Всё страньше и страньше. Как теория относительности, рок-н-ролл и научная фантастика определили XX век - Джон Хиггс

русскими в 1950–1960-х годах, когда финансировать полеты автоматических зондов, выполняющих важные научные задачи, имеет смысл, а мечту об освоении космоса ради самого освоения – нет. Развязка могла бы показаться печальной, если бы не одно «но».

В декабре 1968 года космонавты экипажа «Аполлона-8» первыми из землян вылетели за околоземную орбиту, в космос. Они намеревались облететь Луну и стать первыми людьми, которые своими глазами увидят ее обратную сторону. Это получилось, но астронавты увидели кое-что еще. Не то, что ожидали увидеть, но нечто необычайно важное. Выплывая из-за Луны, астронавты стали первыми людьми, которые увидели Землю целиком, висящую в космической черноте, бело-голубую и невыносимо прекрасную. Они сфотографировали ее, дав снимку название «Восход Земли» («Earthrise»).

В 1948 году английский астроном Фред Хойл, автор термина «Большой взрыв», предсказывал: «Когда появится фотография Земли, сделанная со стороны, родится новая идея, мощная, как ни одна другая в истории».

Земля, которую покидал экипаж «Аполлона-8», была огромной и непоколебимо надежной, и вот они увидели ее крошечной и пугающе хрупкой. Сто километров атмосферы, когда-то казавшиеся Парсонсу, Королеву и фон Брауну непреодолимым препятствием, выглядели тонкой пеленой, обволакивающей земную поверхность, – простой линией, отделяющей мокрый каменный шар от пустоты.

В XX веке человечество полетело на Луну, а в итоге открыло Землю.

Глава 10. Секс. …в шестьдесят третьем (для меня поздновато)

В сложные времена человек, не изменяя своим убеждениям, может превратиться из консерватора в опасного радикала, а затем в отсталого реакционера. Именно это произошло в первые десятилетия XX века с английским палеоботаником, доктором Мэри Стоупс.

Ее мать, шекспировед Шарлотта Кармайкл Стоупс, первой из шотландских женщин получила университетский диплом. Тогда женщинам не разрешалось ни посещать лекции, ни получать ученые степени. Шарлотта написала множество научных работ о Шекспире, но самой популярной среди ее книг стала «Британские свободные женщины: их исторические привилегии» (1894), вдохновившая движение суфражисток XX века. Шарлотта твердо стояла на позициях феминизма и боролась за избирательные права женщин.

Мэри Стоупс, в отличие от матери, в юности не выказывала никакой склонности к наукам. Ее формальное образование началось только в двенадцать лет, когда она отправилась в эдинбургскую школу-пансион для девочек, основанную суфражистками. Однако, несмотря на поздний старт, Мэри прилежно училась и поступила на ботаническое отделение Мюнхенского университета. Поначалу она была единственной женщиной среди пяти тысяч студентов. Именно там в возрасте двадцати одного года она как ученая превзошла свою мать, получив степень доктора. Доктор Стоупс стала признанным экспертом по окаменелостям растений и по всем признакам собиралась посвятить жизнь изучению каменного угля.

Как и ее мать, Мэри верила в женское образование и политическое равноправие. Но если Шарлотта избрала путь радикализма и активизма, провозглашенный Эммелин Панкхерст, то Мэри предпочитала умеренное течение суфражизма. Панкхерст, раздосадованная тем, что суфражистки никак не могут добиться существенных сдвигов, призывала к обострению конфликта путем так называемого прямого действия. Ее последовательницы перекрикивали ораторов, приковывали себя к оградам, совершали поджоги. Швыряли в окна Букингемского дворца камни, завернутые в записки: «Игнорирование законных выступлений доводит нас до битья стекол». Символом прямого действия, по Эммелин Панкхерст, стала гибель Эмили Дэвисон, выскочившей на Эпсомском дерби навстречу жеребцу из конюшни короля Георга V и погибшей под копытами.

Для Мэри Стоупс такое было чересчур. Она соглашалась с матерью в том, что женщины должны иметь право голоса. Обе понимали, что, получив его, женщины скоро добьются равенства во всем: от возможности подавать на развод до налогового статуса. Различия их взглядов объяснялись разницей темперамента. Прямое действие никак не вязалось у Мэри с хорошими манерами. Ее не убеждали аргументы Шарлотты о том, что если женщина застала у себя в доме вора, то не предосудительно будет треснуть его шваброй по голове и так же надо действовать женщинам, у которых украли их политические права.

Однако был аспект, в котором Мэри оказалась радикальнее своей матери, – секс. Шарлотту воспитало общество, где жен обязывали отдаваться мужьям ради деторождения, но не позволяли женщинам ни малейших чувственных переживаний. Как подобает, родив своему мужу Генри двоих детей, Шарлотта сочла свой долг исполненным и перестала посещать супружеское ложе. Генри Стоупс тяжело переносил одиночество. В 1886 году в письме жене он выражает надежду, что при следующей встрече «шоры падут с твоих глаз, отчего проснется та столь нужная большая любовь, существующая между нами… Дорогая, не могла бы ты отложить размышления, занимающие твой великолепный ум, и обратить взор вглубь своего сердца, чтобы увидеть, нет ли там хотя бы той любви, которую всякая женщина питает к отцу своих детей? Давай же отбросим эти семь пустых лет и устроим новый медовый месяц». Однако по формальному тону ответных писем Шарлотты можно заключить, что эти мольбы остались тщетны. С какого-то момента из писем Генри исчезают всякие надежды на более эмоциональный и плотский союз. Через несколько лет его постигла преждевременная кончина.

Мэри была более страстной. В стихах, которые она писала всю жизнь, постоянно проскальзывала тема эротики. Физический союз она рассматривала как явление духовной жизни и любовь между двумя равными, соединенными на небесах, считала вершиной христианского общественного устройства. Эти воззрения были для нее чистой теорией, по крайней мере в первой половине жизни. Мэри утверждала, что до двадцати девяти лет не имела понятия о гомосексуальности или о мастурбации, а в тридцать восемь, когда закончила свою самую знаменитую книгу, изданную в 1918 году и разошедшуюся миллионами экземпляров «Любовь в браке», еще хранила целомудрие.

Книга появилась как следствие первого неудачного замужества Мэри – девственного брака, заключенного в 1911 году и продлившегося всего два года. Ее муж Реджинальд, когда отношения прекратились, уехал в Канаду, и Мэри сама инициировала развод. Столкнувшись с необходимостью грамотно представить свою позицию в суде и не понимая, насколько необычен девственный брак, Мэри направилась в библиотеку изучать человеческую сексуальность. И скоро обнаружила, что ученые и наука почти ничего не сообщают о супружеской постели. Ей, как исследовательнице, которая пишет о размножении у вымерших видов растений, это показалось удивительным. И она поняла, что книга о человеческой сексуальности была бы полезна для общества.

Несмотря на университетское образование, Мэри Стоупс, как и многие женщины ее класса, вступала в первый брак, имея о природе пола самые отдаленные представления. В те времена подобное неведение расценивалось как похвальная «невинность» и потому широко поощрялось. Но это неведение, как убедилась Мэри, вовсе не было счастливым, и брак с Реджинальдом никак не отвечал ее романтическим мечтам о настоящем союзе двоих. Желая предостеречь других от подобного опыта, она