Инес души моей - Исабель Альенде

Был момент, когда нескольким врагам удалось приблизиться к тому месту, где мы пользовали раненых. Вдруг я услышала крики громче и ближе, чем раньше, и, подняв взгляд — я как раз пыталась вытащить стрелу из бедра дона Бенито, а другие женщины держали его, — очутилась лицом к лицу с дикарями, которые толпой шли на нас с поднятыми топорами, заставив отступить наших слабых охранников — янакон и негров. Не задумываясь, я схватила двумя руками шпагу — с ней научил меня обращаться Педро — и приготовилась защищать небольшой пятачок нашего полевого госпиталя.

Во главе атакующих был пожилой индеец с размалеванным лицом и украшенный перьями. Старый шрам пересекал его щеку от виска до самого рта. Я разглядела эти детали в одно мгновение: все происходило очень быстро. Я помню, что мы стояли напротив друг друга — он со своим коротким копьем, а я со шпагой, которую мне приходилось держать обеими руками, — в одинаковых позах, крича от ярости и одинаково свирепо смотря друг на друга. И тут вдруг старик сделал знак, и его люди остановились. Я бы не поклялась в этом, но мне показалось, что на его лице цвета земли промелькнула легкая улыбка. Он развернулся и начал удаляться с проворством юноши как раз в тот момент, когда Родриго де Кирога галопом принесся к нам и уже был готов обрушиться на нападавших. Старик этот был вождь Мичималонко.

— Почему он не бросился на меня? — спросила я потом у Кироги.

— Потому что не мог вынести позора сражаться с женщиной, — объяснил он.

— А вы бы поступили так же, капитан?

— Конечно, — ответил он, не колеблясь.

Битва продолжалась часа два и шла так интенсивно, что это время пролетело стремительно, ведь осознавать происходящее было некогда. Внезапно, практически отбив территорию, индейцы разбежались и скрылись в тех же горах, откуда появились. Они оставили на поле битвы своих раненых и убитых, но угнали всех лошадей, которых только смогли захватить. Дева Заступница снова спасла нас.

Поле сражения было усеяно телами, и пришлось сажать на цепь обезумевших от запаха крови собак, чтобы они не сожрали и наших раненых. Негры ходили между павшими, добивая раненых чилийцев и подбирая наших, чтобы отнести их ко мне. Я приготовилась к тому, что нас ждало. Долгие часы долина содрогалась от воплей людей, о которых нужно было позаботиться. Мы с Каталиной бесконечно долго вытаскивали стрелы и прижигали раны, а это дело в высшей степени неприятное. Говорят, что человек ко всему привыкает, но это неправда: я так и не смогла привыкнуть к этим душераздирающим крикам. Даже сейчас, в старости, основав первую в Чили больницу и проведя всю жизнь в заботах о больных и раненых, я все же слышу стоны войны. Если бы раны можно было зашить иголкой с ниткой, как зашивают разорванную ткань, это было бы не так невыносимо, но, к сожалению, только огонь помогает избежать кровопотери и нагноения.

На Педро де Вальдивии было множество мелких ран и ушибов, но он отказался от моего лечения. Он сразу же созвал совет капитанов, чтобы понять, каковы наши потери.

— Сколько убитых и раненых? — спросил он.

— Дон Бенито серьезно ранен стрелой. Один солдат убит, тринадцать ранены, один из них тяжело. По моим подсчетам, у нас увели больше двадцати коней и убили несколько янакон, — доложил Франсиско де Агирре, который в арифметике не был особо силен.

— Четыре негра и шестьдесят три янаконы ранены, из них несколько — тяжело, — поправила его я. — Погибли один негр и тридцать один индеец. Думаю, двое не доживут до утра. Придется везти раненых на лошадях: мы не можем их бросить. А тех, кто находится в самом тяжелом состоянии, нужно будет нести в гамаках.

