Целитель - Gezenshaft

вокзала кишела взрослыми волшебниками, как никогда ранее. Местами на стенах можно было увидеть объявления о розыске особо опасных преступников, но этим объявлениям никто не уделял должного внимания — их и так все, кто не отшельники, знали в лицо.

Взяв тележку, коих здесь было немало — притащили с обычного вокзала — я помог сестрёнке с вещами, и мы вышли к обычным людям, в серую реальность скупой на цвета обычной, «маггловской» части Кингс-Кросс. Гермиона, успевшая переодеться в обычные зимние вещи, бодро катила свою тележку проявляя самостоятельность, а мне оставалось лишь идти рядом. Стал ли я переодеваться? В каком-то плане. Ещё в Хогвартсе я надел костюм из чудо-ткани, и сейчас он выглядел как брюки с синей водолазкой, и тёплый зимний плащ поверх.

Стоянка вокзала встретила нас темнотой вечера, множеством уличных фонарей, снегом под ногами и пушистыми снежинками, хлопьями, медленно падающими с неба. Подобное ничуть не помогало искать взглядом машину родителей, но мы справились — отец припарковался не очень далеко, в зоне прямой видимости.

Как и всегда, встреча была радостной, и я не скрывал подобных эмоций — мы с отцом похлопали друг друга по плечам и загрузили вещи Гермионы в авто.

— Я уж думал, — заговорил отец, как только мы закрыли багажник Рэнджика, — что ты уже перестанешь расти. А нет, ещё чуть подрос.

— Совсем немного.

— Но вещи прикупить опять надо.

— Некоторые, — улыбнулся я. — Но на случай внезапного окабанения…

— Как? Окабанения? — откровенно смеялся отец. — Неплохо сказано. Особенно «внезапного».

— А что поделать? В общем, есть у меня костюм, который будет всегда впору.

— Ну, это не отменяет, что завтра мы все поедем за покупками.

Сев в машину я приготовился отвечать на редкие вопросы отца о делах в школе — обычно он приберегает самые интересные вопросы до дома, чтобы не приходилось повторяться. Но ему не пришлось и одного вопроса задать — Гермиона спешила поделиться мыслями обо всём, что не заставит родителей волноваться слишком сильно. Как итог — она почти всю дорогу что-то рассказывала. А я размышлял и составлял маршрут завтрашней поездки. До Рождества один день — завтра — и за этот день нужно многое успеть. Будет не просто.

***

Дом, милый дом. Сколько раз многие люди до меня упоминали о прелестях возвращения в родной дома после долгого отсутствия — не перечесть. Сколько людей ещё подметят это после — ничуть не меньше, и даже больше, я уверен. Но, как бы то ни было, каждый раз возвращаясь в эти стены ты чувствуешь себя лучше, словно встретил старого друга, настоящего, а не носящего формальную табличку «Друг».

Ужин в тёплой семейной обстановке, с немного приглушенным светом, чтобы больше акцентировать внимание именно на желтых его оттенках и рождественских украшениях, улыбки родителей, интерес к нашим с Гермионой успехам — всё это пусть и не феноменально, но грело душу. И подобное, разумеется, было приятно.

— А как твои успехи? — поинтересовался отец, когда от ужина ничего практически и не осталось.

Да, ужин тянулся долго, ели размеренно, большую часть времени слушая Гермиону — о её успехах, её мнение на те или иные вопросы, произошедшие в школе и в мире, но ничего такого, что могло бы шокировать родителей.

— Успехи? — я взял с руки стакан сока — не чаи же на ночь глядя гонять. — Мне не на что жаловаться.

— А конкретнее? Нам же интересно узнать, как идут твои дела.

Гермиона тоже навострила ушки, ведь пусть общаемся мы не особо часто — факультеты разные, да и распределение личного времени что у меня, что у неё, позволяют стабильно пересекаться только на собраниях клуба анонимных любителей ЗоТИ, и изредка — в библиотеке. Об общественных местах, типа Большого Зала или аудиторий во время занятий, как мне кажется, упоминать нет смысла.

— Учёба, если говорить сугубо формально, на высшем уровне. Слабых предметов нет, — я сделал глоток сока. — Успеваемость исключительная.

— Хм? И всё? — мама улыбнулась, явно требуя расширенную версию ответа.

— Нет, конечно. Просто я не знаю, с чего начать… — задумавшись на секунду, я сделал ещё один небольшой глоток сока и сел на стуле поудобнее, откинувшись на спинку, но не слишком свободно. — Опять же, если говорить об учёбе, то я посещаю дополнительные занятия у профессора Снейпа.

— Из всех преподавателей в Хогвартсе, — Гермиона смотрела с непониманием. — Ты выбрал именно Снейпа?

— Из всех преподавателей Хогвартса, — повторил я её вступление, — только профессор Снейп может дать мне материал, который я не смогу понять или освоить самостоятельно. Как все уже должны были понять по урокам ЗоТИ, он знает много больше материала, чем многие считают, а главное — глубже.

— Всё равно, он слишком жесток и несправедлив.

— Мне совершенно на это плевать ровно до тех пор, пока он меня эффективно учит. А он это делает.

— Наверное, — заговорил отец, — на его дополнительных занятиях приходится тяжко? Гермиона давала не самую приятную характеристику этого профессора.

— Ни я, ни Дафна — девушка, с которой мы вместе учимся у Снейпа — не совершали ничего, к чему мог бы придраться профессор. Так что нет, — я покачал головой с улыбкой, — на его занятиях всё более чем достойно.

— Дафна, говоришь? — хитро улыбнулась мама.

— Да, — без всякого стеснения подтвердил я мысли, которые могли возникнуть в голове мамы. — Хорошая красивая девушка, с которой мы, вроде как, встречаемся.

— «Вроде как», это как?

— В слух мы этого не говорили.

— Высокомерная ледышка, — фыркнула Гермиона. — Совершенно невыносимая, как и все слизеринцы.

— Разница воспитания, мировоззрения и темперамента, — пожал я плечами, — легко прослеживаемая между твоим факультетом и её.

— И как далеко зашли ваши отношения? — мама продолжала задавать провокационные вопросы.

— Для начала, — я допил сок из стакана. — Джентльмен не будет говорить о подобном.

Отец хмыкнул, но кивнул одобряюще.

— Но ответ тут простой — ровно на столько, на сколько хотели, но не так далеко, как могли бы.

Щёки Гермионы заалели от такой темы, но лицом она не изменилась, стараясь сохранить нейтральное выражение.

— О, это так мило, — ухмыльнулась мама, — Да, дорого? Дети так быстро растут.

— Ты права, — с улыбкой покивал отец, пятернёй пригладив волосы, почти незаметно тронутые довольно ранней сединой. — Но ты скажи, Гектор, вдруг тебе какой совет нужен.

— Вообще… — задумчиво протянул я. — Можно сказать и так.

— Так-так, — подался вперёд отец, да и остальным было крайне интересно послушать.

— Магия — сложная и непонятная энергия, — пространно начал я, подводя издалека. — У волшебников есть одна проблема. Чем выше умственные способности волшебника, тем меньше они подвержены различным… психологическим и ментальным влияниям своего же разума.

— Как-то звучит… — отец покачал рукой, — так себе.

— Тут так сразу не скажешь. В общем, сложно это, но это есть. Пропорция тут не особо очевидна — между магом-дураком и умным, сообразительным магом, разница не особо заметна. Но в моём случае и с моими особенностями — заметна.

— И как это выражается? — в отце и матери включился режим медицинского работника.

— Большой контроль над собой, над ментальной сферой, телом, магией,