Homo Viridae: человек как вирус - Scientae Vulgaris

В период Возрождения, начиная с середины 1450-х годов, в медицинской практике было множество самых разных достижений. Ещё одним итальянцем, изменившим мир медицины, был Джироламо Фракасторо (1478–1553 гг.), он был первым, кто предположил, что эпидемические заболевания могут быть вызваны объектами вне тела, которые могут передаваться при прямом или косвенном контакте. (Fracastoro, Girolamo. De Contagione.)

Казалось бы, это мелочь или вполне очевидный факт. Но до него была абсолютная уверенность в том, что большинство болезней вызывается согласно гуморальной теории, затем идут религиозные кары, наказания, затем суеверия вроде проклятий, демонов, духов, фазы луны, затем питание, диеты и физическое состояние. И только потом подозревали, что это что-то ещё. Фракасторо перевернул эту пирамиду вверх ногами.

Джироламо Фракасторо был не только итальянским врачом, но и поэтом и ученым в области математики, географии и астрономии. В общем и целом, очень разносторонний человек, как мы увидим далее. Фракасторо придерживался философии атомизма (мир состоит из неизвестных малых частиц) и отвергал наличие каких-то скрытых и неизвестных внутренних причин болезней. Его исследования путей передачи сифилиса являются самым ранним и ярким примером исследований в области эпидемиологии.

Фракасторо родился в Вероне, Венецианской республике, и получил образование в Падуе, где уже в 19 лет он был назначен профессором в университет. Благодаря его выдающимся достижениям в медицинской практике он был избран врачом Тридентского собора. В его честь жители Падуи воздвигли бронзовую статую, а в Вероне – мраморную.

В 1546 году он выдвинул теорию, что все эпидемические заболевания вызываются переносимыми крошечными частицами или «спорами», которые могут передавать инфекцию прямым или непрямым контактом, или даже без контакта на большие расстояния. В его работах он пишет, что «споры» болезней могут относиться скорее к химическим веществам, чем к каким-либо живым существам. Взгляд, конечно, революционный, но опять неверный. Косвенно это ближе к теории миазмов, чем к обнаружению микромира.

Фракасторо впервые использовал латинское слово «fomes», означающее трут, введя новый термин в медицину. Трут в первоначальном смысле – хлопчатая нить, что тлеет у фитильного ружья или пушки, чтобы в нужный момент выстрелить. Трут в терминологии Фракасторо – инфекционный агент, что присутствует, будучи невидимым. В своём эссе о заражениях De Contagione et Contagiosis Morbis, опубликованном в 1546 году, Фракасторо пишет: «Я называю fomites – фомитами такие вещи, как одежда, белье и т. д., которые, хотя сами по себе не портятся, тем не менее могут способствовать переносу семян заразы и, таким образом, вызывать инфекцию». Его идея фомитов была важным моментом в лечении и теории медицины на протяжении почти трех столетий, прежде чем она наконец была заменена теорией микробов.

При этом Фракасторо был также одаренным и в литературном плане. Название сифилиса происходит от эпической поэмы Фракасторо 1530 года в трех книгах «Syphilis sive morbus gallicus» («Сифилис, или Французская болезнь») о мальчике-пастухе по имени Сифил, который оскорбил греческого бога Аполлона и был наказан этим богом ужасной болезнью. Помимо художественной ценности, поэма содержит практические знания – она предлагает использовать ртуть и гваякум как лекарство от сифилиса. Его книга 1546 года De contagione («О заражении») также содержала первое описание тифа. Собрание сочинений Фракасторо впервые опубликовано в 1555 году. Интересно, что в 1546 году Фракасторо описал эпидемию крупного рогатого скота, которая если не в пух и прах (пернатые не болеют), то как минимум в рога и копыта разорила фермеров недалеко от Вероны. Сейчас мы знаем, что она называется ящур.

Портрет Фракасторо, находящийся в коллекции Национальной галереи с 1924 года, недавно был определен как принадлежащий известному итальянскому художнику Тициану. Подобная атрибуция заставила ученых задуматься о таком пикантном факте, что Тициан мог нарисовать его портрет в обмен на лечение сифилиса. Помимо продуктивной деятельности во многих науках, именно Фракасторо предложил новые передовые методы лечения сифилиса, который в тот период был, наверное, даже актуальней самой чумы.

По мере затухания эпидемий чумы именно он, сифилис, вышел на первый план и стал главной причиной смерти в Европе во время Возрождения. В своей книге «Змеиная болезнь» (Севилья, 1539 г.) Руи Диас де Исла подсчитал, что в Европе было инфицировано более миллиона человек, это достаточно много в расчете на всё население, учитывая, что наибольшие очаги были сосредоточены в городах. Так, например, более 20 % людей в возрасте от 15 до 34 лет только в Лондоне в конце XVIII века лечились от сифилиса.

Ни от чумы, ни от сифилиса, вызываемого бактерией Treponema pallidum, не было и не могло быть местного лечения или народного средства. Обе они – инфекционные болезни, что, впрочем, не мешало их пытаться лечить. Не имея возможности придумать что-то принципиально новое, в основном пользовались старыми методами, которые хоть как-то помогали с другими болезнями. К примеру, лепра была давно и хорошо известна, и с разной степенью полезности её пытались лечить, а больных изолировать. В XIII веке, количество таких пунктов изоляции в Европе доходило до двадцати тысяч, только во Франции насчитывалось до двух тысяч лепрозориев.

В лечении лепры из цензурных средств главным образом была популярна ртуть. Из нецензурных, например, кровь. Не ясно, кто первым посоветовал её применять от известной ещё грекам – elephantiasis graecorum (они называли лепру слоновьей болезнью), но этот рецепт долгое время не мог покинуть умы. Вероятно, впоследствии такие попытки лечения приведут к появлению легенд ужаса вроде Альжбеты Баторовой-Надашди, более известной как «Леди Батори».

В разных более гуманных вариантах предлагалось использовать кровь животных, к примеру Парацельс рекомендовал использовать кровь ягненка. Средства лечения лепры перекочевали и на другие болезни. Как говорится, если ничего не помогает – почему бы и не попробовать. Так что ртуть была обычным, давним средством лечения, и для сифилиса тоже, её использование как таковое было предложено ещё в «Каноне медицины» (1025 г.) Ибн Сины и тем же Парацельсом, который советовал её, так как она оказала положительное влияние на лечение проказы, согласно арабским источникам. Вдобавок сифилис первое время связывали с лепрой… Что в принципе тоже, конечно, миф.

Помимо модной и дорогой ртути рядовые врачи все ещё повсеместно практиковали кровопускание и другие средства, такие как прикладывание лягушек или пиявок к бубонам и язвам. А ещё их пытались отрезать, вспарывать и прижигать.

К сожалению, именно с сифилисом связывают широчайшее распространение ртути в качестве лекарства. Начав раз, мы уже не могли остановиться. К XVI веку ртуть вводили больным сифилисом различными способами, втирая ее в кожу, накладывая пластырь и принимая внутрь в сыром виде или в виде пара, вдыхая его или применяя ртутные парилки, на манер современных саун в бочке. Только в Средние века вас бы поместили в ящик со ртутью на дне и подвесили над углями, чтобы испаряющаяся ртуть насыщала покрытое язвами тело. Вплоть до XIX века ртуть использовалась как лекарство. И только сегодня мы понимаем, что это была одна из самых губительных идей, за которые мы принимались, а мы испробовали практически всё…