— Мы встанем здесь лагерем на несколько дней. Капитан Кирога, пока что вы будете выполнять обязанности дона Бенито как главы лагеря, — приказал Вальдивия. — Капитан Вильягра, подсчитайте, сколько дикарей осталось на поле битвы. Вы будете ответственны за безопасность, ведь, как я полагаю, враг рано или поздно вернется. Капеллан, займитесь погребением павших и заупокойными мессами. Движение мы продолжим, как только донья Инес сочтет это возможным.

Несмотря на все меры предосторожности, принятые Вильягрой, лагерь был очень уязвим, ведь мы стояли на открытой равнине. Индейцы оставались в горах, но признаков жизни в течение тех двух дней, которые мы провели в этом месте, не подавали. Дон Бенито объяснил, что после каждой битвы они напиваются до потери сознания и не атакуют снова, пока через несколько дней не оправятся от последствий. Тем лучше! Надеюсь, недостатка в чиче у них никогда не будет.

Глядя с импровизированных носилок, дон Бенито издали узнал очертания горы Уэлен, на которой он собственноручно водрузил крест во время своего предыдущего путешествия с экспедицией Диего де Альмагро.

— Вот он! Вот тот райский сад, в который я так долго стремился! — воскликнул старик, все еще в жару от ранения, который ни травы, ни заговоры Каталины, ни молитвы капеллана никак не могли облегчить.

Мы спустились в прекрасную долину, полную дубов и других деревьев, неизвестных в Испании: квиллай, криптокарий, майтенов, нотофагусов, канело. Был разгар лета, но на горизонте на вершинах гор лежал снег. Долину окружали горы, приветливые, золотистого цвета. Педро с первого взгляда понял, что дон Бенито был прав: ярко-синее небо, пропитанный светом воздух, роскошные леса и плодородная почва, орошаемая ручьями и полноводной рекой Мапочо. Это было место, назначенное нам Господом для основания первого поселения, потому что, помимо красоты и плодородия, оно соответствовало мудрым предписаниям императора Карла V относительно основания городов в Новом Свете: «Не избирать для поселения ни слишком возвышенных мест, дабы не было сильных ветров и неудобства для сообщения и снабжения, ни слишком низменных, кои суть рассадники болезней. Основывать поселения следует в местах средней возвышенности, открытых и северным, и полуденным ветрам; ежели вокруг горы или холмы, то пусть они располагаются с восточной и западной сторон; ежели для строительства избран берег реки, то поселение следует строить таким образом, дабы при восходе солнца лучи его сначала падали на поселение, а лишь затем на воду». По-видимому, индейцы были согласны с Карлом V, потому что людей в долине жило довольно много: мы видели несколько деревень, возделанные поля, оросительные каналы и дороги. Не мы первые обнаружили преимущества этого места.

Капитаны Вильягра и Агирре с небольшим отрядом пошли вперед, чтобы разведать реакцию местных жителей на пришельцев, а все остальные остались ждать на безопасном расстоянии. Разведчики вернулись с приятным известием, что индейцы, хотя и недоверчивы, никакой враждебности не выказывают. Кроме того, наши посланцы выяснили, что и эти земли входят в империю Великого Инки. Его представитель, касик Витакура, управлявший этой областью, заверил, что расположен сотрудничать с нами, зная, что бородатые виракочи правят в Перу. «Не доверяйте им, они предатели и любят воевать», — настаивал дон Бенито, но решение обосноваться в долине было уже принято, даже если для этого придется силой покорять местных жителей. То, что эти люди из поколения в поколение жили тут и возделывали землю, только подстрекало отважных конкистадоров: это означало, что земля здесь плодородна, а климат благоприятный. Вильягра прикинул на глаз, что всего в деревнях, которые нам были видны и о существовании которых мы догадывались, должно жить около десяти тысяч жителей, большинство из которых — женщины и дети. Беспокоиться не о чем, заключил он, разве что снова нагрянут полчища Мичималонко. Что же должны были почувствовать местные индейцы, когда увидели нас и потом, когда поняли, что мы собираемся здесь остаться?