Главная ветвь - Леонид Резников

вперед, сощурился от слишком яркого после слабо освещенной галереи света, заливающего внушительных размеров его личный кабинет. Свет лился сквозь толстые стекла окон, опоясывающие восьмиугольную комнату почти по всему периметру. За окнами раскинулся ласкающий взор Прим-главы экваториальный пейзаж. Колышущееся море тропической зелени, над которым кабинет, казалось, парил, резко обрывалось вдалеке, переходя в полосу песчаного пляжа. Песчаная коса, насколько хватало глаз, уходила влево и вправо, плавно изгибаясь на манер латинской «S» и, где-то вдалеке, на пределе видимости, смыкалась с девственным тропическим лесом. На белый песок, хорошо различимые даже с такого расстояния, набегали волны лазурного океана, подернутые барашками белой пены.

Созерцание идиллического пейзажа немного успокоило разгоряченное сознание Прим-главы. Все также шаркая подошвами, Белл Хамс прошел через кабинет, огибая огромный овальный стол для совещаний, сработанный из натурального дерева, и опустился в кресло за свой рабочий стол гораздо меньших размеров, покрытый черным пластиком, кое-где потертым от времени. На столе располагались лишь два терминала: рабочий и для связи.

Вслед за Прим-главой к столу приблизился секретарь и застыл, вытянувшись в струнку и глядя поверх сверкающей лысины шефа, в ожидании распоряжений или пожеланий.

– Вызовите ко мне суб-главу Хоула, – наконец сказал Хамс, пригладив ладонями остатки некогда богатой шевелюры по бокам головы.

– Сию минуту, месьер, – чуть склонил голову Пэлио Урс. – Напитки, обед?

– Ничего, спасибо.

Секретарь удалился в боковое помещение, примыкавшее к кабинету Прим-главы. Белл Хамс активировал рабочую консоль и в ожидании суб-главы занялся детальным изучением его доклада.

Эрти Хоул, невысокий молодой человек с чуть пухлым и по-детски наивным лицом, но цепким и острым умом, за что его, собственно, и ценил Прим-глава, появился в кабинете минут через пять.

– Вызывали, Прим-глава?

– Присаживайтесь, месьер Хоул. Я хотел бы обсудить с Вами ваш доклад без посторонних.

Хоул проследовал к столу Белл Хамса и осторожно опустился в кресло напротив.

– Слушаю Вас, месьер Хамс.

– Из вашего доклада я не совсем понял, каким образом Центру удалось выявить сразу обе наших группы. Меня уверяли, что их маскировка безупречна.

– Со стопроцентной уверенностью сложно предположить тот или иной вариант, месьер. Я склоняюсь к версии о провале одного из наших агентов. Похоже, он где-то наследил.

– Насколько я в курсе операции, специально на этот случай было рекомендовано не уведомлять группы об их взаимном расположении.

– Да, но контакты между людьми разных групп просто необходимы от раза к разу.

– Другие варианты есть?

– Есть, – не сразу, после некоторых размышлений и с сомнением в голосе, ответил Хоул. – Агенты Центра могли засечь наши группы с помощью оборудования, способного анализировать полевой фон. При условии, что подобное оборудование существует.

– А оно существует? – заинтересовался Прим-глава.

– Этого мы не знаем, – с сожалением развел руками Хоул. – После кризиса с Муном у нас в Центре не осталось ни одного агента, а внедрить новых или перекупить кого-либо пока не удается.

– Плохо.

– Мы работаем над этим вопросом, месьер. Однако, предвидя ситуацию с возможным наличием поискового оборудования после ликвидации нашего агента во время контакта с агентом Центра, мы рекомендовали группам сменить характеристики маскирующих полей.

– Насколько мы видим, это не сильно помогло, – резюмировал Белл Хамс, устраиваясь в кресле поудобнее: в последнее время ему ужасно докучала поясница.

– Увы, должен признать, что именно так.

– Мне также непонятна мотивация действий двух наших агентов, фактически подставивших под удар обе группы своими необдуманными поступками. Зачем нужны были попытки вступать в физический контакт с… – Прим-глава склонился к голопроекции терминала, близоруко щуря глаза, – со Сташевским, не имеющим, по нашим расчетам, никакого отношения к главным действующим лицам? А также это странное нападение на ребенка?

– Преследовалась одна цель: деморализация главного действующего лица – Бельской в попытке помешать ей закончить свои работы. Но группам рекомендовалось действовать тонко, с применением удаленных методов коррекции, а никак не прямых контактов. К сожалению, попались слишком рьяно исполняющие свои обязанности агенты. Возможно, сорвались после неудачи проникнуть в институт Бельской и изъять материалы ее работы и чертежи оборудования.

– Месьер Хоул, – Хамс задумчиво пожевал губами, – вы действительно верите, что некая Бельская могла разработать столь сложную теорию и воплотить ее, так сказать, в материале своего времени?

– Я не совсем понимаю вас, месьер Хамс. Что вы хотите этим сказать?

– Меня мучают сомнения. Вся эта возня вокруг загадочной персоны Бельской – не сказка ли это для отлова дурачков?

– Сказка?

– Именно. Вы допускаете, что какая-то дама из двадцать первого столетия, пусть и обладая определенными знаниями, некогда привитыми ей добрыми пришельцами, в состоянии разработать законченную теорию параллельных пространств и обращению двумерного времени, да еще и создать необходимое для проверки этой теории оборудование? И все это с учетом уровня науки и техники того времени. Как вы считаете, месьер Хоул?

– Вы думаете, что?.. – глаза Суб-главы приобрели форму почти правильных окружностей.

– Я ничего не думаю, а лишь предполагаю такую возможность. Не отрицая, разумеется, роли Бельской во всей этой истории. Ее работа действительно стала предпосылкой для рождения Единого Мира. Однако все остальное довольно туманно, включая сам момент рождения многодоменного континуума. Вы, в свое время, если помните, сами докладывали мне об отсутствии у Центра каких-либо данных на сей счет: никаких исторических документов, никаких записей, свидетельств – ничего! Кроме самой легенды, разумеется.

– Вы хотите сказать, месьер Хамс, что вся эта история подложна?

– История… – Прим-глава помассировал мочку правого уха, глядя в стол, и медленно поднял голову. – История – хитрая вещь. История с большой буквы не может быть подложна – это истина. А кому нужна истина в своем первозданном виде, выставляющая напоказ как блестящие победы и великие свершения, так и беспринципные, отвратительные деяния и ошибки непроходимой глупости?

Другое дело история с маленькой буквы. Это то, что можно перекроить, перевернуть, умолчать, затереть или, наоборот, раздуть до неимоверных размеров. Эта история – основа общества, его устремлений, духовных потребностей и прочей идеологической демагогии, широко практикуемой политиками, и не только ими, для достижения собственных целей. Все это вы знаете не хуже меня. Она учит народ думать правильно, то есть в нужном направлении. И мне не дает покоя мысль, что нас в данном случае учат именно истории с маленькой буквы. И вот здесь возникает вопрос: кому это нужно?

Белл Хамс поджал губы, чуть выдвинув вперед нижнюю челюсть, и побарабанил пальцами по столу.

– Но месьер Хамс, я все же не могу понять, почему вы считаете историю с Бельской выдумкой?

– История с Бельской не выдумка, и мы оба это прекрасно знаем. Она действительно существовала и занималась разработкой теории параллельных пространств. Просто ее роль в Истории с большой буквы видится мне несколько завышенной.

– Из чего же