Черным по черному - Тим Пауэрс

– Пожалуй, нет.

– Так прекрати вести себя как ребенок, впервые услышавший про суп из требухи. – Старик критически сощурился. – Надеюсь, ты созрел для всего этого. А то задаешь вопросы и, не дослушав ответа, впадаешь в истерику.

– Впредь не шелохнусь, – пообещал Даффи.

– Да будет так. Человек, виденный тобой, – призрак. Как ни жаль. Ты встретил его в момент, когда он возвращался в могилу. – Старик вновь подался вперед. – Клянусь Ллиром, я выложу все начистоту. То был призрак Финна МакКула, возвращавшийся к останкам своего бренного праха. Финн, видишь ли, захоронен в шести футах прямо под чаном.

Даффи моргнул.

– В котором нет дна? Тогда ему впору совсем раствориться в пиве.

– Верно. А пиво насыщено его… сущностью и силой, в особенности нижние слои.

– Тогда это черное, раз оно в самом низу, должно быть едва ли не бульоном из Финна.

– В духовном смысле так оно и есть, – согласился Аврелиан. – Фактически же это лишь необычайно плотное, очень давней выдержки пиво. Не воображай, что в нем плавают сгустки крови или мы вытаскиваем из засорившегося крана кости и зубы.

– Разумеется, нет! – воскликнул Даффи, про себя решив больше не притрагиваться к этому пиву. – А когда его разливают? Я ни разу не слышал даже намека на то, что кто-то его пробовал.

– Ничего удивительного. В последний раз черное разливали в 829 году, когда, помнится мне, сыновья бедного императора Людовика пошли войной на отца. Вновь мы будем разливать его в этом году, тридцать первого октября. Так заведено, что каждую каплю черного выдерживают семьсот лет.

– Боже милостивый, – воскликнул Даффи, – но пиво не выдерживают так долго! Столько лет не выдерживают даже бренди или кларет.

– Верно, – согласился Аврелиан, – после такого срока вряд ли можно назвать напиток пивом Он становится чем-то другим. Во многом сродни вину, что ты пил в таверне Вакха в Триесте. Полагаю, ты заметил, что кран для розлива черного всего в нескольких дюймах над грязным полом? Так что за один раз уровень понижается всего на три-четыре дюйма, и количество черного крайне ограниченно.

– А большой на него спрос? – поинтересовался Даффи, сам уверенный, что едва ли.

– Да… но не среди любителей пива. Из-за своего… хм… источника черное необычайно насыщено психически, духовно… магически. Равно и физически, нередко уровень его крепости куда выше получающегося при натуральном брожении. Как бы там ни было, спрос многократно превышает наши скудные возможности. Вот чего на самом деле хотел от меня Антоку – чашку, способную поддержать в нем жизнь, по сути, отнятую тысячу лет назад. Ребенком он был убит в японском морском сражении, так-то. В прошлый раз я расщедрился для него… – Он запнулся и исподлобья покосился на Даффи, виновато улыбнулся, кашлянул и продолжил: – В общем, теперь он считает себя вправе получить еще. Однако боюсь, это не так. Равно и остальные Черные Птицы – эфиоп, несколько индусов, абориген Нового Света и прочие – все они тоже надеются получить глоток. У многих положение столь же отчаянное. Только никто не получит ни капли.

– Кому же оно предназначено? – спросил Даффи, невольно заинтересовавшись судьбой напитка. «В конце концов, то вино в Триесте было на редкость хорошим», – подумал он.

– Антоку, несомненно, считает, что я намерен отдать его тебе, – сказал Аврелиан, – ибо натравил на тебя афритов. Хотя, возможно, так он пытался предупредить меня, что способен убить кого-то еще более значимого.

– Хм, да. Но кто все-таки его получит? – «Напрямик никогда не скажет», – подумал ирландец про себя.

– На сей раз? Наш король – Король-Рыбак. Он занедужил, я ведь говорил? Как и Запад. Мне по сию пору не вполне ясна природа их связи, но связь, без сомнения, существует – когда король в добром здравии, Запад столь же крепок.

