Танец марионеток - Томаш Низиньский

Седьмой полк был моим домом в течение многих лет, а его бойцы были единственными людьми, к которым я мог без страха повернуться спиной. Я всегда считал, что следовать приказам Ники и Герарда – это наилучший способ дожить до следующего дня. Но в то же время я не питал иллюзий, что у этой службы есть будущее. Я не находил ни одного вероятного сценария, при котором моя жизнь как офицера наемного подразделения заканчивалась безопасной, процветающей старостью. Меня ждала жалкая, бесславная смерть, если не в Каэллархе, то в каких-нибудь других забытых богом землях, во время очередной злосчастной кампании с целью добавить еще один алмаз в королевскую корону. Слова Араи о грядущих переменах застряли у меня в мозгу, потому что многие из нас, хотя никто этого не говорил, предчувствовали этот слом. Мы гибли десятками за мизерные деньги на службе у графов и князей, не надеясь, какими бы великими ни были наши заслуги, что нас ждет лучшая судьба. До настоящего времени. Да, я понимал, что, по сути, просто обменяю одного господина на другого. Но для меня это была возможность оказаться на вершине волны, которой предстояло смести установленный порядок. В итоге я ожидал улучшения не мира, а лишь своего положения в нем. В конце концов, чего хорошего можно ожидать от эпохи, предвестником которой является убийство ростовщика?

Если нам предстояло действовать вопреки четкому приказу Ники, операцию следовало провести безупречно. Нельзя было оставлять следы, выводившие на нас и позволявшие нас опознать. Говоря «мы», я имею в виду себя и двух своих товарищей, которых я попросил о помощи и в отношении которых мог быть абсолютно уверен, что они никогда не выдадут меня, если Ника начнет их допрашивать, – я говорю о Ферре и Считале. Убедить Считалу оказалось легко – достаточно было вручить ему семь тысяч пятьсот крон и сказать, что речь идет об Ифрите. Ферре я тоже предложил такую же сумму, но он, как и ожидалось, не принял ее. Тем не менее, я мог быть уверен в его участии. Он отдал всё – дворянский титул, наследственные владения и даже душу, чтобы увековечить свое имя, а между тем застрял на краю света на бесславной службе. С каждым днем он все больше отдалялся от победоносных поединков и бравурных рейдов Континентальной войны. Целыми днями ходил взад-вперед по плацу, словно лев в клетке. Чувство собственного достоинства не позволяло ему выказывать разочарование, но его голодный взгляд постоянно высматривал возможность вступить в бой. Не нужны были деньги, чтобы сподвигнуть падшего барона ввязаться без лишних вопросов даже в самую рискованную и отчаянную акцию. Я думал посвятить еще кого-нибудь в наш план, но люди, на которых я, как правило, рассчитываю – Чи, Зеленый, Цефель, – всегда были послушны высшему командованию; когда их спрашивал капитан или полковник, они немедленно исповедовались им во всем, что я велел им делать. А Гиена и Парша, которые, конечно, не проболтались бы Нике, были слишком несолидными фигурами, чтобы вовлекать их в предприятие, что следовало провести тихо, точно и безошибочно.

Таким образом, нам предстояло выполнить задание исключительно втроем. Перед выходом мы сняли все знаки отличия полка и скрыли под перчатками татуировки на правых руках. Мы не стали брать дополнительного снаряжения и не надели ничего тяжелее стандартных доспехов. Мы со Считалой, фехтовавшие чуть лучше остальных, решили, что в критической ситуации будем рассчитывать на демоническую скорость Ферре или же совершим тактический отступающий маневр – попросту говоря, бросимся бежать.

