Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 года - Максим Оськин

Русское Верховное главнокомандование прекрасно сознавало вставшую перед ним тяжелейшую задачу. В кратчайшие сроки подготовить и провести наступательную операцию по прорыву мощнейшей обороны противника, многократно уступая врагу в вооружении и боеприпасах. Поэтому М.В. Алексеев, дабы использовать численное преимущество русской стороны в максимальной степени, решил организовать главный удар на стыке Северного и Западного фронтов, с передачей первенства, разумеется. Западному фронту, как имевшему большие перспективы развития успеха в случае удачи и имевшему двукратное превосходство над противостоявшим противником. Тем не менее русское Главнокомандование старалось поставить перед низшими инстанциями и войсками наиболее возможно глобальные задачи. Так, общей целью операции армий двух фронтов, предназначенных для удара, как обычно, ставилась география, а именно: достижение наступающими войсками линии Митава — Бауск — Вилькомир — Вильно — Делятичи. Это предполагало, что противник будет отброшен на 80–100 верст на запад, то есть фактически — будет освобождена вся Литва и созданы предпосылки для вторжения в Польшу.

Таким образом, в ходе Нарочской операции не предполагалось глубокого развития прорыва фронта противника: для этого еще не было ни надлежащих сил, ни достаточного количества боеприпасов. Следствием операции должно было стать улучшение общей конфигурации фронта севернее Полесья в преддверии летнего наступления в кампании 1916 г. Главным же итогом — помощь французам, отстаивавшим Верденский укрепленный район. При подготовке плана наступления учитывалось, что фронты должны были наступать по сходящимся направлениям: Северный фронт наносил удар войсками 5-й армии В.И. Гурко из района Якобштадта на Поневеж; Западный фронт наступал главной группировкой на Вилькомир. 12-я армия Северного фронта (В.Н. Горбатовский) наносила вспомогательный удар на Бауск — Шенберг. Удар 10-й армии Западного фронта на Вильно предполагался в качестве вспомогательного направления.

Готовя операцию, Алексеев полагал возможным одним ударом в направлении на крепость Ковно отрезать северное германское крыло и отбросить его аж за Неман. Именно для этого и производился удар по сходящимся направлениям: разрезать германский фронт на две части и развести его к северу и югу. Следовательно, в случае успеха русские армии получали превосходную географию для дальнейших наступательных операций: часть германских сил блокировалась за Неманом в Восточной Пруссии, а часть вместе с австрийцами оттеснялась в преддверие русской Польши, не имея перед собой сильных естественных препятствий. Ясно, что для того, чтобы получить подобный успех, следовало бы наносить удар на самом лучшем участке фронта. Так что сам участок на стыке Северного и Западного фронтов, предназначенный для производства наступления, географически имел выгодную оперативную конфигурацию для русской стороны: одновременный удар фронтов от Якобштадта и озера Нарочь позволял отрезать германскую группировку, стоявшую против данного стыка русских фронтов. Однако как раз сама местность района чрезвычайно стесняла возможность маневра своими многочисленными болотами и озерами, вынуждая русских бить в лоб простыми фронтальными ударами.

Невзирая на форсированные сроки подготовки операции, русскому командованию не удалось удержаться на грани зимнего наступления, и распутица стала климатическим врагом русского наступления. Теперь единственным оправданием удара могла быть лишь просьба французов. Между тем, как свидетельствовал пессимистично главкоюз Иванов, командующие фронтами, безусловно, желали драться, активно поддерживая Алексеева в его планах по новому движению в Германию. Главкозап Эверт был доволен тем, что именно его фронту передавали главную роль в предстоящей кампании 1916 г.: зимнее наступление должно было проверить войска и командиров в преддверии большого летнего наступления, намеченного на последней межсоюзной конференции в Шантильи. В свою очередь, главкосев Куропаткин, возвращенный в действующие войска из непрерывных чисто административных назначений, желал реабилитировать себя за неудачное полководчество в Русско-японской войне 1904–1905 гг. Как выразился главкоюз ген. Н.И. Иванов: «жаждал переэкзаменовки»{157}.

Безусловно, командиры всех степеней старались как можно лучше подготовить войска к наступательным боям. Однако, чем выше был уровень, тем больше эта подготовка сводилась к рассылке в войска документов схоластического характера, совершенно не приспособленных для борьбы на Восточном фронте. Например, приказ главкосева ген. А.Н. Куропаткина от 2 марта 1916 г. выделял такие подлежащие немедленному исправлению наделе причины неудачного наступления оперативного характера как: развертывание наступательных действий на чрезмерно длинном фронте без концентрации сил на избранных направлениях; плохое ознакомление частей с задачами, расположением противника и местностью; недостаточность сил, выделенных в резерв; отсутствие флангового обеспечения. Главной причиной неудачи пехотной атаки называлось «отсутствие достаточной для успеха атаки артиллерийской подготовки». Главнокомандующий, не имея сильной артиллерии, и не умея правильно распределить имевшиеся батареи, ничтоже сумняшеся, особо указывал на то обстоятельство, чтобы «сближение с противником было организовано так, чтобы наступавшие войска несли возможно менее потерь»{158}.

Непосредственная подготовка к операции началась 25 февраля на обоих фронтах. В район намеченной операции широким потоком потекли войска. В предстоящем прорыве должна была принять участие и тяжелая артиллерия, которой так не хватало в кампании 1915 г., и которую удалось несколько пополнить как в материальной части, так и в количестве боеприпасов, при помощи успехов отечественной промышленности и поставок союзников. Так, к марту 1916 г. во всей русской армии насчитывалось 440 полевых тяжелых орудий калибром не более 152 мм, 516 устарелых крепостных тяжелых пушек, 585 легких полевых 122-мм гаубиц{159}.

Для развития прорыва предназначались кавалерийские корпуса, которые должны были двигаться по начинавшейся распутице собственным ходом, изматывая силы людского и конского состава. Саперные войска готовили средства преодоления неприятельской колючей проволоки, так как командование предполагало, что на ряде участков артиллерия не сможет оказать поддержки своей наступающей пехоте. В том числе саперы готовили плетни и лестницы для преодоления проволочных заграждений, производя учения в тылу. Разумеется, что в ходе операции такие примитивные средства, подготавливаемые по приказу высших командиров, ни разу в жизни не прорывавших колючую проволоку под огнем пулеметов, не пригодились.

Пока же на Северном фронте ген. А.Н. Куропаткин распорядился о производстве демонстративных действий усилиями 6-й и 12-й армий, дабы сковать врага по всему фронту. В то же время ударная 5-я армия А.М. Драгомирова пополнялась людьми, техникой и боеприпасами. Так, по свидетельству инспектора артиллерии армий Западного фронта ген. А.-А. Шихлинского, из эвакуированных в Можайск тяжелых орудий из крепостей создавались тяжелые артиллерийские дивизионы, предназначенные для прорыва неприятельского фронта в предстоящей операции. В частности, на Северный и Западный фронты прибыли 56 120-мм пушек и 128 6-дюймовых орудий{160}. Это скорее, по меркам войны на Французском фронте, средняя артиллерия, нежели тяжелая. Но на бедность Русского фронта в тяжелой артиллерии следовало благодарить и за это.