ЗАГС на курьих ножках - Дарья Калинина

– Теперь мы это уже вряд ли узнаем. Хозяевам тут больше делать нечего. Все их имущество погибло.

Тем не менее выглядел Андрей довольным. И когда Катюша спросила его о причине хорошего настроения, пояснил:

– Я бы и сам здесь все спалил. Да Нюрка, спасибо ей, хорошо за меня постаралась. Хозяевам этого домика теперь здесь делать нечего. Накрылся весь их бизнес. Не смогут они больше жителей травить своим пойлом.

– Но все-таки странно, почему именно в этом месте? Если я правильно поняла, то этот домик когда-то принадлежал семье деда.

– И что? Это было много лет назад. Домик стоял заброшенный все это время. Никто из родни старого мельника в эти места не приезжал. А несколько лет назад самогонщики поставили здесь винокурню, сочтя место достаточно удобным. И удалено от человеческого жилья, и с реки не видно, и добираться удобно. Ну, и начали торговлю. Сначала скромно, но с каждым годом набирая обороты.

– А что это за тетенька, которую Нюрка честила на все корки?

Андрей пожал плечами. Пламя уже догорало. И Нюрка малость успокоилась. Теперь она устроилась на коленях Вована, свернувшись калачиком. После буйного веселья Нюрку потянуло подремать. Катюша заметила, что правая рука Нюрки словно все еще сжимает бутылку. Время от времени Нюрка подносила ее ко рту и как бы делала новый глоток, совсем забыв, что самогон у нее давно отняли.

– Похоже, алкоголь нашей семье категорически запрещен. Тормоза отсутствуют начисто.

– Бывают такие люди. Стоит им только начать бухать, и уже не остановишься. Похоже, Нюрка как раз из таких. Пока не пьет – относительно нормальная. А как выпьет глоток – так все, понеслось. Хорошо, что ты, Катюня, не такая. Миновала тебя чаша сия.

Катюша покраснела. Андрей про нее всей правды еще не знал. А сама Катя знала за собой этот недостаток. Действительно, и на нее тоже спиртное оказывало самое раскрепощающее действие. Нет, от одной рюмочки ничего плохого не случалось, но выпив одну, как-то незаметно получалось так, что следом отправлялись и еще несколько. А потом уже все неслось одним сплошным потоком, и наутро вспоминалось со стыдом, а иногда и с отчаянием.

Так что, попав несколько раз в переделки из-за своей тяги к спиртному, Катюша решила завязать с ним. Не всегда получалось. Например, последний ее загул закончился знакомством с Вованом. И уже одно это заставило Катю пересмотреть свое отношение со спиртным. И если за общим застольем и позволяла кому-то налить себе спиртного, то не больше одного бокала. И жестко контролировала саму себя, следя за тем, чтобы бокал все время оставался полным.

Сначала было тяжело. Даже очень тяжело. И несколько раз Катюша срывалась. Что поделать, человек слаб, а выпить очень хотелось. И несколько раз Катюша весело напивалась. Испытывала наутро стыд, клялась самой себе, что обязательно бросит, но… но снова напивалась.

А потом вдруг как отрезало. Как-то Катя зашла в магазин, купила бутылку даже не коньяка, а всего лишь вина, правда, дорогого и грузинского, принесла ее домой, откупорила и налила, планируя приятный вечер наедине с бутылочкой любимого винца, и… и не смогла выпить больше одного глотка. Да и первый глоток пошел лишь на автомате. Но стоило поднести бокал ко рту во второй раз, как Катю охватило такое отвращение, что она поспешила убрать вино подальше. Так эта бутылка и простояла у нее несколько месяцев, а потом Катя вино просто выкинула. И все. С тех пор больше она не напивалась ни для веселья, ни для забытья никогда. Как-то больше не тянуло.

Какое-то время Катя не знала, с чем это связать, пока однажды не вспомнила, как ездили вместе с подружками в Тервиничи. Экскурсия была в женский монастырь, находящийся там. Сам монастырь Кате запомнился главным образом светлыми лицами монахинь и окружающей монастырь дивной северной природой. Но на обратном пути они заехали всей компанией в скит, где была икона прибавления ума. Катя тогда была как раз немного навеселе. А вот на обратном пути уже не пила. Ей стало плохо, ее сильно рвало, тогда она решила, что отравилась или ее укачало в автобусе. Но по прошествии времени, сопоставив одно с другим, девушка смекнула: очевидно, таковым для нее и было целебное действие иконы. Помогла ей икона, отучила от тяги к спиртному.

А вот Нюре такого облегчения в ее недуге не было. И глядя на родственницу, Катюша испытывала сильное желание помочь ей.

– Господи спаси и помилуй ты Нюрку, – чуть не со слезами произнесла Катя. – Ведь нормальная девчонка, если вдуматься. И с характером, не то что я. Вована даже приручить сумела. Жила бы себе да радовалась. И зачем ей эта водка?

К этому времени Нюрка уже крепко спала. Дождавшись, когда дом догорит, и убедившись, что окружающему лесу ничего не грозит по причине его сырости, друзья загрузились на моторку Андрея и поплыли назад в Олеховщину. Оттуда им предстояло добираться еще дальше.

– Где вы остановились?

За то время, пока они носились вокруг полыхающей избушки и урезонивали беснующуюся Нюрку, между Андреем и Вованом установилось нечто вроде взаимопонимания. Если Андрей и подозревал Вована в нападении на дядю Пашу и убийстве Германа, то он свои подозрения держал при себе. Не был похож Вован ни на жестокого убийцу, ни на человека, способного гоняться с топором за стариками. А Нюрка не подходила на роль преступника из-за своего мелкого телосложения. Значит, преступником, напавшим на дядю Пашу, должен был быть другой человек. Но кто это мог быть, Андрей не понимал.

На другой день ездили к дяде в больницу. Дядя Паша уже совсем оклемался. Он даже мог передвигаться самостоятельно, правда, приходилось пользоваться костылями. Нога все еще находилась в тугой повязке, и врачи не были уверены, что когда-нибудь дядя сможет ею пользоваться в полную силу.

– Но главное, я жив! – радовался он. – Ох, и натерпелся же я страху, Катюшка, когда этот тип на меня с топором бросился. Все, думаю, последняя моя минутка прошла. Вся жизнь перед глазами промелькнула. И знаешь, что я понял?

– Что?

– Что мне страшно.

– Ну, еще бы. Я понимаю. Любому было бы страшно. Ночь. Преступник с топором. И ты беспомощный лежишь на земле. Конечно, страшно.

– Нет, не этого я испугался. Мне помирать было страшно. А вдруг, думаю, там и в самом деле что-то есть? Ну, рай или ад. Как меня там встретят? Конечно, я всегда старался жить по совести, специально зла никому не делал, но все-таки… Что церковь на этот счет говорит, а, Катюша?

– Есть предание о преподобной Феодоре. Там очень подробно описаны все ее посмертные мытарства.

– Это у святой мытарства были? – вытаращил глаза дядя. – Ну, беда мне, коли так! Я-то ничего святого в своей жизни не сделал. Только грешил да небо коптил. Но ты все равно принеси мне эту книжечку.

Катя обещала. И дядя остался доволен. Он лежал и вздыхал:

– Эх, вот так живешь, а что дальше будет, и не знаешь.

Катя пыталась рассказать дяде, как они хотели с Андреем искать клад. Рассказала, что нашла письмо, спрятанное дядей на люстре. Но дядя был странно равнодушен. После случившегося он совершенно охладел к поискам золота.