского лагеря, стали с возведенного ими вала метать из пращей раскаленные глиняные шары, чтобы поджечь соломенные крыши жилищ, расположенных в лагере. Они рассчитывали, что римляне станут тушить пожар и ослабят свои оборонительные позиции. Пожар действительно разгорелся, но римляне свои посты не оставили и отбили очередную атаку противника. Затем бельги стали подвигать свои башни к валу римского лагеря, но римляне заставили их отступить. А когда одна башня все же подошла к самому валу, римляне жестами и ехидными возгласами стали приглашать бельгов пожаловать в укрепление, но желающих не нашлось.

В составе римского войска были два безрассудно храбрых центуриона, Пуллион и Ворен, постоянно стремившихся превзойти друг друга в бою. И вот однажды в самый разгар сражения они стали подтрунивать друг над другом, обвиняя один другого в неумеренной осторожности. Дело кончилось тем, что оба вышли из лагеря и бросились на врагов. В этом бою, в котором Пуллион и Ворен поразили немало бельгов, они, несмотря на собственное соперничество, не раз приходили друг другу на выручку. Пуллион и Ворен со славой вернулись в лагерь, и невозможно было решить, кто из них храбрее.

Цицерон неоднократно пытался оповестить о своем тяжелом положении Цезаря, но все его гонцы попадали в руки врагов, и те на глазах у римлян подвергали их мучительной казни. Тогда находившийся в римском лагере знатный нервий по имени Вертикон предложил Цицерону направить к Цезарю одного из своих рабов, пояснив, что раб этот — галл, и потому не должен вызвать у противника подозрений. Цицерон согласился, но из предосторожности написал Цезарю на греческом языке. Пообещав своему рабу свободу и большую награду, Вертикон отправил его в дорогу. Раб привязал письмо к метательному копью и беспрепятственно прошел через позиции бельгов.

Цезарь стоял лагерем в Самаробриве, городе амбионов в Центральной Галлии. Получив донесение Цицерона, Цезарь во главе двух легионов направился ускоренным маршем на помощь осажденному лагерю. Чтобы воодушевить Цицерона, Цезарь направил к нему с письмом галльского конника. Оно тоже было написано на греческом языке. Но этот галл не решился подъехать к воротам римского лагеря и, привязав письмо к метательному копью, метнул его через вал. Копье случайно воткнулось в башню, и римляне заметили его только на третий день. Цицерон не замедлил собрать солдат и прочитал им полученное письмо, в котором говорилось о скором подходе двух легионов Цезаря. Сообщение воодушевило солдат и придало им новые силы.

Приблизившись к лагерю неприятеля, Цезарь понял, что придется иметь дело с противником, намного превосходящим его войско числом, и потому отступил. Он отвлек осаждавших бельгов от Цицерона чередой обманных маневров и мнимых отступлений и в итоге заманил галльское войско на такую позицию, где преимуществом владели уже римляне. Позднее в тот же день ворота лагеря Квинта Цицерона распахнулись, и в них вступили воины Цезаря. Среди легионеров Цицерона не нашлось ни единого, кто не был бы ранен, но они встретили Цезаря как подобает, парадным строем. Цезарь же сказал, что не встречал более доблестных воинов, и лично наградил многих из них за проявленное мужество.

В лагере Цицерона Цезарь узнал о гибели солдат Сабина и Котты. Эта весть настолько его опечалила, что он прибегнул к традиционному римскому обычаю скорби по ближайшим друзьям — перестал стричь волосы и бороду. Всем, кто его видел и кто слышал пару-тройку оброненных им фраз, было ясно, что сам Амбиориг и все племя, предавшее римлян и погубившее тысячи жизней, заплатит страшную цену за свои деяния.

Оставшиеся несколько недель 53 года и первые месяцы года следующего Цезарь провел в подготовке карательной кампании. Никто не помышлял даже о кратком возвращении в Северную Италию, поскольку в Галлии было множество дел. Цезарь вернул Квинта Цицерона и его потрепанное подразделение в Самаробриву и начал набирать новых рекрутов из Северной Италии на замену тем, которые погибли вместе с Сабином. Вскоре в Галлию пришли три новых легиона, один из которых он на время позаимствовал у Помпея. Это более чем восполнило утраты, понесенные в боях с эбуронами; общая численность войска Цезаря теперь составляла десять легионов, или приблизительно пятьдесят тысяч солдат. Затем Цезарь вызвал к себе вождей всех галльских племен, чтобы добиться их покорности. Однако к нему явились не все вожди, что в глазах Цезаря было равносильно объявлению войны. Он знал, что о разгроме войск Сабина и Котты говорят во всей Галлии, равно как и о том, что даже вожди галльских племен, явившиеся к нему, стали тайно сговариваться о совместных действиях против римлян. В глазах Цезаря, ни одно галльское племя не могло считаться надежным, за исключением эдуев и ремов, которых он всегда отличал особым вниманием — одних за их давнюю и неизменную верность Риму, других — за недавние услуги в войне с галлами.

В эту зиму произошло и одно радостное событие: Лабиен разбил войско Индутиомара, вождя треверов и давнего врага Цезаря. После того как Индутиомар побудил эбуронов во главе с Амбиоригом напасть на лагерь Сабина и Котты, он вернулся к своим соплеменникам и тайно созвал военный совет со скрытой целью избавиться от ненавистного Кингеторига, назначенного Цезарем предводителем племени. Согласно обычаю, на такие советы все воины приходили в полном вооружении, а тот, кто являлся самым последним, подвергался публичному наказанию, вплоть до смерти. Кингеториг на совет вообще не явился, и Индутиомар заочно приговорил его к смерти.