Лесная невеста - Лариса Петровичева

Я по-прежнему ничего не чувствовала. Просто плыла в воде и музыке, мне не было ни страшно, ни больно. Но в голосе Арна звенел страх.

— Окулус, — повторила я. — Редкая рыба, да?

Можно было и не спрашивать. Ведьмы уровня Окулус почти не встречались в этом веке. Исключительная редкость, недостижимое могущество — и разрешение на незамедлительное убийство, если ведьма совершит ошибку.

Я могла бы пускать реки вспять и переставлять местами города. И получила бы пулю от Ульриха.

«Сейчас самое время испугаться», — подумала я, но страх так и не пришел. Зато в груди возникло какое-то неудобное, давящее ощущение, словно кусок встал поперек желудка. Вода забурлила, вскипела, и меня стало бросать на волнах, как игрушку.

— Инга! — услышала я крик Арна. — Он тебя тянет на Эпсилон! Инга, сопротивляйся!

Выродок Арн Виланд никогда не мог бы кричать с таким страхом. Он никогда бы не боялся за меня, потому что всю жизнь убивал ведьм, а не щадил их. Так какая ему разница, что я стану Эпсилоном — чистым безумием, которым владеет лишь бескрайняя, неутолимая жажда уничтожения?

— Инга… — произнес Арн. Его голос прыгал и дробился у меня в ушах, он говорил и говорил, но слова уже не имели смысла. Я стала тем существом, которому не нужно речи.

Я стала тем, кто говорит на языке древней тьмы и смерти.

Вода бурлила, и волны расступались. Меня наполнял огонь и ярость. Меня тянуло куда-то вверх — я ничего не видела, но чувствовала, что там — моя добыча. Там мягкие и безопасные двуногие существа, на которых я буду охотиться. У них нежное мясо и густая сладкая кровь, у них хрупкие кости, которые так приятно будет разгрызать…

— Инга.

Что такое инга? Кто такая инга? В висках шумела и пульсировала кровь, чужой голос причинял боль, чужая сила куда-то тащила.

— Инга. Возвращайся. Ты нужна мне, слышишь? Инга, я тебя люблю.

И в следующий миг я очнулась в кресле Готтлиба — трясущаяся, насквозь промокшая от пота, оглохшая. Готтлиб, нависавший надо мной, упирался ладонями в подлокотники и выглядел так, словно это не меня, а его только что протащило на уровень…

— Хиат, — произнесли мы в один голос, и Готтлиб выдохнул, всматриваясь в мое лицо:

— Я планировал остановиться на Окулусе. Что вы помните, доктор Рихтер?

— Воду, — выдохнула я. Мне по-прежнему казалось, что эта вода до сих пор плещется во мне, обнимает, влечет куда-то… Готтлиб понимающе кивнул.

— Все верно. Странно, что вас вытянуло настолько высоко. Уровень Хиат — уникальная вещь. Я встречал такой только один раз.

Уникальная вещь. Все верно. Я не человек — я лишь инструмент для достижения чужих целей.

И как смешно, что человека во мне увидел только Выродок Арн. Смешно и как-то нелепо, что ли.

Волны сомкнулись надо мной, и наступила тьма.

* * *

Первым, что я услышала, когда начала приходить в себя, был голос Ульриха:

— …исключительной ценности. Да. Когда вы в последний раз видели ведьму уровня Хиат?

Вместо ответа я услышала дальний шум воды и испугалась, что преображение начинается снова. Чья-то рука прижала мое запястье к прохладной ткани простыней, и Ульрих произнес:

— Да. Проваливается. Не контролирует уровень. Ладно, перезвоню.

Ладонь стало жечь. Я открыла глаза и увидела белые стены своей комнаты и Ульриха, который сидел на краю кровати и с заметным усилием вдавливал свою ладонь в мою. Над нашими руками парили завитки зеленого тумана, складывались в знакомую вязь.

Он снова ставит печать?

Меня бросило в жар — такой жестокий и пронизывающий, что в самом его сердце таился холод. На какое-то мгновение боль в руке закрыла весь мир. Я вскрикнула, попыталась отдернуть руку — Ульрих бросил на меня свирепый взгляд и прорычал:

— Тихо!

Я зажмурилась. Боль в руке все нарастала, печать проникала под кожу, и ощущение волн, что до сих пор мягко качали меня, постепенно отступало. Что-то во мне закручивалось огненными спиралями, сопротивлялось, пыталось отбросить Ульриха в сторону — но он не сбавлял напора, и пламя, что поднималось во мне ревущей стеной, улеглось и растаяло.

Зеленый дым наполнил комнату непроницаемой завесой и вдруг растворился, словно его и не было. Я обмякла на кровати, завороженно глядя, как пылающие нити печати втягиваются под кожу. Ульрих провел ладонями по лицу, стирая пот.

— Готово, — негромко произнес он. — Потерпи, сейчас будет полегче.

Он был бледен и выглядел так, словно весь день работал на стройке, таская камни. Должно быть, это требует немало сил — обуздать ведьму уровня Хиат. К тому же, Ульрих никогда этого не делал.

Его некому было обучить. Но он справился.

— Готтлиб об этом знает? — поинтересовалась я. Ульрих покосился на меня, не понимая, о чем я говорю, а потом кивнул и ответил:

— Знает. Сам попросил меня об этом.

Это уже становилось интересным. Готтлиб попросил Ульриха поставить мне печать и вновь сделаться моим куратором — а Виланда просто аккуратно отстранили. Вряд ли даже поставили в известность о том, что со мной сделали.

Знакомый бес лучше незнакомого. Готтлиб не доверял Виланду — и правильно делал. Я бы очень сильно удивилась, если бы он поступил иначе.

Нас допустили в «Имаго». Но еще не факт, что нам разрешат пройти дальше стойки регистрации.

— Где Виланд? — спросила я. Ульрих криво усмехнулся. Осторожно, словно боялся спугнуть, дотронулся до моей щеки — прикосновение отдалось ударом тока по всему телу.

И вот теперь мне стало по-настоящему страшно — тем страхом, который поднимается из первобытных глубин души, не подчиняется разуму и не дает дышать. Я попробовала пошевелиться — и не смогла. Тело сделалось каким-то тяжелым, неловким и чужим.

— Как я и говорил, — произнес Ульрих, не сводя с меня пристального взгляда. — У сестры. Готтлиб разрешил им встретиться.

— Как себя чувствует Кира? — спросила я, неотрывно глядя в лицо Ульриха. Пока мы смотрели друг на друга, он ничего со мной не делал, и я боялась разорвать этот контакт.

Я понимала, что Ульрих добивается того, чего хочет. И сейчас, после той ночи, что была у нас с Арном, это было действительно невыносимо.

— Отлично, — улыбнулся Ульрих. — Я же говорил, волноваться не о чем. Готтлиб стабилизировал ее сознание, она прекрасно себя чувствует. И с ребенком все в порядке. Наш друг получил свое, и, я полагаю, теперь он счастлив.

Ну разумеется. Именно за этим Виланд и проделал такой долгий путь. На какое-то мгновение мне сделалось обидно. Арн нашел сестру, родного человека, а Кира нашла разум. И только я осталась одна — и меня, к тому же, изувечили.

Сейчас я могла воспринимать рост уровня только как увечье, с которым мне предстояло жить дальше.