Час расплаты - Тэми Хоуг

— Очень медленно, мистер Балленкоа.

Тот послушался и очень медленно вынул руку из курьерской сумки. Пальцы были выпрямлены.

Напряжение в конференц-зале упало на несколько градусов. Хикс схватил сумку за ремешок и оттащил ее подальше от Балленкоа.

— Можно заглянуть внутрь, мистер Балленкоа?

Тот колебался, не сводя глаз с сумки.

— Да, — после паузы произнес он.

Хикс, заглянув в сумку, вытащил оттуда миниатюрный кассетный магнитофон размером с половину рукоятки пистолета.

Мендес выпустил воздух из легких и, расслабившись, отступил к стене. Пистолет он сунул обратно в подмышечную кобуру. Кровь до сих пор шумела в висках. Сердце бухало в груди. Выброс адреналина в кровь сделал свое дело.

Кол Диксон сел обратно на свой стул и положил руки на столешницу, возвращая утраченный статус-кво.

Балленкоа невозмутимо смотрел на свою сумку и лежащий на ней кассетный магнитофон.

— Если вы вернете мои вещи… — тихо произнес Роланд.

Хикс толкнул сумку обратно Балленкоа.

— Ваши детективы сегодня днем постучали в мою дверь, — сказал он Диксону. — Они угрожали мне.

Шериф глянул на Мендеса.

— Детектив Мендес!

— Вы знаете о прошлом мистера Балленкоа и о том, что у него приключилось с Лорен Лоутон, — сказал тот в ответ. — Прошлой ночью меня туда вызывали. Кто-то проник на земельный участок Лоутон и оставил на ветровом стекле ее машины фотографию. У женщины были основания считать, что это дело рук мистера Балленкоа. Детектив Хикс и я поехали к дому Балленкоа спросить, где он был прошлой ночью.

— Я даже не знал, что эта женщина здесь живет, — спокойно произнес Балленкоа.

Мендес громко рассмеялся.

— Мы должны вам поверить? Лорен Лоутон переезжает в Оук-Кнолл, а за ней переезжаете вы. И это, как вы считаете, совпадение?

— А я и не говорю, что это совпадение, — возразил Балленкоа. — Я говорю о том, что не знал, что эта женщина здесь живет. Впрочем, касательно этой особы у меня есть серьезные подозрения.

— Вы хотите сказать, что она вас преследует?

— Я уже говорил, что она и раньше меня преследовала.

Подбоченившись, Мендес недоверчиво покачал головой и подошел поближе.

— Я не совершил никакого преступления, шериф, — заявил Балленкоа. — Я живу тихой жизнью…

— Здесь или в Сан-Луисе? — уточнил Хикс. — Признаться, нам кажется странным тот факт, что человек снимает жилье в одном месте, а живет в совершенно другом. Потрудитесь объяснить, зачем это вам?

— Не ваше дело. Снимать несколько домов — это не преступление.

— Не преступление, сэр, — согласился Хикс, — но это выглядит несколько подозрительно.

— А с какой стати вы заинтересовались моим домом в Сан-Луис-Обиспо? — с вызовом спросил Балленкоа. — Я ничего такого не сделал, чтобы ваше управление учиняло у меня дома обыск. По-моему, это преследование. С этим и мой адвокат, думаю, согласится.

— Вы — правонарушитель со стажем, мистер Балленкоа, — сказал Мендес. — Мы имеем полный список ваших правонарушений. И было бы пренебрежением по отношению к нашему долгу перед гражданами Оук-Кнолла, если бы мы не поинтересовались тем, что вы здесь делаете.

— Да, я совершил несколько ошибок по молодости, — бесстрастным тоном произнес Балленкоа. — Но я заплатил свой долг перед обществом. Теперь я свободный человек и имею право на частную жизнь. — Повернувшись к Диксону, он добавил: — Меня уже и раньше преследовали, шериф. Я этого больше не потерплю. Я хочу написать официальную жалобу.

Пальцем он указал на Мендеса.

— Это уже явный перебор, мистер Балленкоа, — холодно заметил Диксон. — Извините, если вам… доставили беспокойство, но я не вижу причин для каких-нибудь официальных жалоб.

Балленкоа взял магнитофон и нажал кнопку «play». Голоса, которые послышались оттуда, были тихими и писклявыми, но спутать, кому они принадлежат, было трудно.

Шериф Диксон, прислушавшись, бросил на Мендеса хмурый взгляд. Детективу захотелось развернуться и что есть мочи ударить ногой по стене. Он едва сдерживался, глядя на Балленкоа. У этого негодяя еще хватило наглости явиться сюда со своими жалобами! В равной степени он сердился на себя за то, что не сумел сохранить спокойствие. Что ни говори, а его голос на аудиозаписи, без сомнения, звучал угрожающе. Впрочем, он и не отказывался, что намеревался припугнуть мерзавца. Балленкоа сам подставил себя под раздачу.

Запись закончилась. Балленкоа вопрошающе уставился на шерифа.

— Мне угрожали, — сказал он. — Я не потерплю, чтобы мне угрожали, шериф Диксон. Я без колебаний подам на управление в суд, если ваши люди продолжат преследовать меня.

— А теперь кто кому угрожает? — прорычал Мендес.

Диксон мрачно взглянул на подчиненного, а затем вновь посмотрел на Балленкоа.

— Я прошу прощения за поведение моих подчиненных, мистер Балленкоа. Детектив Мендес превысил свои полномочия. Я вынужден согласиться с вами. Мы не станем донимать излишним вниманием законопослушных граждан.

На лице Балленкоа промелькнула тень самодовольства.

— С другой стороны, — сказал Диксон, — у вас довольно длинный список серьезных правонарушений, а еще… есть эта уникальная в своем роде история, связанная с миссис Лоутон. Я уверен, что вы понимаете…

— Я знаю свои права, — твердо произнес Балленкоа. — Я хочу сделать официальное заявление, а потом уехать.

Отговорить его не представлялось возможным. Шериф Диксон вывел Балленкоа из конференц-зала и направил его к дежурному сержанту оформлять жалобу. Мендес провожал уходящую по коридору парочку убийственным взглядом. Как только они свернули за угол, детектив пнул стул на колесиках с такой силой, что тот, прокатившись через всю комнату, ударился о стену со звуком, равным по громкости пистолетному выстрелу.

— Блин! Чертов ублюдок! Насильник детей! Извращенец! Преследователь женщин! И он набрался наглости приехать сюда и пожаловаться на меня! Сука!

Хикс пожал плечами. Затем развел руками, словно говоря: «Сам напросился. Не надо было подставляться».

— Он хитер. Он хочет держать тебя на коротком поводке.

Жалоба Балленкоа попадет в дело Мендеса. Одна она мало что может ему дать, но если он запасется несколькими такими жалобами, то это будет означать соответствующую «модель поведения». Короче говоря, Балленкоа создавал бумажный фундамент для иска, если он, конечно, осмелится его предъявить.

— Он пытается развязать себе руки, — сказал Мендес. — Если он заставит нас держаться в отдалении, то сможет делать все, что ему взбредет в голову.

— Это не первое его родео, — произнес Хикс.

— Я тоже в этом не сомневаюсь. У него выработалась определенная схема, — уперев руки в бока, согласился Мендес и принялся мерить шагами комнату. — Что еще было у него в сумке?