Жизнь не только борьба - Владимир Александрович Украинцев

Пролонгирование шло 4 года, и мы неплохо поработали. Но…., военные не учитывали жуткую инфляцию и жить, соответственно, становилось совсем не весело.

Дополнительно из Подлипок (Королёвская фирма!) пришло предложение проработать вопросы защиты позиций наших шахтных установок с баллистическими ракетами с ядерными боеголовками, а от ВМФ – возможность защиты береговой линии от атаки десанта с быстроходных катеров на воздушной подушке – для ослепления живой силы. И обратная задача – возможность подавления позиции огневых средств береговой обороны, оборудованных лазерными комплексами для обеспечения высадки с кораблей десанта и захвата плацдарма. Дополнительно, из Управления МОП пришло предложение подключиться к конверсионным задачам: очистка шерсти лазером, сверления (прожигания) микроотверстий сложного профиля, нанесения рисунков на ткани и др.

И здесь Кутейников тоже развернулся в полную силу. (Правда, деньги, выделенные на конверсию, до нас так и не дошли, где-то по дороге были разворованы!).

Отдел был переформатирован на группы по темам и, практически, все были загружены под завязку. Моя же тематика осталась «неприкасаемой», даже немного расширенной – добавилась необходимость проведения расчета эффективности лазерных комплексов функционального подавления оптических систем наблюдения и управления, как при защите объектов, так и при атаке на объекты. Но вскоре все резко изменилось!

Кардинально изменилась стратегия использования научно-технического потенциала подразделений предприятия и порядок финансирования. Новый Генеральный конструктор, известный ученый в области следящих систем автоматического управления, д. т. н. Чемоданов, на первой же встрече с руководителями подразделений так и заявил: «Что я за вас буду искать вам работу?». (В лазерах он разбирался никак. Напрашивался естественный вопрос – а зачем ты тогда нам нужен?).

3.3.1.2 С расформированием в декабре 91 года СССР в оборонке наступила эра прямых договоров с военными ведомствами по видам вооружения – по их потребностям! Т.е. не Генеральный стал определять тематику предприятия и подразделений, а сами подразделения, путем прямых контактов с Управлениями Министерства Обороны и кооперацией. Это была кардинально новая, супердурацкая ситуация. Вместо того, чтобы заниматься делом, руководители подразделений, в основном, лучшие инженеры, должны были бегать по МО и кооперации и выколачивать средства и темы. Это привело к массовому взлёту коррупции, в основном, среди высшего офицерского состава МО, контактирующего с представителями промышленности. Появилось и укоренилось страшное слово ОТКАТ. Из выделенных на финансирование сумм от 20 до 30 процентов надо было отстёгивать военным в Управлениях МО и 15…20 процентов военпредам своего родного предприятия. «Иначе не будет ни темы, ни денег!». Практически те же условия укоренились и с кооперацией. В основном, это «выбивание» легло на Кутейникова, т. к. и в МО (лазерный отдел) и в НТК ВВС его хорошо знали со времен, когда он работал в «Вымпеле» у Г.В. Кисунько. Остальным – составление и согласование ТТЗ, договора, его ведение (отчеты по этапам, корректировка и т.д.) занимался я. Включая передачу из рук в руки налом «отката». Иногда мне помогала наша экономистка Таня Пименова, красивая, высокая, европейского типа особа. Мне пришлось освоить экономические вопросы: налоги, ФОТ, себестоимость и прочие детали взаимодействия с заказчиком и кооперацией.

В этой сложной ситуации, чтобы минимизировать потери в окладах ведущих сотрудников, необходимо было сокращать отдел в объеме. И мы с Кутейниковым вынуждены был пойти на этот болезненный шаг в соответствии с рекомендациями в Приказе Генерального, согласованного с Завкомом и юрслужбой предприятия – за счет сотрудников пенсионного возраста. Уехали карагандинцы. Умер мой лучший программист Боря Лебедев – выпил лишнее по случаю прилета с Балхаша нашего друга-военного. «Ушли» на пенсию старшую экономистку В. И. Богословскую (1926г/рожд. Было уволено несколько человек из вспомогательного персонала. В 92г я вынужден был уступить и согласиться на уход на пенсию Юли, которой было уже 65 лет – были ядовитые упреки, что «жена работает в одном отделе под началом мужа» со стороны строптивых сотрудниц отдела. С уходом Юли в группе теоретиков-программистов осталось 3 человека, и надо было что-то предпринимать, чтобы не оголилось направление – предстояла серьёзная работа, в основном, конечно, по заказам МО.

3.3.2. Научно-исследовательские работы 90-х годов. Эпизоды в это смутное время.

3.3.2.1 Как я написал выше, вскоре после того, как Кутейников съездил в Кремль, нам открыли финансирование по теме «Покровитель» и мы с ним в срочном порядке написали (разработали!) проекты ТТЗ и договоров со всеми упомянутыми выше организациями МО и с предприятиями промышленности, заинтересованными в конверсионных делах. М.Е. ездил по конверсии, а я – в Управление МО и в Подлипки, к Королёвцам. К морякам, в 28 НИИ МО (Ленинград), ездили вдвоём. Документы были подписаны, ведущие сотрудники – Игорь Филиппов, Саша Алявдин разработали ЧТЗ для подразделений нашего предприятия, в том числе и конструкторам, и работа пошла.

Конечно, главным вопросом был вопрос оценки эффективности функционального подавления ГСН ракет и бортовых систем наблюдения, прицеливания и воздействия излучения на пилотов. Для изучения этого вопроса подключили 7НИИ МО – Институт Космической и Авиационной медицины.

После преобразований отдела, группу моделирования возглавил Володя Нефедов. Еще в 89г я съездил в ВВИА к И.Н. Гончарову и он меня связал с кафедрами теоретиков и эффективщиков Академии. Сплошные кандидаты и доктора технических наук – преподаватели. Больше всего была рада знакомству с ними мой замечательный теоретик – Юля Морозова. Там она показала им школу теоретиков «Алмаза», хотя и они были на очень высоком уровне! Совместными усилиями с учеными ВВИА, группа Володи Нефедова проявила высшее мастерство в создании программ для визуализации полёта боеприпаса (ракеты, бомбы) – наблюдения на мониторе компьютера и на настенном большом экране траекторий полёта с момента пуска с самолёта и до точки встречи с заданным для поражения наземным объектом в реальном масштабе времени, как до облучения лазером, во время излучения, так и после прекращения излучения. На заказчика, военных, это производило ошеломляющее впечатление! Производили хорошее впечатления и цифры по эффективности облучения, полученные путём статистического моделирования.

Меня огорчало одно – у нас не было экспериментальных данных от реального облучения изделий на трассе, т.е. я не имел модели реальных ошибок, которые можно было бы завести в матмодели. Были только критериальные параметры функционального подавления,