Поток - Сири Петтерсен

Хирка питалась бы гораздо лучше, если бы её окружала дикая природа.

А вот места здесь, во дворце подо льдом, было предостаточно. Даже кладовые оказались больше, чем комната, которую Колайль называл домом. Хирку окружали красивые окна с потоковыми стеклами и расположенные под разными углами потолки. Здесь царила своеобразная смесь изобилия и разумного подхода. Всё создавалось для демонстрации мастерства и власти. Не для удовольствия.

Ещё одно место, где путешественница между мирами не чувствовала себя как дома.

Она повертела коробочку с чаем, но крышку не открыла. Проблема заключалась не в коробочке, не в чайнике и не в очаге. А в том, что остальные сидели в соседней комнате и разговаривали с Граалем.

Хирка услышала, как Скерри вновь повысила голос. Как всегда, сказала как отрезала. Скоро она выйдет, чтобы пригласить полукровку побеседовать с отцом.

Девушка содрала крышечку и с раздражающей ясностью поняла, что возлагает слишком большие надежды на этот разговор. Грааль знал, что делает. Всегда знал. Так какая же может быть польза от их беседы? Разве что Хирка выйдет из себя. А скорее всего, даже этого не произойдёт. Она не могла произнести вслух и половины того, что думала и чувствовала. По крайней мере, не в присутствии остальных членов семьи. Отказаться возглавить вторжение в Имланд? Отказаться стать наследницей полководца?

Стоит попробовать сказать что-нибудь в этом духе, Скерри сожрёт мятежницу когтями.

Хирка уселась на пол перед очагом и залила горячей водой чайные листья. Подарок Юра. Трогательный жест со стороны дома Ход, по поводу которого в её семье строили множество разных домыслов. Младший сын до сих пор не выбрал себе пару. Может, это служило чем-то вроде сигнала, что они хотят связать себя более тесными узами с домом Модрасме? Есть ли у домов какие-нибудь планы на время после войны?

После войны…

Хирка закрыла глаза и склонилась над чашкой. Пар приятно согревал лицо. Чай пах, как мох у Аллдьюпы после дождя. Его пряный аромат напоминал о том, как всё было раньше. Казался знакомым до боли.

Никакого времени после войны не будет. По крайней мере, сама девушка его не увидит. Даже думать об этом было невыносимо. Что же она может сделать? Разрушить круг воронов, чтобы отсюда никто не смог выбраться?

Хирка вспомнила, через какие огромные камни прошла, чтобы попасть в этот мир. Для того, чтобы снести их, потребуется целая вечность, даже если привлечь всех внедомных Гиннунгада. А если бы такое было возможно, сломала бы она круг? Уничтожила бы все шансы на возвращение Потока? Разрушила бы единственный путь между мирами?

Наиэль поступил именно так. Может быть, он и не осознавал последствий своих действий, но всё же приговорил миры к бесконечно долгому умиранию, чтобы самому вести жизнь бога. Пока ему не надоело.

Хирка сжала чашку в руках, понимая, что сама себе врёт, делая вид, что речь идёт о великом. О благородной борьбе. О возвращении Потока. О спасении путей между мирами. Правда же очень проста. Очень эгоистична и невелика. И заключается в том, что девушка боится находиться здесь. Страшится навечно застрять в этом ледяном городе. Ужасается того, что ей придётся увидеть много смертей, особенно тех, кто ей дорог. Линдри, Свартэльда, Римера…

Ример и Колкагги. Они смогут это остановить. Они смогут остановить всё.

Сердце сжалось, обнажив настоящую причину, по которой Хирка никогда не сумеет уничтожить врата. Она уже уходила от Римера. Он пошёл следом. Отыскал. Привязал к себе. Так ей казалось. Словно с поцелуем он вручил частичку души и теперь та жила в Хирке. Росла в ней. Будила её по ночам…

Двустворчатые двери в зал Совета распахнулись с такой силой, что ударились о стены. Вышла Скерри. С пылающими щеками дочь Грааля вскочила на ноги, уронив чашку, которая упала на пол и разбилась. Чай растёкся по щелям между каменными плитами. От этого зрелища у Хирки мурашки побежали по коже, будто бы оно было наполнено пророческим смыслом.

– Он хочет поговорить с тобой. С глазу на глаз. – Выражение лица Скерри не оставляло никаких сомнений по поводу того, что она думает. Остальные вышли следом за ней. Хирка стояла, её взгляд скользил от черноволосой слепой к разбитой чашке и обратно.

– Иди, Шильборр займётся этим, – Скерри тряхнула головой в сторону двери.

Девушка послушалась. Она зашла в зал Совета и закрыла за собой тяжёлые створки.

Помещение имело форму лодки. Вдоль стен в нишах стояли каменные статуи членов семьи, мёртвых и живых. Статуя Модрасме имела поразительное сходство с оригиналом: поднятая голова, устремлённый в сторону взгляд. Секхтайнари. Почитательница страданий. Та, кто любит получать подтверждения, что никто не в состоянии ни с чем справиться. Например, Хирка.

Раун без рыжих волос казался непохожим на себя. Бесцветный камень высосал из него жизнь. Модрасме и Ухере лучше чувствовали себя в роли статуй. Грааля Хирка узнала по грустным глазам. Она видела его только в костюме, а здесь он был изображён в какой-то кольчуге, которая прикрывала одно плечо и шла наискосок через грудь. Напоминание о том, кто он. Постамент рядом с ним стоял пустым.

Наиэль.

На другой стене в каркасах из крашеного льна висел ряд ламп, похожих на чёрные коконы. В них мерцало пламя, и возникало ощущение, что сейчас светильники родят нечто ужасное.

Хирка подошла к скелету ворона, который стоял на продолговатом столе в центре зала. Она решила сохранять спокойствие. Попросить времени. Попросить помощи. Чего бы это ни стоило. Но не ожидала увидеть лежавшие на столе старые карты в прочных деревянных рамах. Имланд. Маннфалла. Фоггард. Равнхов…

Хирку охватило отвращение. Удушающее отчаяние, от которого затряслись руки. Она оперлась о столешницу и склонилась над вороньими костями.

– Ты обманул меня! – прохрипела она. – Всё должно было быть не так! И всё будет не так! Я найду иной способ. Мы же договорились! Только не так!

– Как они приняли тебя, Хирка? – ворон шевелил клювом, но голос принадлежал Граалю. Таким она его и помнила. Глубокий. Предательски тёплый. И совершенно равнодушный ко всем обвинениям.

– А сам как думаешь? Не надо делать вид, что ты не знаешь! Я стояла на языке ораторов с сердцем Наиэля в руках, и они объявили, кто я. Что я твоя дочь. И что Умпири снова вернутся в Имланд. Они собрались со всего этого проклятого ледяного мира, чтобы участвовать во вторжении, которому не бывать! Ты меня слышишь?!

– А Скерри? Как она к тебе относится?

– Она… Это не… – Хирка пыталась подобрать слова. Грааль сбил её с толку своим нежеланием слушать.

– Кровь от моей крови… – произнёс он так мягко, что сказанное просочилось в неё и обняло её сердце, успокаивая.

– Ты жива. А всё потому, что от тебя есть польза. Оставайся ценной и не умрёшь. Я хочу, чтобы ты выжила.

– Полезной? – Хирка потеряла дар речи. Потом посмотрела на карту Маннфаллы, на чёрные чёрточки на серой бумаге. – Я подняла ваш дом до седьмого уровня. Я сдержала много обещаний. Тебя снова любят. Ты снова считаешься вождём. Чего ещё тебе надо?