Тутанхамон. Сын Осириса - Кристиана Дерош-Ноблькур

Наконец процессия достигала канала, соединявшего Нил с заупокойным храмом. Там уже ждали лодки, в которые садились все участники шествия. Плакальщицы устраивались на крышах кабин и продолжали свои причитания, пока жрецы, под руководством распорядителя церемонии, направляли флотилию по пути, установленному в древнем ритуале. Чтобы возродиться, умерший царь должен был совершить символическое путешествие в священные города в дельте Нила, куда с незапамятных времен всегда отправлялись египетские фараоны, в том числе в Буто, царский некрополь. Эти основные пункты соответствовали четырем сторонам света. Саис, на западе, представлял собой некрополь, где совершалось захоронение тела; в Буто, на севере, с его знаменитым каналом проходили основные стадии превращений в изначальной пучине, соответствующей водам, окружающим неродившегося ребенка; Менде, восток, название которого изображалось двумя столпами Осириса, символизировал воздух. В этом месте, как повествуют древние тексты, воссоединились Шу и Тефенет, или, согласно 17-й главе «Книги мертвых», именно здесь слились воедино души Осириса и Ра. Путешествие завершалось в южном городе, Гелиополе; это был город солнца, олицетворявший собой четвертый элемент – огонь, город, где вечно юное небесное светило вставало во славе над горизонтом между двух холмов.

На каждой остановке жрецы, совершавшие ритуал, сходили на берег и снимали покрывала с соответствующих статуэток артефактов. На озаренном солнцем берегу оставляли подношения. Наконец, лодки причаливали у пристани заупокойного храма. Жрецы заупокойного храма ожидали прибытия мумии и всех сопровождающих в тени зала, где «Божественный отец», Эйэ, должен был совершить первый акт своего краткого правления в качестве фараона.

На рассвете молодая вдова, наследница трона, официально назвала его своим соправителем, и это решение Анхесенамон остановило, по крайней мере на какое-то время, другого претендента, поддерживаемого армией и жрецами Амона. Эйэ, сменившему царя-ребенка, дедушкой которого он, возможно, был, теперь предстояло совершить то, что совершает обычно сын для своего отца, как сделал это Гор после смерти Осириса, а именно исполнить церемонию «отверзания уст и очей», или, другими словами, возвращения мумии всех ее чувств. Многочисленные подготовительные обряды совершались над статуями умершего царя; каждому жрецу святилища была отведена определенная роль. Вся церемония длилась полных четыре дня, и в конце ее появился новый царь Эйэ в облачении жреца, в шкуре леопарда, символизировавшей его предназначение искоренителя зла, и синей кожаной короне хепреш, готовый исполнить свою обязанность. Мумии подносили переднюю ногу и сердце только что принесенного в жертву буйвола. Эйэ брал большой нож и, совершив последние магические пассы, прикасался к губам и глазам мумии, чтобы открыть их навеки.

На следующий день, на рассвете, процессия вновь отправлялась в путь, на этот раз двигаясь в направлении некрополя. Плакальщицы опять принимались громко рыдать, а мужчины несли длинные стебли папируса, символ царства Хатхор, куда предстояло отправиться Тутанхамону. Рыжих буйволов уже не было; теперь «Девять друзей» и два царских писца – юга и севера – тянули канаты, привязанные к похоронным дрогам, за которыми следовали высокие сановники. В некрополе танцовщицы, наряженные, подобно древним духам Буто, в короткие набедренные повязки и высокие головные уборы из тростника, появлялись из будки, повторявшей форму древнего северного святилища, и исполняли ритуальный танец, двигаясь навстречу процессии. Тутанхамона, таким образом, приветствовала земля, в которую он вскоре будет положен и которая в соответствии с представлениями древних поможет ему заново создать свое тело.

В гробнице, которую едва успели закончить, росписи еще не просохли на трех стенах погребальной камеры. Четвертую стену можно было возводить и расписывать только после того, как содержимое похоронных дрог, которые оказались слишком велики для такого помещения, будет перенесено и расставлено вокруг саркофага. Саркофаг делали в спешном порядке, и его крышка была высечена не из прекрасного плотного песчаника, а из окрашенного в тон гранита.

Пока жрецы в гробнице раскладывали и расставляли все вещи на положенные места, ответственные за «ожерелья погребальной процессии» извлекали из сундуков великолепные длинные цепи, которые предстояло надеть на шею царя. К этому моменту мумию сняли с дрог и с величайшей осторожностью поставили в вертикальном положении у входа в гробницу на свеженасыпанный слой мелкого песка. Было совершено обливание водой в честь великих богов мифа об Осирисе. Затем на мумию надели «корону оправдания» из оливковых листьев, лепестков голубого лотоса и васильков, и царь Эйэ подтвердил отверзение уст с помощью ритуальных жестов, держа в руке оружие. Каждое его движение сопровождалось произнесением формул из «Книги мертвых». После всех этих церемоний мумия Тутанхамона, утопавшая в огромных и искусно составленных букетах цветов, уже могла сбросить узы смерти, лишь на время сковавшие его тело и душу. Она воскресала, поскольку Эйэ, исполняя роль верховного жреца, вернул сбежавшую аниму (или душу) телу, которое отныне будет спокойно шествовать по дороге к бессмертию.

Когда пришло время положить мумию в саркофаг, женщины царской семьи, отделившись от профессиональных плакальщиц, устремились к телу и припали к его ногам. Анхесенамон так крепко обняла тело, что дорожная пыль, которой она посыпала себя, попала на кожух. Тей, жена нового царя и бывшая «кормилица» Нефертити, Мутнеджмет, сестра Нефертити и тетя Анхесенамон, а также оставшиеся в живых дочери Эхнатона принялись голосить, выражая обыкновенное человеческое горе и нарушая атмосферу величественного смирения. Одновременно были разбиты сосуды из красной глины.

На это придворные дамы, скорбя и плача, отвечали:

Когда мумию внесли в гробницу, Анхесенамон не оставила ее; она в сопровождении нескольких жрецов и двух самых преданных друзей царя, Нахтмина и Майя, вошла вслед за Эйэ внутрь. Вдова следовала за бренными останками царя вместе со своими сестрами, Меритатон возложила палетку из слоновой кости к подножию статуи Анубиса, и Нефернеферуре, которая прибавила ко всем сокровищам инкрустированную коробочку, на крышке которой помещался ее собственный портрет из цветной эмали. Большая часть мужчин покинула гробницу, разложив все требуемые предметы в восточной камере. В «прихожей» (южной комнате) рабочие поспешно собирали золоченые усыпальницы золотой камеры (или западной камеры). Мумия уже была положена в изумительный по красоте саркофаг из чистого золота. Перед тем как закрыть его крышкой, тело еще раз умастили мазями, на шею возложили венок из свежих цветов и листьев для приготовления к пиру вечности, к которому погребальный эскорт, завершив все церемонии, также присоединится.