Ангел-Маг - Гарт Никс

– Антон! – окликнула она, спуская ноги с кровати и всовывая ступни в отороченные мехом шлепанцы. – Антон!

Дверь тотчас распахнулась. Антон, ее ночной писец, вошел с высоко поднятым фонарем, добавив его свет к свету огарков в настольном канделябре. Позади Антона маячила поборница, уже со шпагой наголо. Врагов, правда, не было видно. Убийцы не лезли из камина, не пытались проникнуть в окна пятого этажа. Накинув поверх ночной рубашки алый халат, кардинал поспешила к конторке, где были разложены ее важнейшие иконы – в ожерельях, брошах и кольцах. Отдельно от прочих, на самой верхней полочке, пребывал самый маленький, но и самый могущественный образок – икона Ашалаэли.

– Ваше высокопреосвященство?..

– Вызовите капитана Рошфор. Удвойте здешнюю стражу. Всем подразделениям Звездной Крепости занять места по тревоге. Запереть все городские ворота. Сообщить во дворец королевы. Предупредить Дартаньян: близится опасность. Какая именно – мне пока неизвестно.

– Уже исполняется, ваше высокопреосвященство!

И Антон исчез, призывая младших писцов, подобно ему трудившихся в ночи. Они переписывали ее дневные приказы, оставаясь готовыми к любым неожиданным заданиям. Поборница убрала меч в ножны и встала в открытых дверях, загораживая проем.

Кардинал же склонилась над конторкой. Все иконы вибрировали, дрожа и подскакивая на полированной столешнице, и потихоньку собирались к подножию образа Ашалаэли, водруженного на верхнюю полку. От них шел звук – словно бы где-то очень далеко потревожили басовую струну арфы. Что-то беспокоило иконы. Некое мощное либо необычное применение ангельской магии, случившееся поблизости.

Андреа Дюплесси пристально вглядывалась в иконы, спрашивая себя, не настало ли время взывать к Ашалаэли – деяние одновременно желанное и внушающее страх. Она трижды в своей жизни обращалась к Архангелу… и платила тяжкую цену. Еще один вызов вполне мог прикончить ее… а преемника у кардинала не имелось. Никого, достойного воспринять жуткую ответственность сана, стать кардиналом Саранса и вызывать Ашалаэль. Что еще хуже, вокруг королевы так и роились весьма скверные советчики, а посему королевство нуждалось не столько в архангельской магии, сколько в твердой кардинальской руке на руле государственного корабля.

По крайней мере, так она себе говорила.

Впрочем, конкретно вызывать Ашалаэль было необязательно, кардинал вполне могла просто с ней пообщаться. Цена за это назначалась куда меньшая, хотя и ощутимая. Архангел не станет действовать и, возможно, отзовется слишком таинственно для понимания, так что все окажется бесполезно…

Однако иного выхода, похоже, не оставалось.

Кардинал коснулась пальцем иконы Ашалаэли. Все прочие образа тотчас замерли. Дюплесси перевела дух и молча устремила свою волю к Архангелу, пребывающему в Небесах.

Ашалаэль! Ашалаэль! Я не призываю тебя, прошу лишь ответа. Что такого пробудилось в Сарансе, чтобы обеспокоились небесные сферы?

Сперва отклика не последовало. Однако кардинал ощутила присутствие, как бы огромный вес на том конце напряженной струны. Будто на морской рыбалке – при первой поклевке далеко в глубине.

Ашалаэль! Ашалаэль! Я не призываю тебя, прошу лишь ответа…

Ее рука задрожала – чувствовалось приближение Архангела. Кардинал перехватила правое запястье левой рукой, чтобы удержать палец на иконе, и снова перевела дух.

Часы на каминной полке внезапно начали бить, а стрелки побежали в обратную сторону. В очаге зародились маленькие искрящиеся вихри. Младшие иконы подняли резкий звон, словно бы некий безумец, действуя руками и ногами, пытался играть сразу на четырех арфах. Поборница, охранявшая вход, шагнула назад и замерла в неподвижности.

Кардинал ощутила, как ее накрывает тень огромных крыл, и в комнате заметно похолодало. Даже теплый халат с подкладкой из меха куницы не спасал женщину от озноба. Пытаясь унять дрожь, она заговорила в третий раз:

Ашалаэль! Ашалаэль!

Ответные слова оказались точно сосульки, пронзающие мозг. Они не звучали вслух, лишь ощущались.

Я здесь.

Дюплесси понадобилось усилие, чтобы повторить свой вопрос.

Что произошло в королевстве, что нарушило покой? Кто? Где?

И Ашалаэль ответила. В некотором роде.

От тяжести архангельского голоса кардинал, ослабев, сникла на пол. Все же у нее хватило самообладания убрать руку с иконы и отослать Ашалаэль туда, откуда та явилась. Ибо Архангел, поначалу отозвавшаяся столь неохотно, обнаружила явный интерес к миру смертных и вознамерилась полностью проявиться.

А это – у Дюплесси более не оставалось сомнений – означало бы собственную смерть кардинала. Последний вызов следовало отложить до времени последней нужды, когда уже несомненно случится нечто судьбоносное для державы.

– Ваше высокопреосвященство… вам помочь?

– Нет, нет, – хрипло прокаркала Дюплесси. И выпрямилась, хватаясь за конторку.

Ответ Ашалаэли заполонил ее разум. Кардинал шепотом повторяла услышанное, пытаясь вычленить точный смысл.

Маг-убийца насыщается осколками ангелов в развороченной утробе скалы…

– Маг-убийца, – повторила кардинал.

Она нахмурилась и вздрогнула от приступа боли, которая быстро распространялась позади глаз. Ашалаэль никогда прежде не употребляла этого выражения. Дюплесси не встречала его и в хрониках, оставленных прежними кардиналами. Возможно, это было лишь описание, но не имя? Просто «маг, убивающий людей»? Ангелов с трудом удавалось принудить к человекоубийству… но все-таки удавалось. Гораздо чаще приходилось действовать опосредованно, не позволяя ангелу догадаться, к чему именно приведет его труд.

Вот так, значит. Убивающий маг. Маг-убийца. С этим более-менее ясно.

– Осколки ангелов…

Опять сплошные догадки, хотя данную формулу Дюплесси смутно припоминала. Однако теперь голова попросту раскалывалась, мешая сосредоточиться. Кардинал оторвалась от конторки и, с трудом добравшись до кресла, рухнула на подушки.

– Антон! – вновь позвала она, прикрывая глаза старческой, покрытой морщинами кистью. – Вина с имбирем… глазной компресс…

– Сейчас ваше высокопреосвященство… Не позвать ли доктора Дегарнье? Или, может, в Крепость послать за магистром Хазурен?

– Лучше Дегарнье, – пробормотала кардинал. Голову и глаза терзала жестокая боль, заставлявшая бояться мозгового кровотечения. А это означало удар, ведущий к смерти или беспомощности… предупредить которую могло лишь ангельское вмешательство. – Скорее…

Все же, несмотря на сводящую с ума боль, кардинал силилась разгадать головоломку архангельского ответа. «В развороченной утробе скалы…» Эту словесную конструкцию она тоже некогда слышала или читала. Кардинал собрала в кулак свою громадную волю, чтобы отстраниться от боли и растущей дурноты, отгородить разум от скрученного страданием тела.