Ясень и яблоня. Ярость ночи - Елизавета Дворецкая

– Он с нами! – ответил ему брат и многозначительно показал в темное небо. – Ему оттуда все теперь видно!

Зная, что у туалов в обычае отрезать головы поверженным врагам и показывать их в доказательство своей доблести, Фреймар приказал выложить их головы цепью на площадке причала, для устрашения тех, кто вернется сюда с гор. В тот же день братья Хродмаринги со своей приободрившейся и отлично вооружившейся за счет добычи дружиной пошли следом за Лабрайдом Неустрашимым и Ройгом Сокрушителем. Теперь, когда слухи о беспомощности туалов ночью подтвердились, сорок два фьялля не боялись встретиться с двухсотенной дружиной. Главным было избежать встречи с ней при свете дня.

Третьей по счету ночью беглецам из Аскефьорда не удалось как следует поспать: пользуясь тем, что темнота давала безопасность, они передохнули от сумерек до полуночи, а потом продолжали путь, чтобы уйти от преследователей как можно дальше. Перед Черными горами леса и даже чахлые сосновые рощицы кончились, со всех сторон простирались только гладкие каменистые склоны, на которых не имелось ни дорог, ни тропинок. Зато и следов на камне не оставалось никаких. Начав путь вместе, теперь беглецы рассеялись, и каждая семья сама искала себе укрытие. Люди забивались в лощинки и пещерки, стараясь укрыться в тень камней, и теперь им оставалось только ждать и надеяться, что их не найдут.

Домочадцы усадьбы Дымная Гора на третий день добрались до Черных гор. Их было четырнадцать человек взрослых и трое детей. Волокуши уже бросили, оставив только необходимые съестные припасы и несколько одеял. На освободившихся лошадей женщины сели верхом, по две на каждую. Сэла с Хильделинд посадили между собой на лошадь Снюрри, семилетнего сына служанки Эйке, которая сама шла пешком, неся на плечах мешок со съестными припасами. Было ясно, что в ближайшее время лошадей придется отпустить: в этих местах они не найдут себе ни клочка травы. Немногочисленное серебро и другие вещи поценнее Аринлейв зарыл в кучу палых листьев под корнями одной из последних толстых сосен; всем хотелось надеяться, что потом он сумеет найти это место.

Ниамор сын Брана со своей дружиной теперь, когда тропинки кончились, сбился со следа и шел наугад. Он тоже разделили свою дружину на отряды человек по десять, и эти отряды рассеялись широкой цепью по предгорьям, время от времени трубя в рог, чтобы обозначить свое местонахождение. Ниамор строго наказал им не расходиться слишком далеко, чтобы к ночи можно было снова собраться вместе, под защиту «колдовского облака». Слыша за собой, по сторонам от себя и иной раз даже впереди эти трубные звуки, беглецы приходили в ужас, чувствуя, что им нет спасения. Они теперь даже не знали, в какую сторону бежать, и осторожно пробирались по лощинам, стараясь держаться в тени.

– Что мы будем делать, отец? – вполголоса причитала фру Хильдирид, с испугом оглядываясь за пригорок, из-за которого трубил чужой рог. – Куда нам деваться?

– Тут же Черные горы! – с отчаянием вторила ей невестка фру Альдис. – Там бергбуры! Куда мы идем?

– Перестань, мать! – с непривычной суровостью отвечал ей Аринлейв. – Туалы тебе больше нравятся? Бергбуры все-таки свои, привычные, почти родные…

– Скажешь тоже! – отозвалась Борглинда. – Родные! Зря мы отстали от Эрнольва ярла!

– Чем меньше нас, тем легче спрятаться! И Эрнольв ярл тут не поможет! Драться с ними бессмысленно, иначе он бы уже давно… Надо бежать!

Говоря это, Аринлейв вспомнил, что сказал ему Эрнольв ярл во время торопливого полуночного прощания. Он сказал: «Непобедимых не бывает. Если о ком-то говорят, что он непобедим, это значит, что победить его трудно. Но можно. Имей в виду, если что». Аринлейв знал, о каком таком «что» говорил Эрнольв ярл. На поясе у него был меч, за спиной в петле – копье, и он намеревался попробовать при случае, так ли уж непробиваемы бронзовые шкуры рыжеволосых пришельцев. Пусть и при свете дня.

