Между Призраком и Зверем - Марьяна Сурикова

Хорошо, что в библиотеке я осталась одна. Слуг выслала почти сразу, как только внесли последнюю стопку книг. Ничьей помощи мне не требовалось, чтобы заняться разбором такой прелести, а вот принять меня за буйнопомешанную другие могли.

— Вы мои хорошие, вы мои древние, — шептала я старым фолиантам. Хотелось подгрести их все под себя и чахнуть, как дракон над златом. — Кто же такой плохой вас в кучу свалил, замуровал, пылиться заставил? — продолжала ворковать и попутно протирать мягкой ветошью покрытые серым налетом обложки. — И не переплетали вас, и не заботились, и не открывали сколько лет.

После этой фразы я не удержала счастливого вздоха, а потом с дрожью в руках раскрыла один особенно толстый талмуд.

Ну что может быть лучше для истинного ценителя, чем те самые книги, которых я ни в жизни не увидела бы, не окажись в статусе любовницы императорского кузена и по совместительству — главного дознавателя империи? А ведь их уже долгое время не раскрывали, потому как это были настоящие запрещенные старейшие фолианты.

И вот теперь они оказались у меня в руках, и требовалось заняться самой любимой работой: привести в порядок, рассортировать, расставить. Кериас явно знал путь к сердцу истинного библиомана, и это сердце сейчас радостно колотилось в груди, намекая, что пока не закрою последнюю книгу, не буду есть, спать и не покину стен фамильной, более не пустующей библиотеки.

— Леди Миланта, к вам можно? — Я узнала голос своей горничной и, недовольно отвлекшись от совершенно невероятной книги, пригласила ее войти.

Бочком протиснувшись в библиотеку, она поклонилась и беспомощно огляделась вокруг, пытаясь понять, куда можно приткнуть поднос с едой.

Почти все вокруг оказалось занято ровными стопками преобразившихся книг. Наконец, приметив свободное пространство на подоконнике, горничная сноровисто подбежала туда и установила поднос.

В последние дни мое общение со слугами сводилось лишь к вопросу, не вернулся ли милорд, а поскольку положительного ответа я не получала, то и все остальное им приходилось делать самим, без распоряжений. То есть полная свобода в выполнении рутинной работы и заботе о забывшей про все на свете любовнице-библиотекарше. Горничная вообще взяла себе за правило утаскивать меня в комнату далеко за полночь, где приходилось тратить драгоценное время на душ и короткий сон.

Мне приходилось уступать служанке, поскольку иначе она начинала причитать под дверью библиотеки, мешая сосредоточиться и вслух перечисляя возможные кары, которым подвергнет всех Кериас, когда вернется и обнаружит, до какого состояния я себя довела.

— Скажет, что мы виноваты, мы не заботились, пока милорд был в отъезде, — чуть ли не подвывала она в голос, и потому приходилось с тяжким вздохом закрывать очередную книгу и плестись к выходу.

На рассвете я, с трудом дождавшись, пока горничная закончит приводить меня в порядок, и по-быстрому запихнув в себя завтрак, уже бежала обратно в библиотеку. Ключ от нее я, кстати, всегда носила при себе, даже убирать в святая святых никому не позволяла. Я сейчас походила на дракона, которого, кроме сокровищ (и того, когда же, в конце концов, вернется дознаватель), ничего не интересовало. А все потому, что почерпнутая из древних фолиантов информация была просто невероятной.

Оставив очередное сокровище буквально на десять минут, я быстро запихнула в себя то, что принесла служанка, но за размышлениями о собранной информации вкуса блюд не заметила. Я бы и во время еды читала, но терпеть не могла жирных пятен на книгах, как и любого вопиющего обращения с письменной ценностью вроде загнутых страниц, поцарапанных обложек или — кощунство! — вырванных листов. Сама бы таким варварам волосы повыдирала.

Схватив поднос с пустыми тарелками, я поставила его за дверью, чтобы в библиотеку больше никто не ломился, и вернулась к потрясающей книге, рассказывающей о магических расах и их особенностях.

Все найденные фолианты тем или иным образом касались именно магии. Я сделала вывод, что, кто бы ни упрятал их в замурованную комнату, собирал он книги, ориентируясь именно на их содержание. Скорее всего, этот некто был связан с работой в столичной библиотеке, полагаю, именно в ней хранились магические талмуды, но после окончания войны вся подобная литература попала под строжайший запрет, тогда книги и упрятали подальше от посетителей, запечатали магией, закрыли, а потом и вовсе забыли.

А ведь в них было столько полезной информации! Те же магические расы. Мы, люди, узнавали о расах еще в средней школе, но подавались знания удивительно примитивно. То есть были злые маги, которые практически питались людьми, а еще были хранители, которые старались человеческую популяцию уберечь от вымирания, как-то так. Но ни слова о том, насколько прежнее устройство оказалось сложнее, разнообразнее и, что уж говорить, интереснее.

В книге, которой я увлеклась, шло перечисление всех представителей магического сообщества с официально принятыми и простонародными названиями: ликаны (оборотни), ламии (ведьмы), обуры (вампиры), эллии (фейри), мольфары (колдуны).

Нам говорили еще с ранних лет, что люди служили пищей для всех волшебных существ. В какой-то мере это являлось правдой, только пища была энергетическая, в связи с чем людей тоже делили на разные виды. Для тех же оборотней существовали шааны и аретерры, на современный язык я бы перевела эти слова, как наркотик и стабилизатор. Оборотни были крайне чувствительны и чутко реагировали на голоса, запахи и даже на энергетическую сущность человека, подразделяя людей на условно опасных и мирных.

Из всех магических существ именно ликаны более всех берегли чистоту крови, выбирая пару среди подобных, так как обладали способностью обращаться в зверей, что порой оказывалось несовместимо с жизнью человека. За счет двух ипостасей они являлись едва ли не самыми сильными из всего магического сообщества, и убить их было сложнее, поскольку после гибели человеческой сущности ликаны обращались в зверей и доживали свой век уже в этом облике, по-прежнему представляя опасность для своих врагов.

Ламии и мольфары являлись представителями одной сущности, сходной с человеком, только ведьмы рождались со способностями повелевать природой, а колдуны оказывали влияние на стихии. Прежде волшебники, так похожие на людей, заключали браки между собой, чтобы усилить магический талант, но природный и стихийный дар, как ни странно, не смешивались, а передавались по наследству в зависимости от пола ребенка. Для людей же главную опасность представляли чародейские ритуалы, в которых человек играл роль жертвы. Именно ритуалы позволяли забирать жизненную энергию, увеличивая силы магов. И пусть даром их наделяло само мироздание, но некоторые не хотели довольствоваться малым, а иными способами усиления способностей, в отличие от тех же обуров, не владели.

Вампиры являлись самым паразитическим представителем волшебного народа, поскольку могли брать человеческую энергию напрямую через прикосновения. В этот миг я вспомнила собственную способность забирать силу у Кериаса, но, исходя из почерпнутой в книге информации, поняла, что просто стала участницей ритуала, который не превращал автоматически в вампира. Они-то вытягивали силы у любого человека, а количество забираемой энергии зависело от типов прикосновений. Однако самыми страшными являлись кровавые обряды, и, получая жизнь и энергию смертного через его кровь, обуры становились почти всесильными. Что-то противопоставить им в таком случае могли только ликаны.