Требуются доказательства. Бренна земная плоть - Николас Блейк

– Доказать? – Найджел несколько смутился. – Нет. Но кто-то из них двоих наверняка сообщил бы мне, если бы они решились на этот шаг.

– Прошу прощения, сэр, но воспринимать это как свидетельство очевидца я не могу. Видите ли, я случайно проходил мимо гостиной в воскресенье вечером, прямо перед ужином, и слышал, как мистер Эванс спрашивает миссис Вэйл, готова ли она оставить мужа, или для этого надо ждать его смерти. Боюсь, присяжным это покажется более убедительным, нежели предположения, будто кто-то что-то должен был вам сказать.

– «Случайно» – это неплохо.

Армстронг уселся поудобнее и сухо сказал:

– Мы, сэр, не в крикет играем, мы расследуем убийство. Кому-то надо заниматься грязной работой.

– Стало быть, на сей раз вы действительно намерены арестовать их.

– Завтра утром еще раз осмотрим все помещение. Если найдем, – арестую, если нет, попрошу главного констебля связаться с Ярдом.

– Ну что ж, предъявить вам, конечно, будет что. Но задумайтесь на секунду. Да, женщина способна пустить в ход такое оружие. Но покажите мне человека, который, будучи в здравом уме, пойдет на убийство на глазах у пары сотен людей, когда в его распоряжении имеется тысяча возможностей сделать это по-тихому, да и мозгов хватает, чтобы найти сколько угодно более надежных способов, особенно если, как вы утверждаете, мозгов этих достало для того, чтобы обдумать и совершить первое убийство.

– Хм. Для того, чтобы избавиться от орудия, тоже кое-какие мозги понадобились. Мне кажется, между двумя убийствами имеется весьма примечательное сходство. В обоих случаях преступники сознательно ставят себя под подозрение, сначала признаваясь, что прятались в том самом злополучном стогу сена, а затем занимая место в непосредственной близости от мистера Вэйла в момент убийства последнего; при этом и тогда, и тогда они тщательно заботятся о том, чтобы не наследить. На мой взгляд, сэр, мы имеем дело с двойным и, вдобавок к тому, очень умным блефом. Вы ведь не будете отрицать, что между двумя убийствами имеется связь?

– Далек от этого. Более того, я полагаю, связь эта даже более тесная, нежели способен уловить ваш орлиный глаз. Скажите, вам не приходило в голову, что вероятность совершения убийства кем-то третьим таким образом, чтобы тень подозрения упала на Эванса и миссис Вэйл, по крайней мере не меньше, чем вероятность того, что оно совершено ими таким образом, чтобы тень подозрения на них же и упала?

Армстронг подался вперед и беспокойно затеребил пуговицу на воротнике рубахи.

– И еще одно, – настойчиво продолжал Найджел. – Столь очевидно публичный характер обоих преступлений вас ни на какие мысли не наводит?

– Не понимаю вас, – удивленно посмотрел на него Армстронг. – Да, второе преступление произошло на публике. Но первое? Согласен, стог сена у всех на виду. И тем не менее не вижу, каким образом можно назвать убийство Вимиса «публичным».

– Наверное, вы правы. – Найджел насмешливо посмотрел на Армстронга.

– Послушайте, сэр, как все это прикажете понимать? У вас явно что-то на уме. Новая версия появилась? Кстати, вы обещали в любом случае поделиться ею сегодня во второй половине дня.

– Не отрицаю. Но со времени нашего последнего разговора много что произошло. История с Вэйлом сильно усложняет ситуацию. Вот проклятье! – теперь Найджел разговаривал сам с собой. – Я ведь мог предотвратить все это. У меня были на руках все факты, и кто мешал… ну да, обожжешься на молоке, и… Мне нужен еще один день. Им ведь отсюда не убежать, верно? Между прочим, когда пойдете брать их, дайте знать, посмотрим, может, ваш покорный слуга окажется чем-нибудь полезен. – Найджел устало поднялся со стула. Уже открывая дверь, он обернулся и бросил через плечо: – Да, и еще одно, Армстронг. Ставлю двадцать против одного, что завтра вы найдете в квартире Эванса орудие убийства…

– Ч-ч-что? – залепетал суперинтендант, но ответом ему был только скрип закрывающейся двери.

