Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке - Макс Ронге

Чем дольше тянулась война, тем шире должна была раскрывать свои глаза контрразведка. Однако открытая граница с Италией и Швейцарией была рассмотрена как удобные ворота для просачивания сведений во враждебные нам страны лишь в конце года. Тогда по согласованию с баварским военным министерством были введены паспорта и установлено патрулирование моторными лодками Боденского озера. Но стала процветать контрабандная циркуляция писем, и мы встали перед необходимостью проверять даже газетные объявления, так как внешне совершенно безобидное их содержание могло иметь секретное значение. Возможность передачи противнику сведений о группировке наших войск скрывалась также в ответах на многочисленные запросы о без вести пропавших.

Поэтому в целях сохранения военной тайны начальником телеграфной связи с началом войны было введено кодированное обозначение воинских частей, которое применялось во всей корреспонденции и телеграфных переговорах. Но сохранение тайны при тесном соприкосновении с противником было возможно только при частой смене этих странных для посторонних обозначений. В объявлениях же, публиковавшихся родственниками без вести пропавших лиц, указывалась не только войсковая часть, в которой служил разыскиваемый человек, но и номер ее полевой почты. Таким образом, даже из одного номера газеты по напечатанным в ней номерам полевой почты часто можно было выяснить состав нескольких дивизий, что невероятно облегчало работу шпионов.

Со вступлением 12 ноября в войну Турции страны Центральной Европы наконец-то заимели реального союзника, и наш военный атташе в Константинополе получил указание позаботиться о налаживании совместной работы с начальником разведывательного управления турецкого Генерального штаба майором Зейфибеем. Однако турки взяли за образец пример Германии во время Марнского сражения[166], так что предоставление ими нам соответствующей информации оставляло желать лучшего.

Тогда наше разведуправление решило использовать прокламацию о «священной войне». С согласия турецкого посла в Вене наши летчики и агенты стали распространять соответствующие воззвания среди мусульман русской армии и пытаться воздействовать на их легко возбуждаемую фантазию ракетами и другими пиротехническими средствами. Мы справедливо считали, что мусульман в российской армии не могли не привлекать изображения в небе зеленых знамен с полумесяцем и звездой. И эта пропаганда, которой специально занимался ротмистр фон Вальцель, принесла некоторый успех.

Однако из-за постоянной нехватки у турок вооружения и боеприпасов для нас и немцев они вскоре превратились в предмет особой заботы. К тому же Румыния закрыла свою территорию для военных перевозок, а с оставлением Сербии рассыпались и надежды на возможность переброски Константинополю необходимых материалов через Болгарию.

В начале января 1915 года на русском направлении театра военных действий отмечалось заметное снижение интенсивности боев. Такое обстоятельство наше разведывательное управление не могло не использовать, и это время было наполнено оживленной деятельностью его сотрудников.

Прежде всего, необходимо было навести элементарный порядок в работе агентурной сети, выросшей к тому времени до тысячи человек. Наплыв желающих работать в качестве агентов, как у нас, так и у наших разведывательных пунктов, оказался достаточно большим. Среди таких добровольцев отмечалось немало солдат. Не было недостатка и в женщинах. Конечно, среди этих людей встречалось много мошенников и людей, просто непригодных к такого рода работе. Попадались и уволенные или признанные негодными в одном месте и пытавшиеся устроиться в другом.

Успешно преодолеть такую ситуацию помогли созданное при разведуправлении центральное бюро, своевременное оповещение всех разведывательных пунктов, выдворение неблагонадежных элементов, ограничение их местопребывания или интернирование. В результате до конца 1916 года мы избавились от 88 непригодных агентов и 62 аферистов.

В целях пресечения деятельности вражеских шпионов при переходе границ была введена обязательная проверка паспортов, а вскоре последовали и другие ограничения в вопросах пассажирского сообщения. В частности, гражданским лицам, следовавшим по железным дорогам Северного театра военных действий, вменялось иметь при себе документы, удостоверяющие личность. На важнейших железнодорожных линиях, обеспечивавших пассажиропоток с западного направления, таких как Букс[167]—Вена, и на ее продолжении через Будапешт в румынский Предал, была организована служба железнодорожного контроля. Эта служба только до конца года проконтролировала более 2300 поездов, перевезших около 400 000 пассажиров, из коих около 300 человек было задержано.

Конечно, вначале подобные мероприятия вызвали много жалоб. Подозрительные же элементы попадались в расставленные сети лишь в первые дни после этого нововведения — они быстро сумели обеспечить себя «подлинными» документами, что, в общем-то, является в порядке вещей.

Организационная структура русской армии в вопросах резервных дивизий, ополчения и запасных формирований заставила нас поломать голову, и, чтобы прояснить ситуацию, мы ввели практику систематического допроса пленных в лагерях. Одновременно при содействии Союза освобождения Украины[168] стало проводиться сосредоточение всех военнопленных из числа украинцев в лагере, располагавшемся в Верхней Австрии, возле города Фрайштадт. Однако при этом вскрылись такие совершенно недопустимые вещи, что уже в середине года это привело к прекращению сотрудничества с этим союзом, всяческие отношения с которым еще раньше прервало и наше министерство иностранных дел.

Что касается нашей диверсионной деятельности, то в последнее время мы пытались развернуть ее в русском тылу, в Карпатах. Однако из-за ареста наших агентов на румынской территории подрыв шедшей на Черновцы железной дороги у населенного пункта Новоселица[169] не удался. К счастью, их освобождение удалось купить за 300 крон.

После этого мы решили применить усовершенствованный способ разрушения путей сообщений русской армии при помощи аппаратов, приводивших к сходу с рельс поездов. И надо сказать, что этот метод себя очень оправдал. Диверсии следовали одна за другой — в Брест-Литовске взлетел на воздух склад боеприпасов, а возле города Рени на Дунае была подорвана баржа с боеприпасами для Сербии.