Когда он проснется - Фридрих Незнанский

Он заговорщицки подмигнул Мартемьяновой.

…Муж ожидал ее в машине.

Усаживаясь рядом с ним, Елена Александровна лихо заявила:

– Ух! Только что подписала договор с самим чертом! – И на его вопросительный взгляд ответила: – Не спрашивай, Валера, еще сама не знаю, что будет, но, кажется, все хорошо.

Это было зимой. Летом девяносто шестого года Мартемьяновы уже вселялись в новую депутатскую квартиру по Рублевскому шоссе.

Возвращались мы в полном молчании. Часы показывали половину двенадцатого. Со времени исчезновения Мартемьяновой прошло, по словам Валерия Николаевича, около двух часов.

Московские улицы в это время уже почти пусты, так что мы ехали довольно быстро.

– Так, – наконец нарушил тишину Турецкий, – какие предложения у адвокатуры? Ты представитель потерпевшей стороны, так что можешь и должен выдвигать версии.

Я пожал плечами. Никаких предложений, а тем более версий у меня не было. Тогда Турецкий решил высказать свои.

– Для того чтобы искать Мартемьянову, у нас слишком мало фактов. То есть их практически нет. Конечно, можно объявить розыск машины Вересова, но, думаю, это бессмысленно. Они появятся раньше, чем успеют передать всем постам ее номера.

– Вы так в этом уверены?

Турецкий кивнул:

– Они должны объявиться. Просто обязаны.

– А если на этот раз похитили саму Мартемьянову?

Турецкий покачал головой.

– Не думаю. Какой смысл? Кроме того, с ней этот самый Игорь Вересов…

Он задумчиво умолк.

– Но зачем ее могли вызвать, если не с целью похищения?

– Не знаю, – мрачно произнес Турецкий, – хотя сдается мне, что окончится этот день не слишком-то весело.

– Что вы имеете в виду?

Турецкий хмуро глянул на меня:

– Как ты думаешь, для чего они вызвали Мартемьянову, да еще воспользовавшись обманом?

– Не знаю. Интересно, как они сумели подделать мой голос?

Турецкий махнул рукой:

– Ну это несложно. Заплати сотнягу талантливому студенту театрального института, и он тебе еще не то изобразит. Это мелочь. Меня больше волнует, зачем они это сделали…

– Хотел бы я знать, кто эти таинственные «они».

– Ну тебе же оставили карточку в сейфе, – усмехнулся Турецкий, – или ты хотел, чтобы на ней еще и автографы были? Нет, сейчас, в данный момент, меня больше волнует Мартемьянова. К сожалению, причин, по которым ее нужно было вытаскивать из дома таким образом, немного.

– На что вы намекаете? – Я почувствовал, как у меня засосало под ложечкой.

Турецкий глянул на меня, и я увидел на его лице тревогу. А если Турецкий тревожится, значит, для этого есть основания. И очень серьезные.

– Кстати, что это за «УНФ»?

– Видимо, Украинский народный фронт или что-то в этом духе. Короче говоря, националистическая организация. Дубовые листья, трезубец… Думаю, Мартемьянова в своих изысканиях по украинской теме как-то задела их. Ну они и решили во что бы то ни стало получить у нее документы.

– Интересно, что это за документы?

– Мало ли что именно может скомпрометировать националистическую партию? Как ты понимаешь, компромата там можно надыбать выше крыши. Ну и, видимо, подобные документы как-то попали к Мартемьяновой.

– Может, она повезла эти документы сейчас? – предположил я.

Турецкий покачал головой:

– Не думаю. Тогда бы им не нужен был цирк с чужими голосами. Тут что-то другое…

Мы уже подъезжали к Большой Дмитровке, когда зазвонил мой мобильник.

В трубке раздались какие-то странные шумы, скрежет, потом я различил человеческий голос:

– Юра?

– Да. Кто говорит?

– Эт-то я…

Человеку явно было трудно говорить. Однако голос показался мне знакомым.

– Это я, Игорь.

Ну конечно, это был Вересов! Но говорил он с большим трудом, делая продолжительные паузы между словами.

– Игорь, я тебя слушаю! Говори! Где ты?!

– Мы здесь… Нас пытались убить… Стреляли.

– Где вы находитесь? Говори! Мы сейчас приедем!

После долгой паузы в трубке раздалось:

– Это на Лосином острове… По Галушкина, за мостом… По дороге к лесу…

– Едем!

По дороге Турецкий вызвал дежурную оперативно-следственную бригаду московской милиции, и мы, не теряя времени, помчались в сторону ВДНХ. Проехав весь проспект Мира, мы свернули на улицу Бориса Галушкина. Минуты через три мы оказались на железнодорожном мосту. За ним, между стоявших в ряд хрущевок, мы выехали к лесу.

– Это наверняка машина Вересова, – Турецкий показал на стоящий прямо на снегу новенький черный «опель».

Дальше ехать было нельзя, мы остановились и выбрались из машины. Затем подошли к «опелю». Машина была пуста. От нее отходили две цепочки следов, которые вели к лесу.

– Да, лучше места для покушения не придумаешь, – на ходу комментировал события Турецкий, которому никогда и ни при каких обстоятельствах не изменяло самообладание.

Искать долго не пришлось. В самом начале леса среди деревьев чернели два больших пятна. Мы бросились бежать к ним.

Это были Мартемьянова и Игорь Вересов.

Елена Александровна лежала на спине, широко раскинув руки. Полы ее длинного пальто разметались по снегу, а лицо выражало не страх, не боль, а какое-то, если так можно выразиться, крайне удивленное недоумение. Из-под ее головы вытекала черная кровь. Пушистый снег уже успел пропитаться…

Первым делом Турецкий потрогал пульс Елены Александровны.

– Мертва, – констатировал он.

Игорь зашевелился и застонал.

– А этот вроде жив. Скажите что-нибудь.

– Да, я жив… – пробормотал Игорь, – пуля попала в плечо…

Снег вокруг того места, где лежал Игорь, тоже был пропитан кровью.

– Сейчас приедет бригада. Давно это случилось?

– Не знаю. Мы пошли по направлению к лесу, как было сказано тобой, – Игорь кивнул в мою сторону, – а потом вдруг Елена Александровна как-то охнула и упала. Потом я почувствовал сильный толчок в плечо и меня отбросило в сторону. Судя по всему, я потерял сознание. Потом очнулся и набрал твой номер телефона.

Я хотел было поднять Игоря со снега, но Турецкий не дал.

– С минуты на минуту подъедет бригада. Киллер наверняка уже очень далеко. А Вересова нужно отвезти в больницу.

Я оглянулся по сторонам:

– Как вы думаете, откуда стреляли?