Но что ходить пешком они умели, не внушало сомнений. Беглецы, измученные, озябшие, невыспавшиеся, на утомленных, кое-как кормленных лошадях передвигались не так уж и быстро, и туалы, закаленные и выносливые, подкреплявшие силы припасами, которые как нарочно были оставлены беглецами на их пути, быстро их настигали. Едва миновал полдень, как стало ясно, что вот-вот придется столкнуться с погоней: сразу два рога трубили по сторонам, а один настигал сзади. Впереди же лежали Черные горы – почти голые, только кое-где прикрытые лишайником и чахлым можжевельником. Медные рог гудел, как рев голодного чудовища, и женщины плакали от страха и жались друг к другу, как будто это могло их защитить.

– Вон пещера! – закричал вдруг Слагви, размахивая над головой плетью. – Туда, направо! Хозяйка! Сворачивай! Вон туда, где можжевельник, видите, зеленое! Альдис, Сэла, сворачивайте! Скорее!

Вслед за ним все повернули лошадей и стали подниматься по склону, туда, где довольно высоко чернело узкое отверстие пещеры. Лошади с трудом могли взобраться на такую крутизну; спешившись, седоки вели их под уздцы, с острым беспокойством думая, а хватит ли в пещере места. Семнадцать человек и пять лошадей – им требуется просторное пристанище! Если кому-то не хватит места, то он, оставшись на виду, не только сам погибнет, но и выдаст остальных! Даже у Сэлы, которая вообще-то была смелой девушкой, замирало сердце при мысли, что пещера может оказаться просто щелью глубиной в пару локтей…

– Скорее, скорее! – подгонял сверху Аринлейв, добравшийся до пещеры первым, и его крик убедил хотя бы в том, что места хватит. – Я их вижу!

После такого заявления даже на измученных трехдневным бегством ногах словно выросли крылья, и беглецы, подгоняя спотыкающихся лошадей, один за другим протиснулись в пещеру. Вход был довольно узким, но дальше стены расходились, а задняя часть и вовсе терялась в темноте. После светлого дня ничего не видя, еще чувствуя спиной давление близкой погони, беглецы потянулись в глубину пещеры, спотыкаясь о камни, ушибаясь о невидимые в темноте выступы и шепотом ойкая.

– Осторожнее! – вполголоса прикрикнул Стуре-Одд. – Не ходите далеко. Там может быть обрыв.

И каждый замер там, где его застигли эти слова: под ногами так и виделась бездонная черная пропасть.

Аринлейв, пропустив перед собой остальных, сам остался у входа в пещеру. Встав на колени и прячась за выступом скалы, он осторожно выглянул наружу. Чуть погодя к нему пробралась Сэла.

– Ты правда их видел? – шепнула она. – Где?

– Да вон! – Аринлейв кивнул.

Сэла проследила за его взглядом и тихонько вздрогнула. С высоты склона было видно какое-то движение: в долину спускался десяток человек. Мелькнуло впечатление, что все это происходит во сне: таким необычным, непривычным ей показался вид туалов. От Торварда ярла и от участников неудавшегося сватовства все жители Аскефьорда много слышали о народе Богини, и вот Сэла своими глазами видела высоких, могучих воинов, белокожих, с румяными розовыми лицами, с длинными, у многих кудрявыми волосами светло-желтого цвета, у иных с рыжеватым отливом. Под плащами у них были кожаные нагрудники со множеством бронзовых накладок, и шлемы тоже блестели бронзой, а на макушке у каждого возвышалась какая-то фигурка, которую издалека не удавалось разглядеть. С длинными щитами, выкрашенными в красный цвет, с длинными мечами за спиной – в Морском Пути никто так не носит, – с копьями в руках они казались одинаковыми, как будто это не живые люди, а «воины из ларца», созданные чьим-то колдовством.