Ника приказала сохранить Ифриту жизнь, но это не значит, что она не держала его под постоянным наблюдением. Однако нам были хорошо известны его привычки, и мы знали, где устроить ему ловушку. Он был высокомерен и считал, что благодаря своей мастерской тактике стравливания конкурирующих группировок сам остается неприкасаемым. Поэтому у него не было ни капли паранойи, столь характерной для подобных ему личностей, и он не считал нужным отказываться от своих привычек. Каждую ночь после закрытия врачебной практики он возвращался в свой дом, расположенный в богатой части города, одним и тем же маршрутом под охраной четырех громил. Ростовщик считал, что четырех телохранителей достаточно, чтобы отпугнуть воров и мстительных должников, а хитрость защищает его от игроков покрупнее. Однако он не предполагал, что на сцене может появиться такая личность, как Господин Рука Помощи.

Мы тщательно проанализировали ежедневный путь Ифрита к дому и выбрали самое подходящее время и место для засады. Шанс наткнуться на случайных прохожих здесь был минимальный, а рядом стояло заброшенное здание, где мы собирались затем провести с Ифритом короткую беседу. Сам план по своей сложности не превосходил конструкцию тисков. С одной стороны выходил Ферре, привлекая внимание телохранителей, с другой – мы со Считалой, отрезая Ифриту путь к отступлению.

Ночь уже давно наступила, когда мы заняли позиции. Вокруг царила почти полная тишина, если не считать двух дерущихся кошек в соседнем переулке и пьянчужки, блевавшего за углом. Мы со Считалой спрятались в тени прямо у поворота в переулок, а наш друг голубой крови расположился в нескольких десятках метров, готовый перекрыть дорогу. Долгое время ничего не происходило, и я спокойно наслаждался звуками кошачьей драки и пытался угадать смысл вывески, висевшей на доме с противоположной стороны, – на ломаном эрейском она гласила: «Добро пожаловать на право тети сукна». Ферре спокойно ждал, стоя прямо посреди улицы, и наблюдал за приближающимся отрядом громил, окружавших Ифрита. Он стоял в небрежной позе, скрестив на груди руки и даже не вынимая меч из ножен. Нам было известно, какого рода субъектов нанимал ростовщик в качестве телохранителей и каков был набор их основных навыков: пробивать коридор в переполненном кабаке, вышвыривать пьяниц за дверь, блокировать проход нежелательным гостям и набивать морду злостным должникам. Даже если они и имели при себе мечи, пользоваться ими совершенно не умели, полагаясь исключительно на физическую силу.

Когда они приблизились, Ферре плавным движением извлек клинок и без предупреждения пошел в атаку. Никто из дуболомов даже не успел среагировать, а кровь уже хлестала из сонной артерии одного из них. Трое оставшихся кинулись в атаку, а Ифрит бросился бежать, налетев прямо на Считалу, который точным ударом сбил его с ног. Я помог интенданту обездвижить ростовщика, и мы оба спокойно дождались исхода схватки, не собираясь встревать между охраной Ифрита и убийственно быстрым клинком Ферре.

Барон неплохо развлекался, танцуя вокруг телохранителей, чья нескоординированная атака и медленные, размашистые удары тяжелого, громоздкого оружия сводили их шанс поразить быстрого фехтовальщика к успеху лягающейся клячи в борьбе с назойливым слепнем. Вскоре все четверо наемников Ифрита лежали мертвыми на земле, а Ферре вытирал меч об одежду одного из них.

Мы связали дантиста и заткнули ему рот, а затем понесли его, как чрезвычайно громоздкую поклажу, к заранее выбранному зданию. В это время и в этом районе нам не было необходимости прятаться от людских взглядов. Только однажды на коротком маршруте мы столкнулись с каким-то заплутавшим прохожим, который, впрочем, быстро ускользнул, сообразив, что наш груз по форме очень напоминает человеческое тело.

Мы усадили связанного Ифрита на стул в заброшенном здании, и Считала взялся за дело. Мы знали, что убежденный в своей неприкосновенности ростовщик не поверит, что мы не блефуем, пока своими поступками не выведем его из заблуждения. Только после того, как нож Считалы лишил его незначительного объема крови и значительного участка кожи, мы приступили к вербальной коммуникации.