– При всем при том, – говорил себе Найджел по ту ее сторону, – хотел бы я знать, где оно сейчас.

Следующий день оказался самым, быть может, занятым и насыщенным событиями днем в жизни Найджела Стрейнджуэйса. Не прошла и первая его половина, как вся пирамида обмана и разного рода ухищрений, что соорудил преступник, рассыпалась как карточный домик.

А для Майкла и Геро это был ужасный день. Рано проснувшись после здорового сна, Майкл сразу ощутил какую-то неясную тяжесть в сердце: он вспомнил, что ровно неделя прошла с того дня, когда его разбудил яркий солнечный свет и он обнимал Геро в стогу сена, – неделя с того дня, когда некто обмотал конец веревки вокруг шеи мальчика. Но не это его угнетало. И тут он вспомнил: посреди ночи он проснулся, рывком сел на кровати, и ему внезапно стал ясен полный смысл вчерашних ухищрений суперинтенданта. Полиция подозревает Геро в убийстве мужа, а его в сокрытии орудия этого убийства. Да, стоит на мгновение задуматься, и не останется никаких сомнений. Лицо Геро, прекрасное и поникшее, встало перед его глазами; охватил страх, замелькали и сгустились клубы тумана, скрывающего все, кроме неровной предательской тропы под ногами – тропы, мрачно подумал он, которая, вполне возможно, оборвется пропастью. Найджел сказал, что все знает, и в этом теперь заключалась последняя надежда Майкла.

А Геро, бледная, с широко открытыми глазами, лежала в кровати. Как ни поверни голову, видны только тело с крохотным отверстием в спине и тонкая струйка крови, пробивающаяся сквозь серую ткань пиджака. Что теперь она наконец стала свободна, что ничто не мешает ей стать женой Майкла и что есть по крайней мере один человек, видящий в ней убийцу своего мужа, – обо всем этом она не задумывалась. Ее все еще тесно обволакивала серая пелена чисто физического страха.

Ну а для суперинтенданта Армстронга и еще больше для его людей это был чрезвычайно беспокойный день.

И наконец, это был знаменательный, более того, триумфальный, можно сказать, день в унылой жизни Хьюго Симса.

Майкл поднялся с кровати и посмотрел в зеркало. Вид в точности такой же, как неделю назад. Ни бледности, ни мешков под глазами и вообще никаких обычных признаков душевной смуты. Он ощущал неясное неудовольствие, надо же хоть для видимости что-то продемонстрировать. Майкл оделся и открыл дверь, собираясь спуститься. Дверь скрипнула, и тут откуда-то из глубин подсознания выплыло еще одно воспоминание. Минувшей ночью, на колеблющейся грани яви и сна, до него донесся в точности такой же звук – кажется, откуда-то издали. Ну, конечно, не особенно издали, иначе бы он просто его не услышал. Впрочем, по-видимому, это был уже сон, решил Майкл и бросил думать об этом.

Он взял карандаш, лист бумаги и набросал короткую записку. «Геро, милая, я тебя люблю. И знай, буду любить всегда, что бы там ни случилось. Когда понадоблюсь, только позови, сразу буду рядом. Будь храброй. Майкл». Он сложил записку вдвое, подсунул ее под дверь Геро, предварительно постучавшись, и спустился к завтраку. Все уже были на месте, не исключая Найджела. Майкл заметил, что губы у него шевелятся. «Все будет нормально, не волнуйся», – кажется, хотел сказать он. Коллеги встретили его со странным сочетанием благоговейного трепета, сочувствия и смущения, так, словно он умирал от бубонной чумы. Естественно, рядом с ним они видели Геро. Тайна перестала быть тайной, и каждый, скорее всего, думал то же, что и суперинтендант. Лишь Гриффин сохранял постоянство в дружбе. С его стороны Майкл ощущал только поддержку. После некоторой паузы учителя вернулись к предмету, о котором говорили до его появления.