God of War. Бог войны. Официальная новеллизация  - Дж. М. Барлог

– Скажи это Одину. Он один из тех, кто не верит в то, что Рагнарек неминуем. Ведь ему, асам и даже всему миру при этом не поздоровится. Он предпочитает не верить в худшее для себя. Считает, что это пустые россказни.

– Мимир, а ведь правда магия Фрейи сильная? Я видел, как она исцелила своего кабана от серьезной раны и даже вернула к жизни тебя. Думаешь, она может проделать то же с… ну, ты знаешь… с другими?

Мимир замолчал, а это означало, что он обдумывает свои слова.

– Мальчик, вряд ли ты захочешь, чтобы она сотворила подобное с тем, кто тебе дорог. Посмотри на меня. Я никогда не буду прежним.

Атрей понял, к чему клонит Мимир, и его охватила печаль. Его жизнь тоже никогда не будет прежней. Он никогда не вернется в прошлое, где у него была мать. Он никогда не начнет отношений с отцом с чистого листа. «Может, суть в том, чтобы изменить будущее, изменив то, что происходит сейчас».

– Понятно.

– И вообще, я не совсем уверен в том, что все это не какой-то ужасный сон, – сказал Мимир и добавил чуть погодя: – Ну, не то, чтобы… вы с отцом были такими уж… плохими…

Последовало долгое молчание.

– Холодает, – прервал его Атрей, усердно потирая руки. – Чувствуешь, как стало холодно?

– Вроде да, – согласился Мимир.

– Расскажи, что за резец мы ищем, – сказал Кратос.

– С удовольствием. Жил когда-то великан Тамур – он был и в самом деле огромным – несомненно, самый лучший каменщик во всех мирах. Он решил построить великую стену вокруг Ётунхейма, чтобы защитить свой народ от асов. Тамур гордился своим мастерством и надеялся когда-нибудь передать свое искусство сыну, но в груди юного Хримтура билось сердце воина. Они повздорили, и разъяренный каменщик в гневе ударил сына. Хримтур убежал. Тамур побежал за ним, но вскоре заблудился настолько, что оказался в Мидгарде. К несчастью, он привлек внимание именно того, с кем ему не стоило встречаться ночью далеко от дома… Тора.

– И что было дальше?

– Скоро увидишь.

Река привела их в пещеру с настолько низким сводом, что Кратосу пришлось согнуться вдвое, чтобы вплыть в нее. Внутри потолок поднимался высокой аркой, и Кратос снова выпрямился.

– Такой жуткий холод… Мне кажется, это как-то неправильно, – произнес Атрей, ни к кому не обращаясь.

Они выплыли из пещеры и остановились. Перед ними расстилалось замерзшее озеро. Вдалеке из льда торчала огромная окаменевшая рука великана-каменщика. Рядом с ней башней возвышался гигантский молот.

– Поверить не могу, какой же он был огромный. А Тор его убил, – с замиранием сердца прошептал Атрей.

– Поверни меня, чтобы я увидел.

Кратос не обратил внимания на просьбу Мимира и попытался грести дальше, надеясь, что лодка проломит лед. Но через десяток взмахов оставил эту затею, и они выбрались, чтобы продолжить путь пешком. По дороге к почти полностью вросшему в лед гигантскому трупу Атрей разглядел несколько построек под ледяной скалой у ладони великана.

– Ого, похоже, что он упал на деревню.

– Так и есть. Когда Тамур пал, он раздавил своим телом уютное поселение тех, кто поклонялся Ньерду, богу-вану. Тор всегда кичился тем, что сделал это нарочно, но на самом деле мерзавцу просто повезло.

– Значит, мы ищем его резец, – подвел итог Кратос.

– Так и есть. Точнее, кончик резца – сам резец очень, очень большой.

Они подошли к хижине, стоявшей ближе остальных к озеру. Кратос попытался отворить дверь, но у него не получилось.

– Запечатано магией, полагаю, – сказал Мимир.

Рядом с хижиной они нашли сложенную кольцами веревку и, подойдя к частично обрушенному зданию под ладонью гиганта, спустились по веревке внутрь. Первым делом нужно было подобраться к резцу, который, по всей видимости, находился во льду.

– А что случилось с выжившими? – спросил Атрей, оглядываясь по сторонам.

– Тамур был ледяным великаном. Когда он умер, его последнее дыхание заморозило все вокруг. Все.

По другой веревке они поднялись на замерзшее озеро по другую сторону от руки. Подо льдом можно было разглядеть очертания гигантской головы каменщика. Резец, который они искали, проткнул череп гиганта насквозь и погрузился глубоко в лед.

– Вот он, – прошептал Атрей.

– Доберитесь до кончика резца. Нам нужна его магия.

Когда они прошли чуть дальше, то увидели и кончик резца, от которого их отделял толстый слой замерзшей воды. Кратос с Атреем встали на колени и долго всматривались в лед, оценивая ситуацию.

– Как же нам спуститься туда? – задумался вслух Атрей.

Кратос огляделся по сторонам и сказал:

– Есть идея.

– Да? – хором спросили Мимир с Атреем.

– А что вас удивляет? – проворчал Кратос, нахмуриваясь.

– Без обид, брат, но даже Тор с Мьёльниром в руках не пробился бы через такой лед.

– Значит, Тор слабак.

– О. Как интересно.

Неожиданно послышалось завывание вулверов.

– Мальчик, – только и промолвил Кратос, но большего и не требовалось.

– Готов, – отозвался Атрей, выхватывая пернатую стрелу из колчана.

На них напала стая из пяти вулверов. Атрей первым свалил с ног главаря. Когда твари подбежали ближе, Кратос быстрым движением рассек двоих. Следующая стрела Атрея поразила ближайшего к отцу вулвера. Ряд хорошо рассчитанных ударов покончил с последним зверем.

Атрей поднял голову от трупов и посмотрел на покрытый снегом скалистый выступ шагах в пятидесяти от них. С него им махал рукой Синдри.

– Это Синдри? Он что, следует за нами? Надо попросить его о помощи.

– Нет времени, – сказал Кратос, качая головой.

Меньше всего ему сейчас хотелось отвлекаться на гнома. Он направился в сторону здания с круглым куполом, из которого торчал гигантский молот.

– Синдри, что ты там делаешь? – крикнул Атрей.

– Ищу скап-руду!

– Что?

– А вы что там делаете?

– Ищем резец! – крикнул в ответ Атрей.

Синдри жестом показал, что не расслышал.

– Ладно, идем дальше, – сказал Кратос.

– Мимир, ты знал это место? Ну, раньше, – спросил Атрей.

– Был здесь однажды с дипломатической миссией, пытался заключить мир между асами и ванами. Та война… унесла много жизней. Я тогда и не знал, что Тор уже косил великанов направо и налево.

– А при чем здесь великаны, если воевали боги?

– Совсем ни при чем, мальчик, в том-то и беда. Они не были ни на чьей стороне в этом безумии… Но мстительность и злобу Одина превосходит лишь кровожадность Тора.