История Великобритании - Кеннет О. Морган

Малый совет, который управлял от имени девятилетнего сына Иоанна, Генриха, вскоре достиг успеха в войне, как на суше (битва при Линкольне, май 1217 г.), так и на море (битва при Дувре, август 1217 г.), — успеха, которого не удалось добиться отцу Генриха. Потерпев поражение, те, кто поддерживали Людовика, постепенно от него отвернулись. В сентябре 1217 г. Людовик признал Ламбетский договор и ретировался во Францию.

Самостоятельно Генрих III начал править только с 1232 г. Периоды правления малолетних королей часто оказывались периодами политической нестабильности; но в случае с малолетним Генрихом III его окружение, и более всего Хьюберт де Бург, который осуществлял политическую опеку над юным Генрихом до его двадцатипятилетия, действовало на редкость успешно. Борьба за власть велась по большей части в зале заседаний Совета, призывы к оружию были редкими и кратковременными. Великая хартия была дополнена и вновь обнародована, став одним из шагов на пути к примирению. Но в силу того что члены (lords) Совета были сосредоточены на соперничестве друг с другом и на событиях в Англии и Уэльсе, они, естественно, меньше заботились о заморском наследстве короля. Никто из них не владел поместьями в Пуату и Гаскони. В 1224 г. во время одной местной усобицы их старый капетингский враг, ныне король Людовик VIII, вторгся в Пуату, захватил Ла-Рошель и угрожал Гаскони. Экспедиция, предпринятая в ответ в 1225 г., консолидировала положение в Гаскони, но серьезной попытки получить Пуату обратно предпринято не было. Последующие экспедиции, в 1230 и 1242 гг., были более масштабными, но закончились бесславно. После 1224 г. из земель, которыми некогда владели во Франции предки Генриха III, оставалась только Гасконь. Результатом стало нарушение территориального баланса, который существовал в XII столетии. Некогда Англия была одной из провинций в пределах анжуйского пространства; теперь она стала бесспорным центром владений Плантагенетов. В конце концов, по Парижскому договору (1259) Генрих III отказался от своих притязаний на Нормандию, Анжу и Пуату и принес оммаж Людовику IX за Гасконь.

С точки зрения политического реализма Парижский договор был крупнейшим политическим успехом Генриха III. Но сам он тогда принял великодушные условия, предложенные Людовиком IX, с большим нежеланием и в надежде выпутаться из других своих затруднений. Главным среди них было то, что конфедерация самых могущественных магнатов в стране, связав себя клятвой, намеревалась поднять против него оружие. Генрих уже с 1233 г. время от времени сталкивался с оппозицией. То и дело яблоком раздора становился его выбор друзей и советников. На этих людей распространялась львиная доля покровительства короля. Проблема усугублялась тем, что многие его любимцы не были англичанами, — и это в то время, когда английская политика становилась все более «островной». Генрих был хорошим семьянином, счастливо женатым (с 1236 г.) на Элеоноре Прованской и готовым великодушно заботиться о родственниках жены. Позднее он радушно принял в Англии своих сводных братьев — Лузиньянов (детей матери от ее второго брака), когда их жизнь во Франции осложнилась. Однако с 1247 г. их присутствие в Англии постоянно отравляло политическую атмосферу.

Таким же противоречивым оказался план короля по обеспечению владениями его второго сына, Эдмунда. В 1252 г. папа предложил Генриху III Сицилийское королевство, и в 1254 г. последний принял его от имени Эдмунда. К несчастью, реально Сицилия удерживалась Манфредом — незаконнорожденным сыном императора Фридриха II Гогенштауфена. Генрих не только согласился финансировать завоевание острова, но также обещал уплатить долги папы, а папа, воюя с Манфредом, уже потратил уйму денег — около 135 тыс. марок. Это было абсурдное соглашение, и оно закончилось для короля плачевно: в 1258 г. бароны взяли управление из его рук и инициировали далеко идущую программу реформ, которая реализовалась, в ходе политической борьбы, вначале в «Оксфордских провизиях» (октябрь 1258 г.), а затем в «Вестминстерских провизиях» (октябрь 1259 г.). Но взятие власти из рук взрослого короля и передача ее выборному аристократическому совету были шагом революционным. Следующие пять лет Англия балансировала на грани гражданской войны. Когда весной 1264 г. война наконец разразилась, вопросы, поставленные на карту, свелись к одному: волен ли король выбирать иностранцев в качестве своих советников? По иронии судьбы человек, который был самым пылким приверженцем того, что советниками государя могут быть лишь бароны, действующие от имени «сообщества королевства», — Симон де Монфор сам был иностранцем по рождению. К этому времени Симон де Монфор уже достаточно долгое время являлся могущественным членом «сообщества»: с 1231 г. он был графом Лестерским, а с 1238 г. мужем сестры короля. В 1264 г. граф выиграл битву при Льюисе, но в следующем году сам потерпел поражение, был убит и растерзан в битве при Ившеме. В последние годы царствования Генриха III полное восстановление королевского авторитета сочеталось с признанием (в статуте Мальборо 1267 г.) того, что «обычаи королевства», включая обе Хартии свобод и даже некоторые из «Вестминстерских провизий», должны быть подтверждены. Чувствуя себя неуютно в этой атмосфере замирения, наследник английского трона Эдуард, победитель при Ившеме, отправился в крестовый поход, предоставив отцу спокойно заниматься перестройкой Вестминстерского аббатства.

В 1272 г. Эдуард I, возвращаясь из крестового похода, был на Сицилии, когда до него дошла весть, что отец его скончался и что он провозглашен королем. Эдуард возвратился домой неспешным шагом. В Париже, тщательно подбирая слова, он принес Филиппу III оммаж за свои земли во Франции: «Я приношу Вам оммаж за все земли, которые я должен держать от Вас». Затем он повернул на юг, к Гаскони, где провел 1273–1274 гг. В 1286–1289 гг. он вновь посетил Гасконь. Эдуард I был последним королем из династии Плантагенетов, который держал Двор в Бордо, и, когда в июле 1289 г. он его оставил, это означало конец эпохи. Однако историю английского правления в Гаскони никоим образом нельзя считать историей неуклонного упадка. К примеру, в 1279 г. французы наконец передали англичанам Аженэ, что они должны были сделать по условиям Парижского договора. Аженэ был процветающим краем виноградарства, и его передача еще более усилила быстро развивающиеся торговые связи между Бордо и Лондоном. Бордоские таможенные винные пошлины составляли в 40-х годах XIII в. всего 300 фунтов в год, а спустя шестьдесят лет — свыше 6 тыс. фунтов. В свою очередь гасконцы ввозили английские ткани, кожи и зерно. Взаимный интерес в расширяющейся торговле «скреплял» два сообщества.

В октябре 1274 г., вскоре после своего возвращения в Англию, Эдуард начал расследование деятельности как королевских, так и баронских должностных лиц. Как и в более ранних расследованиях подобного рода, это вскрыло огромное число недовольств. Стремясь исправить некоторые из вызвавших их причин, королевские советники, возглавляемые канцлером Робертом Бёрнеллом, принимали новые законы по широкому кругу вопросов. Но даже в самый активный период законодательства (1275–1290) не было предпринято попытки создать кодекс английских законов по образцу Кодекса Юстиниана, и статуты в равной мере касались как прав короля, так и свобод подданных.