Страна овец - Илья Шумей

Я мог бы еще долго так лежать и заниматься самоедством, но бессонная ночь довольно скоро взяла свое.

Проснувшись, я не сразу сообразил, кто я и где нахожусь. За окном уже стемнело, и наш дом погрузился во тьму. Мое твердое намерение не двигаться с места пару дней несколько побледнело и размякло, тем более, что мой желудок вдруг вспомнил о пропущенном завтраке, да и об обеде тоже. Я сполз с кровати и, решив не зажигать свет, дабы не привлекать к себе внимания, отправился на кухню в темноте. Расположение комнат я помнил еще не очень хорошо, а потому передвигался в основном на ощупь. Вообще-то, в поисках чего-нибудь съестного, лучше полагаться на обоняние, помощь которого безошибочно вывела меня в заданную точку. Поскольку пытаться на ощупь что-то еще и приготовить было уже чересчур, я нащупал на стене выключатель и зажег свет…

От неожиданности я даже вздрогнул. Овод сидел на стуле, повалившись ничком на стол, его левая рука безвольно свисала почти до пола. За несколько мгновений в моей голове пронеслась целая череда жутких предположений, но, чуть погодя, когда мои глаза немного привыкли к свету, я разглядел рядом уполовиненную бутылку водки и ощутил в воздухе явственный запах спиртного.

Подойдя ближе, я потряс его за плечо. Реакция была мгновенной – висевшая плетью рука вдруг коброй метнулась вверх и стальной хваткой стиснула мое горло. Овод вскинул голову и уставился на меня, щурясь от яркого света.

-А-а, это ты, - мне показалось, что он был несколько разочарован. Он отпустил мою шею, и его глаза снова подернулись мутной пеленой, - оставь меня в покое.

-Что с тобой? – я поспешно отступил на шаг. Мне было удивительно видеть Овода, обычно предельно расчетливого, хладнокровного и циничного, в таком состоянии, - что случилось?

Он почти минуту сидел молча, невидящим взглядом уставившись в пустоту перед собой, а потом заговорил, медленно, словно вылепляя непослушными губами каждую произносимую букву. И то, что он сказал, повергло меня в еще большее недоумение.

-Мне страшно, Олег. Очень страшно.

-Но почему!? – опешил я, - чего ты испугался!?

-Себя.

-Это еще что за новости! – на всякий случай я отступил еще немного, - что с тобой стряслось-то?

Овод обхватил голову руками и помассировал лицо, пытаясь стереть с него пьяный дурман.

-Время уходит, а мы ни на миллиметр не приблизились к решению нашей главной задачи. Рамиль же, пока мы здесь копаемся, не сидит сложа руки, и в любой момент может выйти на Хирурга раньше нас. А тогда все – пиши пропало.

-Но жизнь же на этом не заканчивается, - я был согласен, что в таком случае нас ничего хорошего не ждет, но все еще не понимал, что вызвало у Овода столь болезненную реакцию, - как-нибудь выкрутимся.

-Это для тебя она не заканчивается, а я, получается, не смогу выполнить данное Георгию Саттару обещание.

-И что с того? Ну не смог, бывает, тем более что он уже мертв. Не бери в голову.

-Ты не понимаешь, - Овод покачал головой, - для меня все обстоит гораздо сложнее.

-Почему?

-Потому, что я, как ты выражаешься, «Пустышка». Причем, один из худших ее вариантов.

-Э-э-э, - поняв, что этот разговор может затянуться, я нащупал стул и сел, - как это «Пустышка»?

-А вот так! – его губы скривились в невеселой усмешке, - мои родители решили все за меня.

-И ты согласился!?

-Моим мнением никто особо и не интересовался. Это сейчас пикировку можно производить только после совершеннолетия и с согласия клиента, а тогда царили дикие времена. Меня никто не спрашивал.

-Чего они хотели от тебя добиться?

-В нашей семье все были какими-то болезненно-романтичными, что ли. Родители считали, что человек, принадлежащий к известному семейству должен быть совершенен и прекрасен во всем.

-К какому семейству?

-К Клану Саттар.

-Что!? – я вытаращил на Овода глаза, - ты – член Клана Саттар!?

-Да так, - он махнул рукой, - седьмая вода на киселе. Моя мать была двоюродной сестрой Миранды - жены Георгия Саттара, так что я – не Корректор, если ты это имеешь в виду.

-И тебя отправили к нему на пикировку?

-Если бы! Для того чтобы воспользоваться услугами его салона мои родители были слишком бедными, а для того, чтобы попросить его об одолжении – слишком гордыми. Старик бы с радостью согласился и поработал бы со мной лично, но нет! Они отдали меня на растерзание какому-то Коновалу.

-И что произошло? – подтолкнул я повествование дальше, когда пауза начала затягиваться.

-Ничего хорошего, - Овод вздохнул и помотал головой, отгоняя неприятные воспоминания, - ему выдали список установок, которые следовало загнать в мою башку, и он, недолго думая, тупо вогнал их туда. Как гвозди в крышку гроба.

Не лгать, не сквернословить, держать данное слово и так далее – полное собрание подобной идеалистической чепухи. Вот только нормально жить с подобным багажом в реальном мире оказывается практически невозможно.

-Но разве при обычной пикировке не преследуются аналогичные цели? Или такие благородные качества более не в моде?

-Разница не в поставленных целях, хотя любой грамотный Корректор сразу бы сказал, что ничего кроме неприятностей буквальное следование данному перечню не принесет, и предложил бы сесть и внимательно все обдумать, дабы выработать более разумный набор установок. Главное различие состоит в методах. Можно ведь и аппендицит циркулярной пилой вырезать, только процент успешных операций будет крайне низким.

-Можно умереть?

-От такой операции? – Овод подозрительно посмотрел на меня.

-Да нет же, от такой пикировки!

-А, нет, - он облегченно вздохнул, - умереть не умрешь, хотя еще не раз пожелаешь смерти и себе и тому умельцу. Просто я превратился в типичного простофилю из дешевых комедий, который абсолютно все принимает на веру, и всегда поступает так, будто все окружающие его люди такие же добрые и честные, как и он сам.

-Должно быть, в жизни это не так смешно, как в кино, - осторожно предположил я.

-Абсолютно не смешно, - согласился Овод, - хоть я и наловчился немного жульничать, обходя некоторые запреты, но по большому счету изменить ничего не мог. Чего я только не натерпелся и в школе и в институте, да и просто по жизни. Рехнуться можно. Но, что удивительно, мои таланты не помешали мне, в конце концов, поступить в полицию.

-Ты был полицейским!? – удивленно воскликнул я.

-Да, и, надо сказать, неплохим полицейским, - Овод умолк, устремив взгляд в глубины воспоминаний. Поморщившись, он опять вздохнул и резюмировал, - вот только закончилась моя карьера весьма печально.

-А что случилось-то? – я был столь заинтригован, что не мог позволить ему оборвать рассказ на этом месте.