– И пиво исцелит его? – поинтересовался Даффи, стараясь скрыть свой скептицизм.

– Да. Наш король обессилел, ранен, силы его растрачены. Из черного он почерпнет силу и нрав Финна, первого короля, и вновь восстановит владычество в своих землях.

– Зачем тогда ждать до октября и не разлить черное раньше? Когда речь идет о семи столетиях, несколько месяцев…

– Нет, – произнес Аврелиан. – Срок нельзя пододвинуть. Круг должен быть пройден полностью: звезды, приливы, даты рождений играют роль не меньшую, чем собственно процесс пивоварения. Черное будет разлито тридцать первого октября, и ни днем раньше. – Он поднял встревоженный взгляд на Даффи. – Теперь ты, вероятно, понимаешь, отчего Ибрагим так торопится уничтожить пивоварню.

В два часа утра остатки посетителей были отправлены по домам, светильники потушены. Решив, что уборка подождет до утра, прислуга разбрелась по постелям. Даффи вышел на задний двор, но и там не горел ни один огонь, все викинги мирно храпели в конюшне, нигде не видно было новых заложенных петард – и он вернулся внутрь. Несмотря всего на четыре часа сна накануне, суету и обильные возлияния прошедшего вечера, ему не спалось. В темноте он присел за свой стол. «Как всегда, – думал он, – Аврелиан сумел уклониться от ответа на вопрос, интересующий меня более всего: кто или что я в этом хитросплетении! Отчего я так занимаю всех – от Вакха до Ибрагима?»

С кухни донеслись приглушенные голоса, говорящие на итальянском, и он бесшумно отодвинулся со стулом поглубже в тень.

– Есть вести от Климента? – спросил один.

– По правде сказать, – ответил второй, – похоже, на сей раз он таки пришлет войска. Более того, он готов даже пойти на временный союз с Лютером, чтобы Запад мог без опаски собрать все силы против Оттоманской империи.

Двое собеседников вышли из кухни и стали подниматься по лестнице, не заметив Даффи. В одном ирландец узнал Аврелиана, другой был смуглый кудрявый паренек Джок, тот самый, что раньше вечером при встрече с Даффи поглубже надвинул шляпу.

«Ого! – подумал ирландец. – Разве в Венеции Аврелиан не уверял, что не говорит по-итальянски? Кстати, именно в Венеции я впервые видел этого Джока, но тем вечером на Ясеневую среду он представился Джакомо Гритти. Что же выходит?»

Волшебник и юноша поднялись по ступеням, их шепот стих наверху.

«Так эти двое заодно? – размышлял дальше Даффи – Тогда неудивительно, что в Венеции молодой Гритти спас мне жизнь и указал безопасный корабль, но это никак не объясняет, зачем ему с братьями надо было набрасываться на меня накануне вечером. Если только то нападение не было подстроено… Несомненно одно – меня постоянно водят за нос, непонятно зачем. Мне совсем не по нраву, когда посторонние лезут в мои дела, но куда хуже, если они знают об этих делах больше меня».

Он встал и направился в комнату прислуги, по дороге прихватив пустую пивную кружку.Осторожно ступая по ступеням лестницы, чтобы не разбудить спящего Гамбринуса, он спустился в подвал и тихо прошел по каменному полу к двери, указанной призраком. Петли, должно быть, недавно смазывали – они не скрипнули, когда ирландец осторожно потянул дверь. В полной темноте он ощупью добрался до большого чана и нащупал нижний из трех кранов. После небольшого усилия кран со скрипом повернулся; когда по расчету кружка должна была наполниться до половины, он закрыл кран и, притворив дверь в комнату с чаном, быстро поднялся в трапезную. Вернувшись к столу, Даффи зажег свечу и недоверчиво рассмотрел несколько унций густой темной жидкости на дне кружки. На вид премерзкое пойло, заключил он. Затем сел и, даже не поднося кружку к носу, почувствовал терпкий, опьяняющий аромат.