Возвращение танцмейстера - Хеннинг Манкелль

Подойдя к месту, где он ставил палатку, он подумал, что совершенное убийство, и даже не столько само убийство, а желание убить, не превратило его в чудовище. Он остался обычным человеком, и он не хотел никому причинять страдание. При любых других обстоятельствах ему бы и в голову не пришло совершить нечто подобное. То, что он сделал с Гербертом Молином, растворилось, исчезло в тот самый момент, когда он оставил в лесу его обнаженный труп.

Нет, думал он, насилие не отравило мое сознание. Все, что копилось долгие годы, просто оглушило меня. Это я превратил спину Молина в кровавые лохмотья. И все же это был не я.

Он сел на поваленный ствол, вертя в руках еловую ветку. А сейчас – избавился ли он от своей ненависти? Обретет ли он покой в оставшиеся ему годы жизни? Он не мог этого знать. Но он надеялся. Он даже поставит свечку за упокой души Герберта Молина в той маленькой церквушке, мимо которой проходил каждый день по дороге в мастерскую. Может быть, даже выпьет рюмку за него – теперь, когда тот мертв.

Он не двигался с места, пока не начало смеркаться. Мысль, не раз приходившая ему в голову, пока он жил тут, появилась вновь. Лес – это собор, стволы деревьев – колонны, поддерживающие невидимые своды. Несмотря на холод, в душе его был покой. Будь у него с собой полотенце, он пошел бы к воде и поплыл на глубину.

Уже в темноте он вернулся к машине и поехал в Свег. И там произошло это странное совпадение – за соседним столиком сидели двое и говорили о Герберте Молине и Аврааме Андерссоне. Сначала он подумал, что ему послышалось. Он не понимал шведского языка, но имена повторялись раз за разом. Он вышел в вестибюль и, пользуясь тем, что за стойкой никого не было, прочитал в журнале, что в гостинице живут двое, называющих себя «следователи». Он вернулся в ресторан – они не проявляли к нему никакого интереса. Он напряженно вслушивался. Ему удалось уловить еще несколько имен, среди прочих – Эльза Берген или что-то в этом роде. Один из полицейских все время писал что-то на обратной стороне счета, а уходя, швырнул скомканную бумажку в пепельницу. Он подождал, пока официантка выйдет в кухню, подошел к столу, схватил бумажку и быстро покинул гостиницу. Подъехав к тихой стоянке, он остановил машину и попытался при свете карманного фонарика прочитать, что там написано. Самое важное – новое имя, имя женщины, Эльза Берггрен. Три имени – Герберт Молин, Авраам Андерссон и Эльза Берггрен были соединены стрелками, образующими треугольник.

Рядом с именем «Андерссон» была изображена свастика. И большой знак вопроса.

Перекусив, он снова сел в машину и поехал на Линселль и далее на Глёте. Он поставил машину за штабелями бревен и пошел в лес искать подходы к дому Авраама Андерссона. И наконец забрался на холм, где он и сидел сейчас с биноклем. Он не знал, что хочет увидеть. Но понимал, что только в непосредственной близости от места убийства можно надеяться получить ответ на мучащий его вопрос – что же произошло? Кто убил Авраама Андерссона? И не послужил ли он сам косвенной тому причиной, потому что это он, и никто другой, убил Герберта Молина? Он должен выяснить это до возвращения в Буэнос-Айрес, иначе чувство вины будет преследовать его до конца жизни. Выходило так, как будто последнее слово осталось за Гербертом Молином. Месть обернулась против мстителя.

Полицейские – он видел это в бинокль – циркулировали из леса в дом и обратно. Конечно, они уверены, что Герберта Молина и Авраама Андерссона убил один и тот же человек.

Во всем мире только двое знают, что это не так – он сам и тот, кто убил Авраама Андерссона. Они ищут одного, а должны искать двоих.

Теперь он точно знал, почему вернулся. Почему он не поехал в Копенгаген и не сел на самолет в Буэнос-Айрес. Он вернулся, чтобы каким-то образом дать понять, что Авраама Андерссона убил не он. Полицейские, за которыми он наблюдал в бинокль, шли по ложному следу. Конечно, он не мог с уверенностью сказать, что они там думают и какие версии выстраивают. Но есть простая логика, думал он. Я, конечно, точно не знаю, но почти убежден, что такого рода преступления здесь, в лесной глуши, большая редкость. Людей здесь мало, они неразговорчивы и, похоже, живут мирно. Герберт Молин и Авраам Андерссон тоже, судя по всему, жили в согласии. Теперь оба мертвы. Молина убил он. Но Авраам Андерссон? Случайный сосед? Кто убил его и почему?

Он опустил бинокль и потер глаза. Пары алкоголя понемногу испарялись. Во рту все пересохло, было больно глотать. Но голова прояснилась. Он лег на влажный мох и потянулся. Спина ныла. Над ним плыло одинокое облако. Внизу, во дворе, завелся мотор. Он услышал характерный звук задней передачи, кто-то сдал назад, развернулся и уехал.

Он вновь и вновь пытался привести в порядок свои мысли. Могла ли существовать какая-то связь между Гербертом Молином и Авраамом Андерссоном, о которой он не знал? Вопросов было много. Может быть, Молин вовсе не случайно поселился недалеко от Андерссона? Кто приехал сюда раньше? Андерссон – интересно, он местный или тоже, как Молин, по каким-то причинам скрылся в этой глуши? Может быть, он тоже воевал на стороне Гитлера? Может быть, и он совершил какие-то отвратительные преступления и избежал наказания? Это было маловероятно, но не исключалось.

Он услышал звук приближающегося автомобиля и сел. В бинокль он увидел, как из машины – не бело-голубой с надписью «Полиция», а обычной – кто-то вышел. Он постарался зафиксировать бинокль и узнал этого человека – это был тот самый, который сидел в ресторане и рисовал схемы на обратной стороне счета. Значит, так оно и есть. Он ведет оба следствия, не только по делу об убийстве Авраама Андерссона, но и Герберта Молина.

Странное чувство – наблюдать в бинокль за человеком, который на тебя охотится. Вдруг захотелось исчезнуть отсюда как можно скорее. Да, он убил Герберта Молина. За это преступление его могут арестовать и судить, поэтому надо исчезнуть. Но желание узнать, что произошло с Авраамом Андерссоном, было сильнее чувства самосохранения. Неужели он косвенно виноват и в этой смерти? Он не может уехать, пока этого не узнает. Какие мотивы? Кто убийца? Как это вообще могло произойти? Он снова опустил бинокль и начал массировать одной рукой затекшую шею. Идиотское положение, подумал он. Он не возьмет на себя вину за это второе убийство. Кто бы ни был убийца, его мотивы были совершенно иными, и они не имели ничего общего с его мотивами. Если бы он зашел в другой ресторан, если бы там не было телевизора и если бы там случайно не оказался говорящий по-испански моряк, он был бы уже дома в Буэнос-Айресе. Он не торчал бы здесь на месте преступления, в двух шагах от того места, где преступление совершил он сам. Он посмотрел в бинокль – человек из ресторана подошел к собаке и погладил ее по голове. Потом он скрылся в лесу.

Арон смотрел на собаку. Вдруг у него появилась мысль. Он опустил бинокль и снова лег. Мне надо дать им понять, что они на неверном пути, думал он. Это можно сделать, только обозначив свое присутствие. Не раскрывать конечно же, кто он есть и почему он убил Герберта Молина. Но нужно намекнуть им, что Авраама Андерссона убил кто-то другой. Единственная возможность – внести в расследование сумятицу и таким образом заронить в них сомнение.