Охота на Князя Тьмы - Диана Маш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что это? Совпадение или случайность? Я еще раз перелистала бумаги, внимательно вглядываясь в черно-белые фото.
— Нашли что полезное, Софья Алексеевна? — обратила внимание на мое замешательство госпожа Колпакова.
— Пока не знаю, — задумчиво протянула я, перечитывая заметки. — Вот эти, последние снимки… они из вашей газета? Не могу не отметить, как значительно улучшилось качество.
— А то ж! — подняла вверх указательный палец Дарья. — Это вам не скворечник какой, а новейшее слово в мире фотографии — Кодак. Зиновий Эдуардович, владелец нашей газеты, уж больно увлекается. Год назад возвертался из-за океана, привез с собой новейшую модель. Хранит пуще клада златого. В банковской ячейке. И выдает лишь под особое разрешение.
— Как интересно. Но уж больно дорого, наверное. А не подскажите, где попроще приобрести?
* * *
Станция Котомяново, от которой до Пассажска, где жила родня Клавдии Никаноровны, было рукой подать, встретила нас… колокольным звоном, небольшой, но довольно шумной деревенской ярмаркой и уличным театром, которому даже мороз был нипочем.
Разношерстная публика — к ней присоединились и некоторые пассажиры нашего поезда — развлекалась на славу. А если вдруг начинала замерзать, бежала греться к многочисленным сбитенщикам, что разливали из дымящихся чайников густо пахнущий медом отвар.
Пролетки для нас с Дарьей не нашлось. Ничего, поехали на санях, запряженных белоснежной двойкой. Сильно не расслабишься, зато вспомнилось беззаботное детство. Снег в лицо, волнение от ощущения скорости и щекочущий внутренности страх.
Не прошло и получаса, как лошади остановились напротив дома Лопатовых. Зои Никаноровны и Михаила Алтуфьевича — сестры и зятя Тичиковой. Строение на вид скромное. Деревянное. С богато украшенными наличниками и таким же резным крыльцом.
Пока я оплачивала половину от стоимости, чтобы извозчик никуда без нас не уехал, Колпакова прошла ко входной двери и, собрав всю смелость в один кулак, вторым — решительно постучала.
Открыли ей сразу. Из щели выглянула худая, как жердь девушка. Взгляд настороженный. И без того узкие губы — плотно сжаты. Изъеденное оспинами лицо.
— Чего надобно?
— Любезная, прошу покорно, не здесь ли проживает госпожа Тичикова? — Мы затаили дыхание в ожидании отрицательного ответа, но горничная… кивнула. Да так неожиданно, что Дарья замешкалась. — Извольте доложить.
— Как вас представить?
— Городские репортеры. Приехали по особому поручению редакции. Дарья Спиридоновна Колпакова и Софья Алексеевна… — она обернулась ко мне, вопросительно приподняв бровь.
— Леденцова, — закончила я и вошла в коридор, где нам с Дарьей было милостиво разрешено переждать.
В ноздри ударил насыщенный медицинский букет: травы, хлорка, касторовое масло… Учитывая мою нелюбовь к больницам, запах нервирующий. И тот факт, что я в этом доме как следователь, а не пациент, ровным счетом ничего не менял.
Благо, сама виновница торжества, а именно жена купца Тичикова, медлить не стала. Появилась на пороге. Откровенно некрасивая. Немолодая, но без седины в черных, как смоль волосах. Тоненькая, будто тросточка. С глубокими морщинами в уголках тоскливых глаз.
— Клавдия Никаноровна, какая радость видеть вас в добром здравии, — бойко выступила вперед Дарья.
— Не вижу повода для радости, погода за окном омерзительная, весь день кости ломит, — по-старушечьи забрюзжала женщина и кивнула застывшей за ее спиной горничной, отпуская. — Чем обязана вашему визиту, барышни?
— Разрешите представиться, — мою спутницу было не так-то легко сбить с толку, тем более строгими взглядами и выговорами. — Дарья Спиридоновна Колпакова. Представляю газету «Сплетник»…
Слушать ее, Тичикова не стала, сморщила нос и повернулась ко мне.
— Ежели вы тоже из репортеров, барышня, скажите сразу, дабы не отнимать ваше и мое время. Я с газетчиками дел иметь не желаю.
Все же под стать себе Тичиков жену выбрал. И с чего я взяла, что ей требуется помощь? Такая и сама кого хочешь со свету сживет.
— Я не из газеты, Клавдия Никаноровна. Разрешите представиться, помощница полицейского пристава Софья Алексеевна Леденцова.
Кажется, мне удалось лишить ее дара речи. Правда, ненадолго.
— Знакомая фамилия, но вас, барышня, я не припомню, — нахмурилась Тичикова. — Что же понадобилось от меня помощнице пристава и городскому репортеру?
— Мы лишь хотели убедиться, что вы… — я запнулась, не зная, как правильнее объяснить цель нашего визита, но Дарья и тут не подвела.
— … не почили в бозе от руки благоверного супруга.
Сообщи мне посторонние личности нечто подобное, я бы удивилась. Кто другой стал бы нервничать, возможно — испугался. Но Клавдия Никаноровна оказалась женщиной редкой выдержки. Даже бровью не повела.
— О, как! Любопытственно, — позволила она себе легкую усмешку.
— Признаю, это моя вина, — смущенно потупилась я. — Посетив с господином приставом ваш городской дом, я обнаружила подозрительно чистую комнату и полный шкаф нарядов. Да и супруг ваш очень странно себя вел. Вот, грешным делом, и подумалось…
Женщина тяжело вздохнула и начала переводить с меня на Колпакову и обратно задумчивый взгляд. Будто решая, достойны ли мы продолжения разговора, или гнать взашей. Но то ли скучно ей было, то ли наша честность пришлась по душе — победу одержало не больно щедрое гостеприимство.
— Час ранний, отужинать не предлагаю. Может, чаю?
— Не откажусь, — ответили мы с Дарьей в унисон и уже через пару минут очутились в гостиной, где на круглом столе стоял дымящийся самовар.
Хозяйка отлучилась переодеться. Горничная скрылась на кухне. Остальные родичи так носа и не показали, предоставив нас с Колпаковой самим себе.
Пока Дарья изучала коллекцию старинных ваз, я остановилась перед деревянной этажеркой, на которой стояло две черно-белые фотографии в серебряных рамках. На одной была изображена счастливая супружеская пара, скорее всего господа Лопатовы. А на второй Тичикова в обнимку с неизвестной пожилой дамой, со строгими чертами лица.
— Моя милая Анна Петровна, — неожиданно раздался за спиной голос купчихи. — Скончалась три года назад.
— Ваша знакомая?
— Свекровь. На удивление мудрая и рассудительная. Очень ее не хватает, — видимо осознав, что сказала слишком много, женщина отвела взгляд и поспешила пригласить нас с Дарьей к столу. — Не знаю, что за дело у вас к моему супругу, барышни, но человек он подлый и жалкий. Никак окромя «классическим негодяем», «грязной свиньей» и «похотливым кобелем» его не назвать.
— Погуливает, значит, — без вопросительных ноток произнесла Дарья и покачала головой. — Расскажите все как есть, Клавдия Никаноровна. Негоже это, честным женщинам подобные бесчинства терпеть.
— Газетчики, — хмыкнула купчиха. — Любите же вы совать нос куда не просят.
Дарья, видимо привыкшая за свою карьеру и не к
