Черный список - Андрей Серов

– Она здесь?

– Да, в квартире. Там с ней соседка, врач какие-то успокоительные оставил…

– Мы не стали пока, – вмешался местный оперативник. – Чисто формально…

Но Олега интересовало другое:

– Где её нашли?

– На площадке. Между третьим и четвертым этажом, за лифтом. – Следователь сразу понял, кого имеет в виду Савицкий. А потому добавил, не дожидаясь дальнейших вопросов:

– Несколько ножевых… И перелом основания черепа.

– В телефонограмме сказано, что с целью ограбления. Или как?

– Не, не изнасилована, – переступил с ноги на ногу собеседник. – А вот сережки прямо из ушей вырвали, сумочку выпотрошили. Вроде, ещё цепочка золотая пропала, кольцо… Кстати, уточни ещё и это у матери.

– Да, конечно, – кивнул Олег. – Уточню.

Понятые с сочувствием посмотрели на Савицкого – видимо, перспектива допроса убитой горем матери представлялась им не слишком привлекательной.

– Хорошо, давай тогда сам… – Следователь пошел к выходу из парадной, но сделав несколько шагов по лестнице обернулся:

– Судя по всему, она там со вчерашнего вечера пролежала. Учти это!

– Спасибо. Приму к сведению.

– Мужик с собакой пешком спускался. Случайно. Повезло… Могли ещё позже найти.

Когда внизу хлопнула дверь, Савицкий уже оказался на месте, где обнаружили труп девушки. Действительно, тело могло пролежать здесь и дольше – площадки в домах этой серии спланировали так, что между лифтом и шахтой мусоропровода оставалось немного свободного пространства. И если на четных этажах парадной были хотя бы установлены врезные мусорные люки с крышками, то нечетные вообще пропадали впустую.

Когда-то, ещё во времена всеобщей экономии и поддержки социалистического свиноводства, в подобных закутках ставили специальные баки для пищевых отходов. Но ещё на заре перестройки эта затея приказала долго жить, и с тех пор ничего нового никто не придумал.

Олег отступил назад, стараясь не выпачкать подошвы засохшей кровью и мелом. – да, действительно, со стороны лестницы, лифта и квартир на прилегающих этажах что-то заметить было бы невозможно.

Воистину, подумал Савицкий, собачник в городе – лучший друг и злейший враг милиционера. Подумать только, какое количество «криминальных» покойников обнаружили эти неугомонные люди, выводя на прогулки четвероногих питомцев! Сколько «глухарей» навесили они на уголовный розыск, сообщив о своих находках в органы внутренних дел! Подвалы, пустыри, лесопарки, песчаные карьеры… Сравниться в этом благородном деле с собаководами могут, пожалуй, только грибники, да любители подледного лова корюшки.

Внизу опять хлопнула дверь парадной. Облокотившись на перила, Олег принялся наблюдать за поднимающимся по лестнице мужчиной:

– Что, уже сняли охрану?

– Да, ваши уехали, – начальник службы безопасности быстро и без одышки преодолел расстояние, разделявшее их. – Здесь?

– Да. Кстати, откуда вы узнали?

– Она не пришла на работу. Перезвонили матери, а та уже…

– Понятно. Вы прямо сейчас туда хотите зайти? – Савицкий показал пальцем на одну из дверей лестничной площадки.

– А что, разве нельзя?

Савицкий вспомнил про историю с «телефонистами» – как-никак, ведь он был теперь в долгу перед собеседником:

– Скорее, наоборот… Нам с вами надо поговорить кое о чем, это очень серьезно.

– Прямо сейчас?

Оперативник в раздумье потер подбородок:

– Наверное, лучше после… Мать вас знает в лицо?

– Вряд ли, – пожал плечами начальник службы безопасности.

– Ладно, все равно. Пойдемте вместе? А потом я вам кое-что расскажу.

– Хорошо. Договорились.

Уже стоя перед квартирой, Олег обернулся к спутнику:

– Послушайте, а вы можете меня не представлять?

– Ну, в общем-то…

Савицкий нажал на кнопку звонка:

– Спасибо.

… Ничего нового от измученной, опустошенной внезапным горем женщины они, разумеется, не узнали. Ирина, её дочь, из дома ушла вчера утром – как обычно, к половине десятого. В обед перезвонила, спросила, что надо купить из продуктов…

Когда девушка не появилась к ужину, мать забеспокоилась, но не слишком – случалось, что Ирина приходила поздно, иногда даже очень поздно. Дело молодое… А потому она посмотрела в одиночестве телевизор, вынула ключ из замка, чтобы дочь могла отпереть дверь, и улеглась спать.

Разбудили её прибывшие «на труп» сотрудники милиции…

– Господи, Ирочка… Ну, за что! За что, Господи? – Мать не кричала, не билась в истерике – она просто сидела, уставившись прямо перед собой, но вот это как раз и было по-настоящему жутко.

– Мы все её очень любили, – выдавил из себя начальник службы безопасности. – От имени руководства фирмы…

Женщина всхлипнула, и потянулась рукой к сердцу.

– Пожалуйста, хватит! Хватит… Ей нельзя сейчас больше говорить, – вмешалась заплаканная, но преисполненная чувства долга соседка. – Потом, будет ещё время!

– Да, конечно. Извините… – спутник Савицкого встал, вслед за ним сразу же поднялся и Олег Михайлович. – Извините, вот ещё что… Можно нам пока Ирочкины фотографии посмотреть? Быстренько.

– Зачем? – Не поняла соседка.

– Нужно для некролога выбрать снимок, такой, получше, – начальник службы безопасности развел руками. – Потом, в газеты ещё надо бы траурное обьявление…

Женщины переглянулись:

– Но, ведь это же…

– Не волнуйтесь! Разумеется, все расходы мы берем на себя. И похороны, и поминки, и остальное, что будет нужно..

Соседка ещё раз посмотрела на мать убитой, но та лишь равнодушно повела плечами и опустила веки.

– Ладно, идите! Знаете, где?

– Да, конечно.

– Там, наверное, не прибрано…

– Ничего, не беспокойтесь!

Через минуту мужчины уже были в комнате, которую при жизни занимала Ирина Титова, секретарь генерального директора фирмы «СВЕТ».

В общем, ничего особенного: раздвижной диван-кровать, секретер, платяной шкафчик… Телевизор с «видиком» корейской сборки, дешевая магнитола, кассеты, несколько цветочных горшков на подоконнике и скомканные колготки под креслом. Со стены улыбается плакатный Ди Каприо, а рядом с ним вздымает пятку в тропические небеса сам Клод Ван-Дамм.

Вслед за спутником Савицкий подошел к туалетному столику, сверх меры заставленному различной косметикой:

– Это – кто? – За шеренгой шампуней и кремов к зеркалу была прислонена цветная фотография молодого человека в траурной рамке.