Вверх по спирали - Светлана Данилова

Моисей в ответ на это молчал. Очевидно, переваривал и анализировал услышанное, не впадая ни в панику, ни в экстаз от своей высокой миссии и обещанной ему благодати. Хизу, с одной стороны, импонировала его рассудительность. С другой стороны, он был немного раздражен, поскольку не ожидал в лице Моисея увидеть настолько мудрого человека. Хиз не мог не оценить, насколько хорошо подготовил его для своей миссии Тот. Но в то же время он понимал, что ему хотелось бы видеть в Моисее немного больше воодушевления и способности броситься с вдохновением выполнять порученное ему задание без излишней критической оценки. «Я, конечно, сам всегда считал, что тотальная преданность и исполнительность – это удел тупых. Но мне было бы более приятно сейчас, если бы он оказался немного поглупее, чем он есть на самом деле, – думал Хиз о Моисее, который тоже молча размышлял. – Хотя, может, если был бы он потупее, то не смог бы справиться с той миссией, которую мы на него возлагаем. В общем, узнаю черты Тота в нем. Собственно, кто курировал его воспитание и развитие, на того он и похожим стал. Все логично. Возможно, даже так и надо. Но мне было бы явно приятнее видеть в нем сейчас больше восторга от моих предложений без предварительного глубокого продумывания с его стороны. В конце концов, Бог я или не Бог! Уже должен в восторге колотиться от того, что я заговорил с ним, простым смертным человеком. И быть готовым броситься с восторгом исполнять все мои указания. Явно Тот постарался над формированием его характера. Видимо, поэтому я уже люблю этого Моисея, несмотря на отсутствие у него бездумного восторга от всех моих идей и тотальной веры в их осуществимость. Тот от себя ему и мою любовь по умолчанию передал… Засранец!»

– Господи, – наконец-то заговорил Моисей после продолжительного молчания, – ты говоришь, что специально ожесточишь сердце фараона, чтобы он не отпускал нас сразу. А за это ты поразишь Египет всеми чудесами твоими… А, может быть, лучше, наоборот, смягчить его сердце, чтобы он отпустил нас сразу? Тогда не придется карать Египет чудесами. Прости, что смею высказывать свое мнение, Господи, но, может, так будет для всех лучше и проще?

«Умен! Ничего не скажешь! Даже мудр. Не вдохновляет его отомстить угнетателям!» – подумал Хиз, с одной стороны, с уважением, с другой стороны, с раздражением на Моисея. Он было хотел пояснить, что для него важно показать всему миру, что он – единственный истинный всемогущий бог, а другие боги, в том числе и египетские, бессильны по сравнению с ним. Поэтому есть необходимость ожесточать сердце фараона, чтобы раз за разом являть миру чудеса. Но тут же Хиз передумал рассказывать Моисею свой замысел и подумал с некоторой долей злобы: «Да кто ты вообще такой, чтобы мне такие вопросы задавать. Сказал тебе Бог, что надо делать, иди и делай, значит! Ишь ты! Не вдохновляет его покарать угнетателей! Прям будто не ранний иудей, а уже как минимум христианин! Сразу видно воспитание Тота. Надо будет не забыть вставить нашему Хранителю Кристаллов за то, что перестарался в его душевном развитии и перепрыгнул через несколько тысяч лет».

Вместо того чтобы разъяснить свою задумку Моисею относительно стремления поставить под сомнение могущество всех прочих богов, Хиз ему сказал вслух:

– Моисей, я ценю твой рассудок, конечно. Но ты слишком много лишних вопросов мне задаешь. Не обязан Бог делиться с тобой всеми своими замыслами! Скажу лишь только, что задумал я ожесточить сердце фараона вовсе не случайно. Тебе достаточно будет знать лишь одну причину этого. Людям не свойственно ценить то, что им достается легко и без усилий. Поэтому и народ твой не оценит избавления от рабства, если фараон вас отпустит без сопротивления.

Услышав это, Моисей снова задумался и замолчал. Было видно, что он напряжен от своих мыслей.

– Что ж ты молчишь, Моисей? – спросил в нетерпении Хиз, не выдержав его очередного долгого молчаливого раздумья. – Что тебя беспокоит? Переживаешь из-за предстоящих переговоров с фараоном?

– Господи, о фараоне я пока что даже и не начал переживать, – смиренно ответил Моисей. – Пока что я размышляю о том, что народ мой мне не поверит, будто ты меня послал, и не пойдет за мной, и не примет твою идею исхода из Египта из страха потерять то, что у них есть. Не сомневайся в моей смелости, Господи, и в моей вере в тебя. Но я знаю народ мой. Из-за долгих лет рабства у них сформировалось сознание рабов. Они ничего не планируют и живут сиюминутными благами, и именно в их получении для них заключается счастье. Они не в состоянии оценить большое благо, если оно обещано лишь в перспективе. Поэтому и боюсь я, что они не поверят мне, что это ты, Господи, послал меня к ним, проявив свою высочайшую милость к народу своему. Более того, не пожелают покинуть Египет, опасаясь гнева фараона и возможности потерять то, что у них имеется здесь и сейчас. Боюсь, что рассказами про землю Ханаанскую, где течет молоко и мед, мне народ мой не пронять. Они предпочтут мне не поверить, что сам Господь ко мне явился и послал меня к ним, и не послушают моего голоса. Вот это меня и беспокоит на данный момент. Над этим я и размышляю, Господи, пытаясь найти какой-то выход, чтобы исполнить твой наказ и не упасть в глазах твоих.

– А ты ничего не бойся, Моисей! Я буду всегда с тобой и помогу тебе, – ответил Хиз, в очередной раз мысленно отдав должное незаурядным для того времени аналитическим способностям и прочим качествам Моисея, после чего спросил: – А что это у тебя в руке?

Моисей посмотрел на свои руки и неожиданно увидел жезл в одной из них, неизвестно откуда взявшийся. Само собой, он не знал, что это был тот жезл, который заранее приготовили Шизл и Тот, и они же мысленно перенесли его в руку Моисея, сделав его видимым человеческому глазу.

– Это жезл, – в недоумении отвечал Моисей на вопрос Хиза, продолжая с интересом разглядывать в своей руке жезл непонятного происхождения.

– А теперь брось его на землю, Моисей, – попросил Хиз.

Моисей бросил жезл на землю и с удивлением увидел, как тот превратился в большого змея и пополз к нему. Но удивляться чуду долго было неразумно. Моисей сначала инстинктивно шарахнулся от змеи, отпрыгнув в сторону, а потом просто развернулся и побежал настолько сильно, насколько смог в его возрасте.

– Стой, Моисей! Не бойся! – кричал ему вдогонку Хиз. – Вернись обратно. Змей не тронет тебя!

Моисей развернулся и с опаской двинулся обратно к горящему кусту, но уже не бегом, а очень медленно, опасаясь змеи. Когда он приблизился, Хиз сказал ему:

– А теперь успокойся, нагнись и возьми этого змея за хвост.

Не сразу и с явным страхом, но Моисей нашел в себе храбрость, чтобы подойти к змее, от которой он только что улепетывал, и взять ее за хвост, предварительно простившись с жизнью на всякий случай. И вдруг, о чудо! Змей в его руке снова превратился в жезл!

– Это для того, Моисей, чтобы тебе поверил народ твой, что являлся к тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова. Поэтому бери этот жезл себе и демонстрируй им чудеса при необходимости, – ответил Хиз. – Видишь, я уже начал тебе помогать. Поэтому не бойся ничего. А теперь, Моисей, возьми руку твою, положи ее себе за пазуху и вынь ее обратно.