Индейский трон, или Крест против идола - Андрей Посняков

И действительно, носильщик оказался прав – темно-синее, угрожающе поблескивающее молниями марево медленно, но верно уносило к востоку, за дамбу.

И слава Господу! Еще только грозы тут и не хватало.

– Может, лучше сходим купим этцалли? Я знаю место.

– Пошли, – охотно согласился Куатемок и тут же повторил вопрос: – Так как она выглядела-то?

– О! – Парень сделал не очень-то приличный жест, объяснивший многое.

Да, наверное, это и была та самая…

– А куда она пошла, ты не запомнил?

– Да и не интересовался как-то… Впрочем, если ты так уж хочешь – спросим.

В шершавую ладонь носильщика перекочевала косточка с золотым песком.

Парень заулыбался:

– Славно! Идем же, уж мы сейчас быстро выясним, что к чему.

Не прошло и часа, как принц уже знал все, что можно было установить. Молодая и красивая, чрезвычайно острая на язык женщина, поскандалив у причала, прикупила на рынке белого индюка и отправилась прямиком к храму озерной богини Чальчиуитликуэ, где и принесла индюка в жертву, вероятно испрашивая благоволенья богини и удачу в делах.

После этого женщину видели у дома кальпуллека – она там ругалась со слугами, у здания городского суда – и там она что-то с кем-то не поделила и на дороге к храму богини Венеры Тлауискальпантекутли.

По этой дороге сия скандальная дама шла быстро, абсолютно никого не задевая, верно, потому ее и не очень запомнили.

– Значит, она хорошо знала путь, – подумав, заключил принц. – Что ж – храм Венеры так храм Венеры. Где, ты говоришь, тут можно приобрести белого индюка?

Богиня Тлауискальтпантекутли, изображенная неизвестным скульптором в виде суровой, с оскаленным клыкастым ртом и толстыми кривыми ногами бабищи, ничуть не напоминала знаменитую статую, экспонирующуюся в Лувре. Устрашающее идолище по странной прихоти ваятеля было снабжено крыльями и когтями. Такое вот божество утренней звезды!

Быстро принеся в жертву петуха – прости, Господи, сей невольный грех! – Куатемок заговорил с младшими жрецами, заинтересованно поглядывавшими на тучу и гадавшими: пронесет – не пронесет.

– Не спорьте, парни, – никакой грозы не будет! – подойдя к ним, авторитетно заявил принц.

– А мы и не сомневаемся! – захохотал самый наглый – с круглой лоснящейся то ли от жратвы, то ли от рыбьего жира рожей. – Гадаем только, зацепит ли Истапалан? Я думаю, вряд ли.

– Нет, зацепит! – обиженно перебил его другой жрец – кривоногий, как и сама богиня, парень с сальными волосами, как и положено жрецам, подстриженных на висках. Этакий «сын кавалериста». – Видишь, уже там и громыхает, за дамбой.

– Вот именно что за дамбой. – Кругломордый усмехнулся. – А Истапалан где? У самой дамбы – то-то.

– Ничего и не у самой, – «сын кавалериста», по видимому, вовсе не собирался так просто сдаваться. – Истапалан – он большой.

– Ну ясное дело, не маленький. Только туча его все равно не заденет – уйдет.

– А ты как думаешь, уважаемый? – Оба жреца разом посмотрели на Куатемока. – Может, рассудишь нас?

– Думаю, туча Истапалан все-таки заденет, – со знанием дела промолвил принц.

– Вот-вот! А я что говорю?

– Только не сам город, а дальний-дальний его пригород. И самым-самым своим краем.

Кругломордый жрец уважительно прищурил глаза:

– Сразу видать человека опытного! Ты, я вижу, не здешний?

– Не здешний, – не стал скрывать Куатемок. – Ищу тут у вас одну подружку.

– Подружку? Хорошее дело. А сколько ей лет?

– Да, полагаю, раза в два младше меня, – не раздумывая, брякнул принц… он почему-то постоянно забывал, что Куатемоку нет еще и двадцати, и все судил с позиций уже хорошо пожившего сорокалетнего человека.

– Совсем еще девочка, – удивленно покачал головой кругломордый. – Куда такая?

– Э, не скажи… – «Сын кавалериста» сладострастно причмокнул. – Значит, уважаемый, девочку ищешь? А мы тебе можем помочь!

– Лучше помогите найти мою подружку, – раздраженно повторил Куатемок. – Я хотел сказать – она чуть-чуть старше меня. Хотя может выглядеть и младше. Такая… нестойкая на язык.

– Нестойкая? Это как?

– Скандальная слишком.

– Скандальная?!!! – хором переспросили жрецы. – Так бы сразу и сказал! Что ж ты раньше-то нам головы морочил? Сказал бы сразу – мол, к Точималь в гости пришел.

– Точималь? Вот как ее зовут. А она ведь мне не сказала!

– Так ты ее, выходит, и не очень хорошо знаешь?

– Это верно, не очень.

– Наш тебе совет – не связывайся ты с Точималь, парень!

– Да и не стану… Только как бы мне ее отыскать-то?

Жрецы переглянулись, и кругломордый махнул рукой:

– Что ж – скажем, хоть она и просила никому не говорить. А не будет в следующий раз ругаться! Есть тут на окраине один неприметный домик… там еще дерево такое, ветвистое…

– Пихта! – дополнил кривоногий.

– Да, пихта. Вот там, за пихтой, полсотни шагов – и ограда, дом. Да ты увидишь – он там один такой, с садом.

– Так это ее, что ли, дом?

– Не ее… А того, к кому она приехала. Но того типа сейчас нет, так что ты не переживай – встретишься со своей ненаглядной, встретишься!

А Куатемок и не переживал!

Только чуть беспокоился – слишком уж издевательски засмеялись за его спиною жрецы. То ли над ним, то ли над скандалисткой Точималь, а скорее – над обоими вместе.

У, хари пакостные!

Принц, конечно же, осторожничал, заявился заранее – и правда, на самой окраине Койокана, той, что ближе к горам, росла раскидистая старая пихта, за которой виднелся дом с невысокой оградой и обширнейшим садом – верно, тот самый.

Пока не начало темнеть, принц, укрывшись за пихтой, пристально наблюдал за домом – и, никого так и не увидев, решительно направился к саду. Оглянулся, перемахнул через ограду в самом дальнем углу, очутившись на заросшей травой дорожке, среди давно не полотых грядок и цветочных клумб. Осмотрелся, сделал пару шагов к кустам… Черт! Тут же дернулись невидимые нити и у дверей громко зазвонил колокольчик!

Засада?

Куатемок выхватил из-за пояса стальной испанский кинжал. Застыл… Никого! Ни звука. Похоже, что пронесло.

И вдруг занавешивающая дверной проем циновка распахнулась и на крыльцо кто-то вышел – кто именно, из-за наступившей темноты рассмотреть хорошенько не представлялось возможным.

Тысяча чертей!

Ярко вспыхнул факел! Осветив держащую его молодую женщину… и ринувшегося в траву принца.