Как стать плохим - Дэвид Боукер

Любит!

Когда я открыл глаза, вокруг витал стойкий запах антисептика. Я лежал на диване. Надо мной склонился отец.

Сначала я подумал, что брежу. Потом вспомнил фургон, фары, автомобильный клаксон и понял, что на выручку пришел Морис Мэдден, поставщик качественного мяса.

Папа протирал мне лицо ватным тампоном. В другой руке у него была миска с теплой водой. Вода окрасилась в вишневый цвет.

— Ты откуда? — слабо спросил я.

— Мама заставила вернуться. И, черт возьми, не ошиблась.

Я припомнил, что в доме лежат два трупа, — и подскочил так резко, что перед глазами все поплыло.

— Не стоит, — успокоил меня папа. Голос у него звучал глухо, словно он недавно проснулся. — Я все видел. Чем вы тут вообще занимались?

Папа взял два пузатых бокала бренди, присел у камина и поднес бокалы поближе к огню, чтобы согреть. Потом закурил. Курил он только в исключительных случаях.

Один бокал папа осушил сам, другой поднес к моим горящим губам.

— Надо к врачу сходить, — мрачно заметил он. — И к зубному. А еще к психиатру записаться.

Я заговорил — и тут же поежился от потока холодного воздуха на раскрошенных зубах. Папа протянул мне таблетки.

— Кодеин, — пояснил он. — Я от спины пью. Я сел, проглотил таблетки и запил их бренди.

— Ну а теперь расскажи, что случилось. Нечего лапшу мне на уши вешать. Правду расскажи. Давай!

Папа не злился так с того самого родительского собрания в школе. Мне было пятнадцать, и все учителя единогласно заявили, что я способный мальчик, вот только ужасно ленивый.

Поскуливая от стыда, я рассказал про долг Каро, про бомбу в машине, про смерть Джанет Матер, про приезд Дэнни — и про его самоубийство. Уоррена с Гордоном я упоминать не стал. Не хотел предстать перед отцом в плохом свете.

Папа долго смотрел на меня.

— Что, полицейские прямо так и заявили? Что оставят вас в покое, если Каролина… Ну, ты понял. — Он поморщился.

— Так и заявили.

Папа встал и прошелся по комнате.

— Это шантаж, — сказал он наконец. — Даже если бы ты и хотел обратиться в полицию, все равно бы не смог — им же нельзя доверять. Так что закон нарушать вы не намеревались. Просто выбора не было.

— Я о том и говорю.

Папа остановился и посмотрел на меня:

— Надеюсь, ты понимаешь, что у твоей мамы удар случится, если она об этрм узнает? Понимаешь?

— Понимаю.

— Ничего ей не говори. Ясно? Никогда. Если хоть слово скажешь, я тебе шею к чертовой матери сломаю.

— Ладно, ладно.

Он яростно выдохнул дым.

— Прости, пап.

— Я тебя предупреждал, что с Каролиной связываться не стоит? Предупреждал, а? Какого черта тебе приспичило на ней жениться?

Я объяснил, что на самом деле мы не женаты, ведь она так и не развелась с Дэнни.

— Прелестно, — проворковал отец, неосознанно подражая Дэнни. — Она двоемужница. А еще воровка, проститутка, наркоманка, убийца и просто дура!

С этими словами отец вылетел из комнаты. Вернулся он с какими-то тряпками и сумкой с инструментами. Сигарета торчала у него в уголке губ.

— Так и быть, я тебе помогу. Но при одном условии.

— Каком?

— Ты не станешь искать Каролину, не будешь с ней общаться. Пришла пора положить этому конец. Раз и навсегда. Пока ты цел и относительно здоров.

— Ладно, — согласился я.

Папа кивнул и принялся копаться в сумке.

— Что ты намерен делать?

— Надо кое-что тут убрать.

— Я помогу.

— Нет! — твердо сказал отец. — Ты будешь сидеть здесь, пока я не закончу. Не хочу, чтобы ты у меня над душой стоял. — Папа снова посмотрел на меня. — Ах ты хрен собачий. Ну, кто ты?

— Хрен собачий.

Я поднялся в ванную — мне надо было в туалет. Пистолет все еще лежал на баке с грязным бельем. Я поднял крышку и зарыл оружие в несвежее тряпье.

Папа уже был наверху — вместе с тряпками и инструментами. Я слышал, как он рубит и пилит. Мой отец расчленял тело Дэнни. Он стащил вниз четыре кровавых свертка, бросил их в коридоре и занялся телом миссис Матер. То и дело до меня доносилась ругань и приглушенные проклятия. Наконец расчлененка оказалась упакованной в аккуратные свертки.

— Что ты собираешься делать?

— Я же мясник. Всю жизнь рублю мясо и от останков избавляюсь. Не задавай глупых вопросов.

Убедившись, что на улице никого нет, папа отнес свертки в холодильную камеру фургона. Потом снова пошел наверх и спустился с окровавленным матрасом и ковром — их он тоже закинул в фургон.

— Давай собирайся, — скомандовал отец. — Мы уезжаем.

— Я не могу. Мне еще надо кое с чем разобраться.

— Что?! — Кажется, папа всерьез раздумывал, а не отодрать ли меня как следует. — Опять тут Каролина замешана? Отвечай!

— Нет, пап, нет.

— Клянешься?

— Богом клянусь, Каро тут ни при чем. Мне надо убраться в доме, связаться с агентом по недвижимости, купить новый матрас, заменить ковер. Если я уеду так поспешно, это вызовет подозрения. К тому же пусть лицо немного заживет. Маме не стоит сейчас меня видеть.

Папа подумал и кивнул.

— Ты вел себя как идиот, — заговорил он. — Как последний дурак. Ты это хоть понимаешь?

У папы задрожали губы, и он расплакался. Потом обнял меня и крепко прижал к себе, так крепко, что я едва мог дышать.

Я тоже шмыгал носом. Ничего не поделаешь. Всегда хотел найти с папой общий язык. Мою любовь к книгам он не понимал, а я футбол терпеть не мог. И вот наконец мы едины — отец и сын. Нас соединили ужас, тьма и смерть.

* * *

Без Каро дом казался темным и пугающим. Я принял ванну, затем оделся и поехал к врачу. Этот коновал поставил мне паршивые коронки, а потом еще имел наглость заявить, что я плохо чищу зубы.

Я вернулся домой, разогрел суп, поел и лег спать.

Наступила Пасха. Рано утром у меня запиликал мобильный телефон — пришло сообщение. Отправитель — ИИСУ. Само сообщение выглядело довольно странно: «ОТЛ ЛБД1». Я почему-то был уверен, что сообщение прислала Каро. Наверное, она каким-то образом добралась до телефона Иисуса. Но что она имела в виду? ОТЛ? У нее все нормально? ЛБД — любит? Я не знал, что и думать. Куда же Иисус мог ее отвезти?

Мне пришло в голову, что для поиска человека можно применить тот же метод, что и для поиска книги. Я решил не поддаваться панике раньше времени, побродил по дому, посмотрел телевизор, сделал чаю…