Я твое ненастье - Юлия Климова

– Я не собираюсь подпускать чужаков к нашим фирмам. Да и муж Дженни не будет иметь каких-либо прав.

– Влюбленная женщина способна отдать многое. И она вполне может стать пешкой в чужой игре. Особенно при добром и мягком характере. Окружи Дженни вниманием, заботой, и она достанется именно тебе. Лучшего не придумать!

– Нет.

– Егор, женись на Дженни. Конечно, не прямо сейчас, ей всего шестнадцать…

– Нет.

– Я помогу. Я же заняла твою сторону, когда ты решил отправить ее в Санкт-Петербург. И заметь, при этом я не задавала лишних вопросов, а просто надеялась на то, что ты передумаешь… Дженни должна была почувствовать твою силу и власть, и она должна была научиться договариваться с тобой… Подумай о браке с ней. Серьезно подумай.

– Нет.

– Егор! Осталось меньше двух лет, и она – совершеннолетняя.

– Давай закончим этот разговор раз и навсегда. Ты попробовала меня убедить, но не получилось. Я не собираюсь ухаживать за Дженни. А все остальные проблемы планирую решать по мере их поступления. Точка. У меня другие планы на жизнь. – Егор был резок, и через несколько секунд я услышала громкий хлопок дверью.

Я совершенно не удивилась настойчивому предложению бабушки. Такие стратегические планы – это и есть ее мир…

Считала ли она искренне, что Егор станет хорошим мужем для меня? Наверное, да. Бабушка всегда к нему хорошо относилась и ценила лидерский характер.

Но можно ли превращать меня в пешку и отдавать Егору лишь потому, что это обеспечит стабильность семьи? Конечно, нет…

Однако план бабушки рухнул.

Я не нужна Егору в качестве жены. Он готов терпеть любые дрязги, лишь бы я не путалась под ногами. «Ты попробовала меня убедить, но не получилось… Я не собираюсь ухаживать за Дженни…У меня другие планы на жизнь…»

– Отлично. Гора с плеч, – прошептала я, подождала немного, выскользнула из комнаты, а затем покинула территорию бабушки.

Выйти замуж за Егора… Подобная идея не имела право на существование. Ни при каких обстоятельствах она не появилась бы в моей голове.

Но хлесткие слова Егора превращали меня в полевую мышь, не успевшую добежать до норы в сильный ливень.

Поднос с соком и пирогом терпеливо ждал за шторой. Подхватив его, я вернулась на кухню и принялась мыть бокалы. В груди дрожали злость и беспомощность, и я не понимала, на кого сержусь больше: на бабушку или Егора.

Январь и февраль получились тихими, я рисовала и продолжала погружаться в английский. Мы с Варей съездили на дни открытых дверей в два института и остались под впечатлением – взрослая жизнь манила и обещала много нового и интересного. Глупые мечты, никак не относящиеся к реальности, вспыхивали и устремлялись к небу, а мы их ловили и вдохновенно обсуждали.

– Поступим в институт и снимем квартиру на двоих, – говорила я, натягивая шапку на уши.

– Да.

И нас совершенно не беспокоило то, что Варе подобное не разрешит мама, а мне – бабушка или Егор. И мы не задавались вопросом: а где взять деньги на жилье? Виртуально они у меня вроде и были, но… И вот это «но» перечеркивало все.

– Нужно выяснить, можно ли учиться в двух институтах одновременно, – говорила Варя, перешагивая слякоть.

И мы игнорировали тот факт, что первая специальность толком еще и не выбрана.

Тетя позвонила в середине января, когда праздники уже отгремели. Я разговаривала с ней односложно и отказалась мириться с Викой.

– Дженни, вы должны поддерживать друг друга всю жизнь. И не забывай, ты находишься в более выигрышном положении. Ты богата. Дорогая, мы всегда должны быть уверены, что в трудную минуту, ты окажешь нам помощь. Мы же вырастили тебя… А это, поверь, было нелегко. Надеюсь, деньги тебя не испортили.

Эти фразы я слышала от тети уже не в первый раз, создавалось впечатление, что ей и не о чем больше поговорить со мной.

Не удовлетворившись нашей беседой, Марина Аркадьевна позвонила Егору и потребовала организовать нашу встречу в ближайшее время. Скорее всего, интуитивно она чувствовала, что я ускользаю, и, если меня не схватить сейчас, то потом будет поздно.

Пообщавшись с Мариной Аркадьевной, Егор вернулся к столу, положил на тарелку кусок мяса, налил в стакан воды и небрежно произнес:

– Уверен, твоя тетя больше не станет нас беспокоить. Будешь ли ты скучать?

– Нет, – ответила я.

Егор стал меньше обращать на меня внимания, но я точно знала, что он заходит в электронный дневник и изучает оценки. Если мы встречались за завтраком или ужином, то он либо читал журнал, либо писал сообщения в мобильнике. Взгляды, направленные в мою сторону, были быстры и коротки. Но каждый раз у меня оставалось ощущение, будто после них на коже появляется жгучий след.

Мое отношение к Егору несколько изменилось, но я не смогла бы объяснить, какие именно перемены произошли в душе. То я вспоминала болезненную сцену в кабинете, когда мне грозила ссылка в Питер, то приближалась и обжигала история с Морозовым, то вспыхивал новогодний разговор бабушки и Егора, то меня настойчиво звал припрятанный чертополох… Временами я начинала необъяснимо нервничать и приходилось расхаживать по комнате, чтобы успокоиться.

Иногда Егор не ночевал дома, и я догадывалась, что он оставался в своей квартире. В такие редкие дни я почти всегда устраивалась с книгой в гостиной и читала до трех ночи. Меня мучила бессонница, но я с ней не очень-то и боролась.

Чертополох я часто доставала из верхнего ящика письменного стола. Смотрела на него или рисовала, но надела лишь однажды в школу, когда нужно было выступить с проектом перед несколькими классами и комиссией. Брошь стала нравиться еще больше, и это несколько смущало.

Несмотря на то, что бассейн прогревался в любое время года, меня, в отличие от Егора, не тянуло плавать зимой. И первый заплыв в этом году я совершила лишь второго апреля. На меня, конечно же, нахлынули воспоминания, и вечер я провела в комнате Павла. Мне нравилось здесь рисовать, я даже не таскала туда-сюда альбомы и краски, а просто оставляла их на письменном столе.

К середине весны случилась катастрофа – грудь начала расти так активно, что я купила несколько толстовок и футболок оверсайз. Я всегда была худой и вовсе не ожидала подобных перемен во внешности, но они случились и поселили в душе устойчивый комплекс.

Насмотревшись на мою новую мешковатую одежду темных тонов, бабушка подарила мне три платья по фигуре и потребовала их померить. И хотя новые наряды по размеру подходили идеально, у меня все равно осталось ощущение, будто ткань на груди сейчас лопнет.

– Какая же ты красивая, – сказала бабушка. – Двадцать третьего апреля у моей подруги юбилей – шестьдесят лет. Мы все приглашены, и надеюсь, ты выберешь именно это васильковое платье.